В ночь с 19-го на 20-ое прошлого декабря в 2 часа 35 мин. скончался, на 61-м году от рождения, один из известнейших С.-Петербургских протоиереев Иаков Яковлевич Предтеченский. Мы записываем жизнь, деятельность и кончину этого замечательного человека не с тем, чтобы восхвалить или прославить усопшего: умершие о Господе не нуждаются в нашей земной славе, — а единственно на память о нем многочисленным его почитателям и друзьям.
Отец протоиерей Иаков Яковлевич Предтеченский был старший сын беднейшего дьячка из села Котова, Тверской губ., Бежецкого уезда. Первоначальное обучение он получил в Бежецком духовном училище, из которого поступил в тверскую семинарию, где, кончив курс (в 1825г.), послан был в С.-Петербургскую духовную академию в число студентов 8-го курса. Покойный не раз говаривал с нами о своей жизни в школах и при этом всякий раз с глубокою грустью вспоминал ту крайнюю бедность, какую он терпел во все время своего ученья, особенно в училище. «В Бежецке я жил в мещанской избе, питался бедными крохами, какие привозил нам убогий родитель, да разве еще что подавали добрые люди. Денег мы не имели; с хозяевами расплачивался сам батюшка, а непредвиденных нужд у нас не существовало». В семинарии взяли Якова Яковлевича в бурсу, которая, после квартирной жизни, показалась ему истинным раем: «в бурсе я хоть без хлеба не сиживал, и за то благодарение Господу»! — Академическая бурса, конечно, показалась ему еще лучшею, чем семинарская: «тут я стал уже и деньжонки добывать и из первых же, добытых своим трудом, 5 рублей, два послал своему отцу, чтобы он не плакал, что сынок его в Питер — в академии»...
В 1829 году окончилось академическое учение Якова Яковлевича. Он выпущен 3-им магистром и оставлен при академии бакалавром немецкого языка, вместе с С. Ив. Красноцветовым и Ф. Ф. Сидонским. С этого времени началась трудовая деятельность Якова Яковлевича на пользу общества. Бакалавром академии он оставался до октября 1835г. — сначала светским, а потом, с марта 1830г. — в сане священника, ближайшей к академии, приходской Знаменской церкви. В это время Иаков Яковлевич написал несколько статей духовно-нравственного содержания, которые и были напечатаны в академическом журнале — «Христианское Чтение». Но главным образом внимание его поглощено было обязанностями приходского священника, из-за которых он счел нужным, наконец, оставить и должность бакалавра. Родившись в селе, выросши между простолюдинами, Иаков Яковлевич очень много всмотрелся в быт и во все религиозные нужды и потребности народа, и потому, когда сделался священником, то положил себе правилом: быть доступным для всякого, хотя бы это был самый жалкий бедняк. Он не знал, что такое значит отказ тому, кто нуждался в нем, как пастырь, — он всегда шел по первому требованию. — Зато и полюбили же его прихожане Знаменской церкви; они в нем, по пословице, души не чаяли: один от другого — все, наконец, узнали его. Особенно оценили его во время холеры 1831-го и 1848 годов. Покойный сам говаривал нам, что в эту пору бывали дни, когда он не обедал, и ночи, в которые не смыкал глаз. «И не боялся я ничего, — прибавлял он, как некоторые из наших; а шел с твердым убеждением в святости своего дела, — и во все время холеры я не имел ни одного болезненного припадка.» Епархиальное начальство ценило эти труды Иакова Яковлевича: 31-го мая 1838 года он награжден скуфьей; 6-го мая 1842 г. — камилавкою. В этом же году 7-го декабря указом Св. Синода он определен членом С.-П. духовной консистории во вновь открытую в ту пору вторую экспедицию. Через три года на него возложен набедренник, — в 1847 г. (25 апр.) наперсный крест, а в следующем — 1848г. ему дали звание протоиерея. Среди занятий по приходу Иаков Яковлевич очень много занимался уроками и за отличное прохождение должности законоучителя в Михайловской школе женского патриотического пожалован от Ея Величества покойной Государыни Императрицы Александры Феодоровны золотыми часами.
