В вихре жестокого века. Судьба офицера, священника, врача Леонида Коновалова-Ларского
Российская история первой половины XX века, как ни в какой другой период, насыщена трагическими событиями мирового масштаба: три революции, Первая мировая, а затем — Гражданская войны, репрессии, и, наконец, Великая Отечественная война. Мало кто из жителей страны остался в стороне от происходившего — эти события прямо или косвенно коснулись всех. Но были среди соотечественников те, кто в силу жизненных обстоятельств, попали в вихрь непрерывных войн и революций и к тому же оказались затянутыми в жернова репрессий. Одним из таких был офицер, священник, врач Леонид Григорьевич Коновалов-Ларский. Леонид Григорьевич оказывался в центре многих исторических событий, трудно представить, что одна человеческая жизнь могла столько всего вместить. Даже судя по скупым документам следственных дел, это был человек духовно сильный смелый, благородный, умный, многосторонне одаренный.
Основные события жизни Леонида Коновалова-Ларского[1] до его ареста
Леонид Коновалов родился в 1893 году в крестьянской семье в деревне Ларевая Десенской волости Подольского уезда Московской губернии.[2] Затем семья переехала в Сергиев Посад той же губернии. По окончании школы Леонид поступил в Юрьевский (ныне Тартуский — А. Я.) университет на медицинский факультет, где успел проучиться до 3-го курса. Началась Первая мировая война, и в 1914 году его призвали на службу в армию. Леонид закончил в Одессе школу прапорщиков и был назначен в военно-полевой госпиталь, но по личному желанию через несколько дней отправлен на передовые позиции, будучи зачисленным вольноопределяющимся в 141 Можайский полк с исполнением обязанностей лекарского помощника.
12 мая 1915 года лекпом Коновалов получил слепое пулевое ранение в левый голеностопный сустав. В Петроградском госпитале ему сделали операцию: удалили пули и осколки кости из повреждённой ноги. Леонид Григорьевич на всю жизнь остался инвалидом: его левая нога была короче правой на 3 см, на ней атрофировались мышцы бедра и голени, перестали двигаться пальцы, голеностопный сустав полностью потерял подвижность.
После окончания лечения в 1916 года Леонид был уволен с военной службы по состоянию здоровья, вернулся домой в Сергиев Посад, затем уехал в Юрьев, где продолжил прерванную войной учёбу в университете. Но закончить университет он не смог — помешала Октябрьская революция, после которой в 1918 году. немцы оккупировали Эстонию. Русские преподаватели и студенты были изгнаны из Юрьевского университета.
Студент Коновалов решил вернуться в Сергиев Посад. Домой из-за войны он ехал сложным путем, через Украину, и из-за начавшейся там германской интервенции вынужден был задержаться в Киеве. С Украины его депортировали в Россию по подозрению в пособничестве большевикам. Леонид вновь вернулся в Сергиев Посад и начал работать на Северной железной дороге. Он был направлен на станцию Исакогорка той же железной дороги, в 8 верстах от Архангельска, куда (как он показал на допросе) прибыл в мае-июне 1918 г.
Причем направлен он туда был, как и многие бывшие офицеры, скорее всего, намеренно, для подготовки англо-французской военной интервенции в Архангельской губернии. В это время в Архангельске уже установилась советская власть. Её установление в губернии было провозглашено 17 февраля 1918 года первым губернским съездом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Вскоре, 6 марта того же года, высадкой отряда морской пехоты численностью 170 человек началась англо-французской-американская интервенция в Мурманске и уже велась активная подготовка занятия интервентами Архангельской губернии.
Повод для начала интервенции на Севере России был следующий.
Во время Первой мировой войны в Мурманске и Архангельске были созданы большие запасы военного имущества союзников, предназначавшегося для передачи России в качестве союзнической помощи. В начале 1918 года началось широкое наступление германских войск на центральном фронте, а на Севере активизировались враждебные действия белофиннов, которые выступали в союзе с Германией. В этих условиях союзники предложили Мурманскому Совету рабочих и крестьянских депутатов военную помощь в обеспечении охраны своего военного имущества. Одновременно они заявили, что необходимо исключить возможность захвата белофиннами русских портов на Севере и превращения их в базы для германских подводных лодок.
