Глава 4.11. Архимандрит Иоанникий — ревнитель благочестия
Архимандрит Иоанникий, в миру именовавшийся Иван Филиппович Юсов, родился в 1849 году в семье государственных крестьян Онежского уезда Архангельской губернии — Филиппа и Марии Юсовых. Обучив сына грамоте и основам благочестия, они отправили его в 17-летнем возрасте в Соловецкий монастырь «по обещанию» на безвозмездные труды.
С самого начала своего пребывания в обители Иван исполнял клиросное послушание в Соборной церкви и заведовал архивом в монастырской канцелярии (1867–1873). Видя его усердие к храму Божию, добросовестность в исполнении послушаний и стремление к монашеской жизни, монастырское начальство ходатайствовало об определении Ивана в число послушников Соловецкого монастыря, что и было исполнено 12 октября 1871 года по его прошению и увольнительному свидетельству Архангельской казенной палаты.
Послужной список игумена Иоанникия за 1895 год[1] позволяет проследить, как изменялось его положение в монастыре, и какие послушания он проходил. 15 августа 1872 года послушник Иоанн был посвящен в стихарь. Проходя послушнический искус, Иоанн исполнял всякое поручение быстро, толково, тщательно и благоговейно. Желая привлечь его к церковному служению, архимандрит Мелетий совершил постриг послушника Иоанна в мантию с именем Иоанникий 18 июня 1880 года, и в этом же году 8 сентября в праздник Рождества Богородицы он был рукоположен во иеродиакона.
Обладая хорошей грамотностью, он исправлял должность письмоводителя у казначея Соловецкого монастыря (1873–1885), а также обучал чистописанию и русскому языку в монастырском училище (1884–1888). 1 апреля 1888 года всегда трезвый, честный и деловитый иеродьякон Иоанникий по ходатайству архимандрита Мелетия указом Московской Правительствующего Синода Конторы был определен исправляющим должность казначея Соловецкого монастыря и членом учрежденного Собора, а 29 мая по тому же указу он был рукоположен в иеромонаха.
В сентябре этого же года о. Иоанникий «получил внушение (от Синода) за нарушение своих служебных обязанностей вмешательством в дела, не подлежащие его ведению, чтобы впредь не дозволял себе подобных действий под опасением ответственности» [116, л.134об.]. Тогда проявилась особенность характера о. Иоанникия, состоявшая в том, что ради внешней пользы дела, он мог пожертвовать миром с окружающими его людьми. С этой наклонностью ему приходилось бороться, так как она противоречит азбуке монашеского жития, ибо «всякое дело, велико оно или мало, есть восьмая часть искомого, а сохранить свое устроение (сохранить мир, пусть даже в ущерб делу) есть три восьмых с половиною»[2]. Нарушение этой заповеди впоследствии дорого стоило о. Иоанникию, а пока, благодаря своим исключительным деловым качествам, 1 июля 1892 года он стал исполняющим должность наместника Соловецкого монастыря и был награжден набедренником. Через 2 года он был утвержден в этой должности.
Будучи ближайшим помощником архимандритов Мелетия и Варлаама, он пользовался у них неограниченным доверием во всех хозяйственных делах монастыря, так как всегда осторожно и обдуманно приступал к делу. К его голосу прислушивался и Духовный собор, так как он обладал многолетним опытом монастырской жизни в сочетании с редкой начитанностью и вниманием к Слову Божию и святоотеческим писаниям. Поэтому после кончины архимандрита Варлаама братия Соловецкого монастыря избрала его на должность настоятеля.
В представлении преосвященного Никанора епископа Архангельского и Холмогорского от 3 мая 1895 года говорится: «На выборах кандидата на вакантную должность настоятеля Соловецкого монастыря, произведенных 26 марта 1895 года, большинство голосов — 51 — получил наместник иеромонах Иоанникий, 10 — игумен Питирим, 6 — казначей иеромонах Наум, и по одному голосу иеромонахи Филарет и Тарасий[3]. В этом же деле (Л. 18) содержится указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского из Московской Святейшаго Синода Конторы от 28 июня 1895 года: «Избрание иеромонаха Иоанникия на должность настоятеля Соловецкого монастыря Контора признает правильным, и его самого достойным занятия сей должности по уважению к его 28 летнему пребыванию в сей обители . <…> Приказали: избранного братией Соловецкого монастыря на должность настоятеля их обители наместника оной иеромонаха Иоанникия утвердить в означенной должности с возведением в сан игумена».