В сентябре 1851 года Иаков Яковлевич должен был оставить любезных своих знаменских прихожан, потому что «в уважение особенных трудов его по званию члена консистории», его назначили настоятелем Вознесенской церкви. И в этом приходе, как и у Знаменья, Иаков Яковлевич прежде всего обратил внимание на свою паству и на тот храм, в котором суждено было ему быть главным распорядителем. Через год своей службы при церкви Вознесения он подал преосвященному митрополиту Никонору подробное донесение о состоянии Вознесенской церкви и Вознесенского прихода, с объяснением мер, какие он употребил в это время — и к собранию и объединению прихожан и к украшению церкви, которая до него долго не была поправляема. Он составил план исправления и украшения церкви, представил его на утверждение епархиального начальства и получил разрешение на поправки. «Когда через год взошел в нашу церковь преосвящ. митрополит, говаривал нам Иаков Яковлевич, он видимо обрадовался и сказал мне: «вот здесь я еще больше узнал тебя, возлюбленный мой Иаков Яковлевич; благодарю тебя, заботливый строитель». За это преосвящ. митрополит Никанор наградил его полным своим доверием (Это мы знаем из одной записи Иакова Яковлевича, в которой прописано, что преосвящ. митрополит Никанор однажды сказал ему: «проси у меня, чего хочешь, тебе все будет дозволено мною, ты умный человек; я вполне надеюсь на тебя». Чего просил Иаков Яковлевич в силу этого дозволения, — мы не знаем положительно, а догадок своих объявлять не считаем нужным), но не забыл его и более видимыми наградами: в следующем же году (1853 г.) Иаков Яковлевич пожалован орденом св. Анны 3-ей степени, а еще через год (1854 г.) назначен благочинным церквей, состоящих в 3-ей адмиралтейской, московской, каретной и нарвской частях столицы. В 1858 году, он назначен членом С.-П. епархиального попечительства о бедных духовного звания. Все эти труды покойный протоиерей нес добросовестно и неутомимо. Членом консистории он был 23 года. Покойный был отличный юрист: по сознанию многих его сослуживцев, он знал наше церковное право так, как знают его у нас очень немногие. Как член попечительства о бедных духовного звания, Иаков Яковлевич отличался особенною внимательностью к состоянию и положению сирот. Бывали вечера, когда он с 7 часов до часу и дальше занимался делами по попечительству. И умирая, он не забыл сирот, о которых заботился, как член попечительства, 7 лет: в духовном завещании покойного есть статья, которою из оставленного им имения отказывается 300 руб. в распоряжение попечительства о бедных духовного звания. Как благочинный, Иаков Яковлевич, кроме благонравия и исправности в службе вверенного его надзору духовенства, заботился о чистоте и порядке в храмах Божиих. Нечистоты и в своем Иаков Яковлевич терпеть не мог; тем больше и сам наблюдал эту чистоту и от других требовал ее в храмах Божиих.
Кроме должности благочинного и члена консистории и попечительства, на Иакова Яковлевича возлагали по временам очень много и других, самых разнообразных обязанностей, но распространяться о них мы не будем; а скажем только одно, что покойный любил трудиться, и все, что он ни делал, делал разумно и быстро: смысл этого человека был удивительно твердый и светлый.- Промеж дел официальных Иаков Яковлевич любил предаваться чтению: он читал все духовные журналы и замечательные статьи из светских. На прочитанном Иаков Яковлевич делал заметки, которые носят печать крепкого ума, понимающего дело прямо и ясно.