Не согласовав этот важный вопрос с Центральным комитетом партии и правительства, Троцкий послал Мурманскому совету телеграмму о принятии военной помощи англичан, французов и американцев. Фактически это означало согласие на военную оккупацию Кольского полуострова. После высадки 6 марта 1918 года первого отряда происходило постоянное наращивание численности находившихся здесь сухопутных войск и кораблей стран Антанты.
К июлю войска интервентов заняли всю северную часть Мурманской железной дороги до станции Сорока и захватили Онегу. Велась подготовка к захвату Архангельска.
Еще задолго до прибытия союзников в Архангельск сюда стали стекаться представители белых организаций, проникавшие в город либо при содействии английской контрразведки в Петрограде, или в порядке частной инициативы. Они поступали на службу в советские войска и учреждения. Часть их группировалась вокруг капитана II ранга Г. Чаплина.[3] Одним из них, вероятнее всего, был и Леонид Коновалов. Сделать такой вывод можно исходя из того, что он активно участвовал в захвате города англичанами и после занятия союзниками Архангельска занимал руководящие посты.
В августе к Архангельску подошла английская эскадра из 17 судов и захватила город, использовав организованный в городе белогвардейский мятеж.[4] Коновалов принимал в этом мятеже самое активное участие. Станция Исакогорка была захвачена отрядом англичан и белогвардейцев под руководством капитана Чаплина, и Леонида назначили её комендантом. Затем его мобилизовали в Белую армию и назначили комендантом станций Архангельск и Бакарица.[5]
Вскоре у нашего героя открылась рана на ноге. Полтора месяца он пролежал в больнице, и по решению врачебной комиссии был признан инвалидом с правом получения пенсии. Через некоторое время в Архангельске сформировалось «национальное ополчение», комсостав которого состоял исключительно из офицеров-инвалидов. Коновалов был сначала назначен командиром роты этого ополчения, а затем адъютантом сформированного из ополчения рабочего батальона.
После занятия Архангельска интервенты строили планы наступления на восток для соединения с армией Колчака. Осенью 1918 года началась подготовка Карской экспедиции. Её целью была доставка из европейской части России по Северному морскому пути вооружения, военного снаряжения и продовольствия, необходимого для армии Колчака в Сибири. Основная часть Карской экспедиции формировалась в Архангельске под руководством главнокомандующего Северным фронтом генерала Е. Миллера.[6]
Коновалов-Ларский и многие офицеры отправились вместе с ней в Сибирь. 15 августа 1918 года Карская экспедиция покинула Архангельск. В конце августа она достигла Обской губы, где все её участники пересели на речные пароходы, намереваясь добраться до Омска через Тобольск. Но в Тобольске уже оказались Красные войска, поэтому участники экспедиции направились в Томск.
Оттуда Коновалов-Ларский поехал в Ишим, куда прибыл в сентябре-октябре 1918 года и оказался в центре событий мятежа Чехословацкого корпуса, а затем — боёв колчаковцев с войсками Красной армии. Леонид был мобилизован в армию Колчака в октябре 1919 года и назначен в сводный военный госпиталь, который через два месяца из-за отступления колчаковцев начал эвакуироваться вглубь Сибири. Приблизительно в феврале 1920 года (по показаниям Коновалова–Ларского на следствии) они были настигнуты Красными войсками в районе Красноярска. Госпиталь заняли красные, и всем медицинским работникам было приказано явиться в распоряжении Санчасти Красной армии, что Леонид Григорьевич и сделал. Новые власти оставили его работать в том же госпитале.