6 августа 1895 года он был возведен в сан игумена в Архангельске в Соломбальском Преображенском соборе Преосвященным Никанором епископом Архангельским и Холмогорским. В сан архимандрита он был возведен в 1896 году.
Архимандрит Иоанникий прилагал к делу благоустройства монастыря все свои силы, опыт и энергию. Он всегда наставлял братию ссылками на Священное писание, подчёркивая, что его решения и указания имеют основанием волю Божию, поэтому, когда кто-то пытался тормозить его решения, пересуживать или критиковать их так, что дальнейшему делу грозила задержка или пагуба, он считал вполне законным проявлять настоятельскую власть во всей полноте.
С самого начала его настоятельства монастырское хозяйство стало расширяться. Из фонда государственных земель был приобретён остров Кондо, весь покрытый сосновым лесом. Это дало возможность монастырю наладить заготовку леса для строительных работ и даже открыть смолокуренный завод, который работал на отходах от обработки брёвен и производил, среди прочего, скипидар.
В 1908 году в скиту на Кондострове был освящен храм в память святителя Николая, который мог вместить 500 молящихся. При архимандрите Иоанникии под руководством самоучки монаха Иринарха создана система судоходных каналов между 12 озерами, причем по каналам проходили не только лодки, но даже маленькие паровые катера; в 1910–1912 годах с южной стороны от монастыря была построена единственная в России монастырская гидроэлектростанция мощностью 40 кВт; в 1914–1916 годах была построена радиотелеграфная станция, обеспечившая связь с материком; построен келейный корпус на острове Б. Муксалма.
Архимандрит Иоанникий принимал деятельное участие в строительстве железнодорожной ветки до Кеми, как видно из его переписки с начальником Управления по сооружению железной дороги Г. О. Паукером: «С чувством искренней радости получил я Ваше извещение, о том, о чем убежденно и настойчиво говорил с господином министром Путей Сообщения Сергеем Васильевичем Рухловым. Весьма радуюсь осуществлению моих давнишних желаний устроить железнодорожный путь в нашем северном крае, во первых, как патриот, радея о Госудаственной пользе, во-вторых, как местный обитатель и настоятель северной великой обители, выгоды которой близки моему сердцу…
Но не могу умолчать, что избранная правительством Сороцкая бухта несравненно менее удобна для сооружения железной дороги, чем г. Кемь.
Для подтверждения моего личного мнения о сем посылаю Вам копию с протокола заседания членов попечительного комитета Кемской мореходной школы от 30 ноября 1914 г и письмо начальника Кемской мореходной школы капитана дальнего плавания А. Фирсова, который является первым и лучшим знатоком Беломорского края по своей специальной эрудиции.
Очень желательно мне получить сведения о продолжении железнодорожной линии на Мурман. 31 янв. 1915 г. »[4]
Убедив правительство в необходимости построения железнодорожной ветки до Кеми, а от Кеми до Попова острова, на котором находилось подворье Соловецкого монастыря, архимандрит Иоанникий продолжал оказывать помощь в производстве работ лошадьми, кирпичом и всякими жизненными припасами. По настойчивой просьбе одного из строителей железной дороги монастырь уступил свой последний запас — 50000 штук кирпича: «Кемский исправник известил меня, что дорога от Сороки до Кеми будет готова к половине марта… Заведывающий этой дорогой инженер Хомейко самым убедительным образом просил меня продать 50000 кирпича, и я решился, и уговорил членов Учрежденного Собора пожертвовать последним запасом кирпича, радея о государственной пользе, какую может принести, строящаяся дорога в обстоятельствах военного времени».