Честный и неутомимый труженик в многосторонних обязанностях своих, Иаков Яковлевич был отличный человек и в обычной, вседневной жизни в обществе. Всегда живой, энергичный, веселый, он был любезен со всеми; умел со всяким поговорить, всякого обласкать. К уединенной жизни он был мало расположен по самому характеру своему; напротив, он любил общество, собеседников, любил послушать других, равно как и сам с душевным удовольствием делился с другими своими знаниями и житейскою опытностью. Покойный живо помнил свою бедную жизнь в детстве и отрочестве и, спасибо ему, здраво и благородно отнесся к ней: сам, перетерпевший в свою пору много лишений, теперь, когда получил средства, долгом почел, чтобы родные его не терпели большой бедности. Как только он кончил курс и сделан был бакалавром академии и, еще больше, когда определился во священника, — он взял на свое попечение родных своих — и ближних и дальних. При жизни отца своего, он высылал ему ежегодно известную определенную сумму. Кроме отца, у него были брат и сестра. И того и другого Иаков Яковлевич пристроил к местам, дал им средства на обзаведение и потом, когда стали рождаться у них дети, — долгом своим почел воспитать и образовать племянников и племянниц своих. Есть здесь — в Петербурге два священника — магистры, кончившие курс в СПб. духовной академии и бывшие профессорами С.-Петербургской семинарии, родные племянники Иакова Яковлевича от сестры — жены бедного сельского дьячка. — Они воспитаны и образованы единственно на средства благодетеля — дяди их. Родная сестра этих священников выдана тоже замуж за священника — и это дело опять только Иакова Яковлевича, так как он дал за своей племянницей 1, 000 руб. приданого, без которого, как известно, в нашу пору выходят за муж только счастливицы. А разные дядюшки и дедушки, тетушки и бабушки Иакова Яковлевича — чьими средствами и они питались, как не средствами петербургского родственника их? Не забыл покойный и всего его родного села — Котова: когда на другой день после кончины его раскрыли и прочли его духовное завещание, — нашли в нем статью, в которой особая сумма назначена в пользу причта в селе Котове. Да идут же и к тебе, драгоценный наш, слова Спасителя нашего: блажени милостиви, яко тии помиловани будут.
Организм Иакова Яковлевича, вообще говоря, был довольно крепкий, обещающий продолжительную жизнь. Но неутомимые труды его рано начали ослаблять этот крепкий организм. Характер Иакова Яковлевича — горячий и впечатлительный так же имел значительное влияние на ослабление его здоровья: с давних пор он начал страдать биением сердца и потом аневризмом. В 1856 году он вытерпел жестокую болезнь, выздоровления от которой никто не ожидал, и мы верим, что только благодать Божия воздвигла болящего. Дело в том, что над Иаковом Яковлевичем в ту пору совершено таинство елеопомазания. О. о. протоиереи и иереи, совершавшие таинство, не надеялись уже видеть в живых больного; но, к удивлению, больной видимо стал поправляться; через месяц Иаков Яковлевич получил возможность выходить из дома. Но крепость организма все-таки значительно нарушилась с тех пор. Опытные столичные врачи советовали-было ему отправиться за границу, но он не решился на это частью потому, что опасался смерти вне отечества, а отчасти и потому, что вообще мало верил во всеисцеляющую силу врачебных средств, — особенно заграничных. С февраля 1865 г. Иакову Яковлевичу стало особенно тяжело: с ним все чаще и чаще стали повторяться припадки от раздражения сердца, и в пятницу первой недели Великого поста (19 февр.) с ним случился такой припадок, что его принесли из церкви на руках чуть живого. Доктора облегчили болезнь, и Иакову Яковлевичу стало опять легче. Ему нужно бы было полное спокойствие и отдых, но Великий пост — такое время, когда приходскому священнику в Петербурге трудно иметь спокойствие, особенно — такому многоуважаемому, как Иаков Яковлевич. После припадка в церкви он решился-было не принимать никого на исповедь — и не пошел в церковь, но его нашли и в квартире; многие стали приходить на дом и прямо говорили своему духовному отцу, что, что они не будут исповедоваться ни у какого священника, если он не примет их, — что они не разлучатся с ним, пока сам Господь не разлучит их… Делать было нечего; о. Иаков уступил требованию своих духовных чад, — стал опять исповедовать, но не в церкви, а в своей квартире: в большой гостиной, при свете лампадки и одной восковой свечи, в полумраке, он принимал покаяние грешников и, с