Вскоре Леонид заболел сыпным и возвратным тифом. После выздоровления его уволили с военной службы, и он уехал в Ишим, где у него были родственники. В июне 1920 года Коновалов-Ларский был назначен заведующим лечебным пунктом села Каргалы Ишимского уезда, откуда через 4 месяца по постановлению врачебной комиссии был направлен на санаторно-курортное лечение в город Ейск Кубанской области. Однако лечиться он даже не начал, так как был приглашен на работу исполняющим должность врача Ейского военно-морского порта и заведующим санитарной частью того же порта. 1 января 1921 года он был командирован в Москву за медикаментами. В Москве командированный заболел и был помещён в госпиталь на лечение. После выздоровления Высшей Комиссий РККА он был уволен с военной службы и исключен из списков армии и флота с признанием его инвалидом войны.
Леонид Коновалов-Ларский вернулся в Москву, поступил в духовное ведомство (к этому времени у него было закончено 2 курса Духовной академии). В 1921 года он был посвящён в дьяконы, а затем (дата рукоположения неизвестна) — в священники. Будучи священником, отец Леонид одновременно состоял на службе в нескольких государственных организациях: заведовал квартирным подотделом одного из университетов и был инструктором в Мосрике.[7]
Впоследствии, на одном из допросов он объяснял следователям, почему стал священником. Говорил так: «Вырос я в Сергиевском Посаде. Там были духовная академия и лавра. Вращаясь в среде студенчества академии, интересовался религией, знакомился с ней, но не имел возможности получить образование планомерно, а получал его по кускам, урывками, путём усидчивой и упорной работы. Вследствие усидчивых занятий я не мог интересоваться ничем другим».
Служил отец Леонид сначала в Москве в Петропавловской церкви, что на Хитровом рынке, затем переехал город Гжатск, где был священником Богоявленской церкви. В Гжатске он и был арестован 1 января 1926 года.
Арест Леонида Коновалова-Ларского.
Леонид Коновалов-Ларский обвинялся в убийстве начальника Архангельского губернского комиссариата (Военного комиссара Архангельской губернии) Андрея Георгиевича Зеньковича,[8] которое произошло в августе 1918 года на станции Исакогорка. Заявление об убийстве в ОДТО[9] ОГПУ ст. Исакогорка написал железнодорожный служащий, помощник машиниста станции Иваново-Вознесенская Булкин Дмитрий Иванович. Оно поступило в органы 2 ноября 1925 года. В заявлении Булкин писал, что во время убийства Зеньковича он был дежурным по станции Исакогорка и, соответственно, очевидцем происходившего.
Вот как описывается со слов свидетеля в следственном деле Леонида Коновалова-Ларского это трагическое событие: «Утром первого августа над станцией Исакогорка в 8 верстах от города Архангельска появился в воздухе английский аэроплан, разбрасывающий прокламации с призывом к населению оставаться на своих местах и подчиниться распоряжению английских властей. В тот же день дежурный на станции Исакогорка получил распоряжение со станции Архангельск-пристань отправить туда поезд за продуктами для рабочих и служащих станции Исакогорка, каковой состав и был послан. Около 4-5 часов вечера означенный состав с тем же паровозом вернулся обратно на станцию Исакогорка, но не с грузом продовольствия, а с отрядом белогвардейцев в числе 10-15 человек под командой обвиняемого Коновалова-Ларского с целью ареста находящегося в то время на станции губернского военного комиссара тов. Зеньковича, руководившего операциями по эвакуации Исакогорского узла и держащего связь с тов. Кедровым,[10] который двигался с отрядом красноармейцев к станции Исакогорка с юга. Отряд белогвардейцев был вооружен винтовками и пулемётами, установленными на открытой платформе. Остановившись, не доезжая до вокзала у колонки водокачки, отряд направился на телеграф, где, обезоружив, арестовал тов. Зеньковича. Этот же отряд во главе с Коноваловым-Ларским произвёл арест комиссара службы движения тов. Гурьева на его квартире, после чего тт. Зенькович и Гурьев были посажены в вагон поезда, стоящего у водокачки. В это время раздался крик, что едет тов. Кедров с отрядом красногвардейцев, вследствие чего получились замешательство и паника. Арестованные тт. Зенькович и Гурьев, воспользовавшись паникой, бросились из вагона бежать. Т. Гурьеву удалось скрыться (но в начале 1920 года он был вновь схвачен белогвардейцами и расстрелян - А.Я.). Товарищ Зенькович был схвачен тут же у поезда, проколот штыком в спину и добит выстрелом в голову. И тем же поездом увезен на станцию Архангельск-пристань, где был брошен отрядом в реку Северную Двину (тело т. Зеньковича нашли местные крестьяне, прибитым к берегу)».