Архимандрит Иоанникий обладал исключительной памятью на лица и свободно ориентировался в тысячной массе братии и трудников, которая была вверена ему Господом для руководства на пути спасения. Из 500–700 трудников-годовиков отец настоятель внутренним чутьем избирал тихих, послушливых, молитвенно настроенных, чтобы оставить их в обители по окончании срока трудничества. Впоследствии он всегда внутренне знал, кто из братии откуда и зачем пришел, о чем задумал просить, и тут же давал быстрые удовлетворительные ответы.
Неизменно следил настоятель за сохранением устава монастырской жизни. «Все приезжавшие на богомолье удивлялись образцовому и обширному монастырскому хозяйству, умилялись особенным благолепием, уставностью и пением монастырских служб, тому общему и редкому порядку, который проявлялся во всем, исключительно благодаря заботливому и мудрому хозяину святой обители… А такие старцы, как иеросхимонах о. Зосима и целый сонм других, согревали и ободряли богомольцев» [46, №1, с.81].
Заботясь о повышении уровня грамотности и просвещённости среди братии и трудников, архимандрит Иоанникий добавил к программе 4-классного монастырского училища еще 4 богословских класса и в 1913 году ходатайствовал о предоставлении богословскому училищу прав семинарии[5]. Однако это ходатайство, а также строгий порядок в обители в сочетании с властным характером настоятеля, вызвали недовольство Духовного собора и некоторой части братии. 23 июля 1913 года они написали донесение в Святейший Синод с жалобой «на неправильные и вредные для обители действия настоятеля Соловецкого монастыря архимандрита Иоанникия»[6].
Обвиняли архимандрита Иоанникия в том, что он не всегда посещает богослужения и братскую трапезу, упрекали в расточительности, выставляя все дела его (постройка парохода «Вера», строительство новой мельницы и скита на Кондострове, устройство каналов и т. д.) как личные и ненужные.
Подписали жалобу 22 иеромонаха из 64, 8 иеродиаконов из 42 и 6 монахов из 130. Инициаторами письма были казначей иеромонах Анатолий, ризничий иеромонах Аверкий и делопроизводитель иеродиакон Виктор, которого архимандрит Иоанникий характеризовал как «революционера в душе», что и оправдалось впоследствии. Так началась горестная смута, растянувшаяся на десятилетие вплоть до закрытия монастыря.
В Синоде жалобщикам не поверили и благословили архимандрита Иоанникия уладить дело по-домашнему. Однако сделать это оказалось невозможно, так как исконно сатанинская болезнь — борьба за свои «права» и неповиновение настоятелю — уже поразила сердца зачинщиков смуты, среди которых были члены Собора.
Поэтому архимандрит Иоанникий писал в Московскую Святейшаго Синода Контору: «Осведомленный от Его Высокопревосходительства г. Обер-Прокурора Святейшего Синода, что на меня подана жалоба, <...> я нахожусь в большом недоумении и смущении, каким образом в состоянии я буду успешно продолжать управление монастырем с членами Собора, явно вставшими во враждебныя отношения ко мне и воспользовавшимися моим отсутствием (с 1 августа по 1 октября для лечения в Ессентуках), дабы произвести бунтовской заговор против меня части братии монастыря. Не признает ли Контора Святейшаго Синода благопотребным и необходимым отстранить сих двух членов казначея Анатолия и ризничаго Аверкия, как виновников сего возмущения, от их обязанностей впредь до окончания расследования, уполномочив меня с остальными тремя членами Учрежденного Собора приставить к временному исполнению их обязанностей других вполне благонадежных лиц из братии».
Естественно, на это дано было благословение и казначей иеромонах Анатолий был удален в Сергиев скит на Муксалме, ризничий иеромонах Аверкий — в Анзерский скит.
Сохранилось письмо иеромонаха Анатолия от 30 ноября 1913 года прокурору Московской Святейшаго Синода Конторы Филиппу Петровичу Степанову: «Ваше Высокопревосходительство! Бога ради простите нас за то, что мы сделали ошибку, подали жалобу на о. Настоятеля. Хотя сознают все, что написано все верно и правда. Признаюсь, что на это научили нас люди, которые остались в стороне, а мы оказались пушечным мясом. И теперь от о. Настоятеля с нами идет жестокая расправа. Большинство причастных к жалобе сосланы в скиты… и нам за 7,5 годовую службу казначеем непорочную у о. Иоанникия не нашлось келии в монастыре, а сослали в скит. По-нашему это несправедливо и обидно».