большим кашлем почти на каждом слове, делал им пастырские наставления, за которые всего больше и любили Иакова Яковлевича его духовные чада. 20-го марта скончался духовник Иакова Яковлевича, престарелый священник Спасо-Сенновской церкви, В. Г. Чулков, которого Иаков Яковлевич глубоко уважал, как человека в высокой степени простого, кроткого и честного. Не смотря на запрещение своего доктора, Иаков Яковлевич не утерпел, чтобы не отпеть своего духовного отца: «всем нам один конец, сказал измученный страдалец наш, — я не могу не отдать последнего долга своему духовному отцу; пусть он встретит меня у престола правосудного Судии!» С этими словами он отправился на печальную церемонию. Трогательное отпевание священника едва ли не больше всех тронуло, первенствовавшего в числе отпевавших, — Иакова Яковлевича: он не мог сделать возгласа без рыданий. Отпевание кончилось, Иаков Яковлевич прямо из церкви отправился домой; но ему, как мы и ожидали, стало видимо хуже. В светлый праздник Пасхи Иаков Яковлевич не мог уже отправиться в церковь, чтобы прославить воскресшего Господа: это огорчило его еще больше. Какие обильные слезы потекли из глаз его, когда мы стали прощаться с ним, отправляясь к пасхальной утрене! «Это — первый год после моего младенчества, что я не могу идти в храм Божий в этот светлый день» … Скоро после Пасхи привязалась к Иакову Яковлевичу еще болезнь — водянка. С появлением этой новой гостьи больной наш ослабел духом, чего мы прежде не замечали в нем. С этого времени он стал больше прежнего готовиться к смерти: привел в порядок все свои бумаги и книги, пересмотрел и снова переписал духовное завещание, сделал распоряжения относительно своего погребения, несколько раз исповедался и приобщился; но час воли Божией все еще не настал. Иакову Яковлевичу суждено было еще видеть свадьбу своего младшего племянника, который, по его же совету, из профессоров семинарии поступил в священники Спасо-Сенновской церкви. Племянника этого Иаков Яковлевич любил особенно, и потому свадьбу его позволил отпраздновать в своей квартире; но выйти к гостям не мог; молодые приехали из церкви, взошли в кабинет к больному, стали на колени у его ложа и получили от него поздравление и благословение: «Господь вас благословит, мои возлюбленные; будьте благополучны и счастливы и молитесь за вашего больного дядю. Любите веру и Церковь православную, а ты, друг мой, Ив. Я-ч, послужи св. Церкви, как я послужил ей. Простите» … Больной залился слезами, и молодые ушли… Доктора между тем продолжали лечить больного, но лучшего не было.
Летом Иаков Яковлевич собрался с силами и съездил во Псков к преосвящ. Феогносту, архиеп. псковскому — его земляку и другу, прожил там месяца полтора, возвратился более бодрым, чем поехал; но оснований для утешительной надежды мы не нашли и по возвращении его из Пскова, тем больше, что настала петербургская осень… Водянка, как и была, осталась в больном и сердце его по прежнему было попорчено. Служить Иаков Яковлевич не решался, но в церковь еще ходил, по временам, равно как не оставлял и других обязанностей своих, особенно по званию члена попечительства о бедных духовного звания и председателя комитета по пересмотру правил о петербургских кладбищах. Даже в самое последнее время — за неделю до кончины Иакова Яковлевича — у него было несколько собраний для рассуждения о разных предметах, и на всех этих собраниях он подавал свои мнения, по-прежнему, здравые и основательные. Последнее заседание было особенно продолжительно и оно-то, по нашему мнению, окончательно убило и без того слабые силы Иакова Яковлевича. Замечательно, что оно касалось правил о кладбищах и было уже последнее насчет этого предмета, так как на нем покончены все вопросы об нем. «Ну, теперь я, должно быть, скоро умру, если привел к концу рассуждения о кладбищах»: это предчувствие не обмануло больного. Когда на другой день пришли проведать его, — мы решительно удивились, так как вовсе не ожидали того, что встретили: ежеминутный кашель решительно не давал покоя больному: у него образовался грипп. Опытный доктор поправил беду, но в четверг (16-го) вечером у больного открылось кровотечение через нос; кровь шла целый следующий день и остановилась только в субботу утром (18-го). Больному опять стало легче; доктор позволил даже выехать ему на воздух и только дурная погода попрепятствовала этому. В этот день Иаков Яковлевич читал духовный журнал и газеты. Ночью немного спал, на другой день встал, пил чай, потом пересматривал акт