В своём заявлении Булкин показал, что Коновалов-Ларский был активным участником ареста Зеньковича, и именно он выстрелил из винтовки в голову комиссара.
Через два месяца после получения органами письма Булкина Коновалов-Ларский был арестован, и по его делу началось следствие. 10 марта 1926 года срок его заключения был продлён, так как следствие не было закончено.
В результате тщательного расследования преступления выяснилось, что Леонид в убийстве Зеньковича непосредственно не участвовал, а лишь наблюдал его со стороны. Обвинение в убийстве было снято, однако нашлось немало других – прежде всего, в том, что он «состоял на службе в Белой армии в звании офицера, занимая ряд ответственных должностей, и при задержании скрыл своё офицерское звание и, таким образом, уклонился от существующего распоряжения ОГПУ за № 291758 от 23 октября 1923 г.». Эти преступления были предусмотрены статьями 90 и 219 УК. Кроме этого нарушение закона Коноваловым-Ларским состояло в том, что он предупредил белых о нахождении на станции Исакогорка Военного комиссара. Следствие также установило, что по его инициативе был сформирован отряд для свержения советской власти и ареста советских работников, в вину ему вменялось и руководство отрядом. Все эти действия Коновалова-Ларского вели «к укреплению белогвардейского засилья» и подпадали под статьи 58 и 148 УК.
С момента ареста до 19 сентября 1926 года Коновалов-Ларский находился в Смоленском губдоме, затем был перевезён в Архангельск. 20-22 декабря 1926 года Архангельский губернский суд по судебно-уголовным отделениям рассмотрел в открытом судебном заседании дело гражданина Коновалова-Ларского, обвиняемого по статьям 58, 142, 90 и 219 Уголовного кодекса, и приговорил его к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего имущества. Решением Президиума ВЦИК от 31 января 1927 года расстрел был заменен десятью годами лишения свободы со строгой изоляцией с зачётом предварительного заключения, поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества.
Виновным себя в предъявленных ему обвинениях Коновалов-Ларский не признал.
Леонид Коновалов-Ларский в Соловецком лагере
Срок своего заключения Леонид Григорьевич с ноября 1929 года отбывал на Соловках. Известно, что в начале 1931 года он находился в 4-ом лагерном отделении в пос. Савватьево, где был арестован по групповому делу духовенства и мирян.[11] 8 апреля 1931 года в лагере по обвинению в «антисоветской агитации и участии в нелегальных собраниях» было арестовано 22 заключённых, среди них — 1 епископ, 12 священников, 9 верующих. Собрания, по агентурным данным, проводились регулярно с 21 ноября 1930 года и «при всяком удобном случае, как-то во время читок в бараках газет, докладов и бесед воспитательского характера и т.п., где велись антисоветские, дискредитирующие Советскую власть разговоры». [12]
Кроме участия в нелегальных собраниях часть арестованных, среди которых были епископ Аркадий (Остальский), священники Константин Травин, Леонид Коновалов–Ларский, Михаил Савченко, Павел Изгородин, Александр Вознесенский, Василий Ильин, миряне Василий Гундяев, Василий Сахаров, (дед нынешнего Святейшего Патриарха Кирилла Василий Степанович Гундяев — А.Я.) и некоторые другие обвинялись также «в совершении религиозных обрядов», т.е. богослужений.
Главным обвиняемым по групповому делу стал епископ Бежецкий Аркадий (Остальский). В Постановлении на его арест говорилось, что епископ Остальский «совершает скрытые богослужения, где обращается с проповедью об укреплении терпения, с надеждой на скорый конец Соввласти». В Заключительном постановлении по следственному делу № 58/2280 было записано, что во время награды заключенного священника Савченко Михаила палицей он произнёс следующую речь: «Приходит конец мира. Настала власть сатаны, духовенству нужно объединиться, поддерживать друг друга материально, для чего произвести сбор денег, продуктов и одежды, привлекая к этому рядовых верующих». По версии следствия, епископ Аркадий стал организатором объединения заключённых священников и верующих в лагере и инициатором создания кассы взаимопомощи среди духовенства.[13]
В июле 1931 года следствие по делу было завершено. В Обвинительном заключении говорилось, что «заключённое духовенство, находившееся под влиянием Остальского, в свою очередь, распространяло антисоветские слухи, в общем сводившиеся к тому, что Советская власть своей политикой разорила крестьянские хозяйства, и что при создавшемся тяжёлом положении в стране должна быть перемена власти».[14]
13-14 августа того же года Выездная сессия Коллегии ОГПУ осудила по делу 15 человек, дела остальных арестованных были прекращены за недоказанностью обвинения. Епископу Аркадию добавили еще 5 лет концлагеря, шести священникам — по два года, остальным — по несколько месяцев штрафного изолятора.[15] В число шести священников попал и Леонид Коновалов-Ларский. 14 августа 1931 года по постановлению Особого Совещания Коллегии ОГПУ за «контрреволюционную агитацию» как участнику «контрреволюционной группировки духовенства» срок его наказания был увеличен на 2 года. [16]
О послелагерной судьбе Леонида Григорьевича Коновалова-Ларского повествует статья его дочери Галины Леонидовны Зайцевой (Коноваловой).
__________________
[1] Работая на железнодорожной станции Исакогорка под Архангельском, Леонид Григорьевич участвовал в художественной самодеятельности. Его творческим псевдонимом стала фамилия «Ларский». Поэтому в некоторых документах (даже в следственных делах) присутствует двойная фамилия Коновалов-Ларский.
[2] Биография Л. Г. Коновалова-Ларского до заключения в Соловецком лагере излагается по его следственному делу, которое находится на хранении в архиве РУ ФСБ по Архангельской области под номером П-18568.
[3] Добровольский С. Ц. Борьба за возрождение России в Северной области // Белый Север. 1918–1920 гг. Мемуары и документы. Выпуск 1.
[4] Голдин В. И. Интервенция // Поморская энциклопедия. Том 1. Архангельск. 2001. С. 173.
[5] Портовый район на окраине Архангельска.
[6] http://www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php
[7] Мосрик — Московский районный исполнительный комитет.
[8] В честь Зеньковича названа одна из архангельских улиц. Она находится в Исакогорском районе города, недалеко от того места, где погиб комиссар.
[9] Отделение дорожно-транспортного отдела.
[10] Кедров Михаил Сергеевич (1878–1941) — советский партийный деятель, чекист, занимал руководящие должности в ВЧК-НКВД-ОГПУ. В мае 1918 г. Кедров возглавил специальную правительственную комиссию — т.н. «Советскую ревизию». В задачи её входило «производство ревизии всего военного хозяйства местных военных учреждений». Районом действия комиссии являлись Ярославская, Вологодская, Архангельская и др. губернии. В июне 1918 г. Михаил Кедров был назначен командующим Северным фронтом. Кедров известен своей жестокостью и беспощадностью к врагам Советской власти.
[11] Это дело, известное как «дело епископа Аркадия (Остальского)» находилось в архиве РУ ФСБ по Архангельской области. Его изучала историк Антонина Алексеевна Сошина (+2013). Ксерокопии отдельных страниц дела хранятся в Церковно-археологическом кабинете Соловецкого монастыря. Дело в 2011 г. передано на хранение в ЦА ФСБ.
[12] Осипова И. И. Сквозь огнь мучений и воду слёз. М., 1998. С. 237.
[13] Осипова И. И. Указ. соч. С. 236-239.
[14] Там же. С. 239.
[15] Там же. С. 239.
[16] Суворова С. В. За веру Христову. Духовенство, монашествующие и миряне Русской Православной Церкви, репрессированные в Северном крае (1918-1951). Биографический справочник. Архангельск, 2006. С. 240.