о поправках в Вознесенской церкви и делал на нем заметки карандашом; в 2 часа он покушал, что было предписано ему доктором, из-за стола отправился в кабинет и прилег-было для отдыха, но не пролежал и с полчаса; он быстро вскочил перепуганный, бледный, с трясением, какого мы никогда в нем не видывали, и почти закричал, что у него — «пол-языка отвалилось». Больной почел это за апоплексический удар и потому испугался, но на самом деле было не то: когда явились, сей час же приглашенные, ближайшие доктора и употребили свои медицинские меры, — язык оправился и Иаков Яковлевич стал опять говорить, по-прежнему, ясно. Тут он исповедался и приобщился — это уже пятый раз со времени первого сильного припадка в церкви, — за тем указал бумаги, от которых зависела судьба его семейства, старшему племяннику своему приказал запечатать эти бумаги своей и его печатью и распечатать после смерти; за тем подозвал к себе семейство — жену, сына и дочь, благословил их, — простился с ними и стал упрашивать, чтобы прочитали ему «канон на исход души»… Боже мой! Как сильно умолял об этом Иаков Яковлевич — сначала сослуживца своего по церкви, священника Соболева, а потом своих племянников! Но им было жалко отпускать человека, глубоко ими любимого и уважаемого, им все казалось, что Иаков Яковлевич не так безнадежно болен, чтобы читать ему отходную… Младший племянник нашел, впрочем, чем успокоить больного: когда Иаков Яковлевич сделал возглас: «Благословен Бог наш» и проч…он стал читать 14-ю главу Еванг. Иоанна, которая начинается словами: да не смущается сердце ваше, веруйте в Бога и в Мя веруйте. Больному это весьма понравилось: не смотря на страшную боль в левом боку, — он слушал чтение с большим вниманием… Но боль была невыносима; больной опять вскочил на ноги с жалобою на левый бок и опять стал метаться… Среди таких страданий он иногда говорил, с кем ему хотелось, подозвал к себе обоих племянников еще раз, сделал некоторые распоряжения относительно того, что должны сделать они после его смерти для его семейства; затем дал им отеческое наставление и опять замолк… В 10 часов приехал постоянный доктор Иакова Яковлевича; он пересмотрел сделанное докторами, бывшими прежде него, нашел их справедливыми и, уходя от больного, сказал ему: «прощайте до завтра.» — «Прощайте, ответил ему страдалец, но не до завтра, а навсегда: завтра мы не увидимся» … За тем Иаков Яковлевич заметно успокоился; но в первом часу опять заметался, ему стало весьма тяжело; он принял лекарство, но успеха не было. Тут он еще яснее понял, что час его настал… Он пожелал походить по кабинету, но не удовольствовался этим; приказал подать ему новый подрясник, оделся и пошел в гостиную, никем не поддерживаемый, как будто думал встретить там ожидавшего его гостя. В гостиной он сел на диван, положил голову на руки, которыми оперся на стол, - и залился слезами… За тем еще раз подозвал к себе семейство, поставил его на колена, благословил, после чего уже настоятельно потребовал от старшого племянника своего читать отходную. Иаков Яковлевич слушал ее всю заметно внимательно; крестился большим крестом, ударяя рукою в плечи и грудь; но когда прочитан был канон, — он не мог уже поблагодарить за чтение словами, а только поклонился читавшему: язык у Иакова Яковлевича отнялся окончательно; прошло еще с четверть часа, — и он стал отходить… Племянник накрыл голову его епитрахилью, а к груди приложил напрестольный крест; — еще несколько глубоких вздохов и — Иакова Яковлевича не стало…
Вынос тела покойного в Вознесенскую церковь совершен в 5 часов вечера 21-го числа, а на следующий день совершено отпевание в той же церкви и погребение на Больше-охтенском кладбище, вместе с умершими детьми покойного. Заупокойная литургия и отпевание совершены преосвященным Герасимом, епископом Ладожским, викарием С.-Петербургским. На отпевание духовенства собралось столько, что даже и в такой обширной церкви, какова Вознесенская, не было места, чтобы установилось оно в два ряда; много священников стояло на солее. — Народ православный, почитатели Иакова Яковлевича — окружали тело его и при выносе из дома и при отпевании во храме. Честный и неутомимый труженик, приятнейший собеседник, внимательный пастырь и учитель церкви, — Иаков Яковлевич стол того, чтобы почтить его память молитвою при его гробе: «Да упокоит его Господь, идеже вси праведницы упокоеваются! Блажени умирающия о Господе; ей, глоголет Дух: почиют от трудов своих».
Священник Иоанн Образцов
5-го января
1866-го года.