Из дела видно, что архимандрит Ионафан, настоятель Печенгского монастыря, действительно склонял иеромонаха Анатолия к борьбе с настоятелем, которого именовал «деспотом», «бироном» и «бисмарком». Увлечение борьбой за свои права заставило жалобщиков начисто забыть о монашеских обетах: терпении, послушании, нестяжании. В письме митрополиту Макарию от 9 июля 1914 года иеромонах Аверкий, жалуясь на свое положение: «помещение по двое в тесных келиях» и лишение некоторых кружечного вознаграждения, пишет, что «некоторые изнемогают в терпении» и нельзя ручаться, чтобы они «не окончили свое поприще произвольно».
Надеясь, что «обиженные» со временем смирятся, Святейший Синод указом от 29 июля 1914 года №12536 постановил ввиду военного времени дело о ревизии Соловецкого монастыря отложить до особого распоряжения.
Тем не менее, 29 января 1915 года иеродиакон Виктор опять обратился к митрополиту Макарию с письмом: «29 августа 1914 г. архимандрит Иоанникий распорядился перевести меня в отдельную келью, но отнял денежное вознаграждение 10 руб., вместо чего дается 0,5 ф. чаю и 4 ф. сахару в месяц. Но надо спички, деревянное масло, свечи, мелочи из одежды, заплатить трудникам за стирку белья, очистку ретирадных мест, колку дров. Между тем я не живу праздно, несу послушание — исполняю чреду священнослужения — следовательно, много ли — мало ли зарабатываю своим трудом и потому имею право на получение денежной доли из монастырских доходов. Потребности насущныя сократил поневоле, как нет грошиков, а там из сердца не вырвешь угнетающих дум о таковой несправедливости!».
3 апреля 1915 года наконец последовал достойный ответ: «объявить жалобщику иеродиакону Виктору строгий выговор за допущение им укоризненных и дерзких выражений по отношению к Синодальной Конторе, и уведомить его, что за оскорбление на бумаге присутственного места он может быть предан уголовному суду. Распоряжение архимандрита Иоанникия о лишении иеродиакона Виктора денежного вознаграждения, ввиду его строптивости, признать правильным».
С новой силой вспыхнул бунт в 1916 году, когда все, в том числе иеромонахи и иеродиаконы были привлечены к работам по сооружению ГЭС и каналов. Многие были недовольны, требуя освобождения от физического труда. Конфликт набрал силу. В это время пришло известие об отречении царя Николая II от престола в пользу брата Михаила. О. Иоанникий, прочитав эту радиограмму, не смог сдержать слез: «Отечество в опасности. Результаты нельзя предусмотреть», — и первым же пароходом выехал в Петроград [74, с. 82].
В его отсутствие 23 июня 1917 года была написана еще одна жалоба в Святейший Синод, подписанная иеромонахами Аверкием и Викторином и монахом Викентием, в которой они предлагали:
1) продать кобыл и купить коров, чтобы каждому для трапезы получать молоко по бутылке в неделю;
2) продать сепаратор;
3) остановить на время покоса электростанцию;
4) уничтожить навсегда курятник;
5) уравнять братию жалованьем;
6) увеличить число членов Собора тремя, которые должны образовать «братский комитет». В случае отказа «не можем приступить к работе покоса и вынуждены послать депутацию в Петроград»[7].
То есть, никаких серьезных альтернатив жалобщики не предлагали, они надеялись иметь своих ставленников в духовном соборе и с их помощью улучшить свои бытовые условия. Депутация в составе трех авторов этого письма отправилась в Святейший Синод, который 4 августа 1917 года принял решение уволить архимандрита Иоанникия на покой по старости (67 лет), с правом проживания в монастыре и ежегодной пенсией в размере 2000 рублей. Настоятель, проживавший в это время в течение месяца в Ново-Иерусалимском монастыре и готовившийся к участию в Поместном Соборе, узнал об этом решении из газет. «Он только перекрестился и сказал: “Слава Богу за все, — и, немного погодя, тяжело вздохнув, со слезами на глазах тихо закончил, — мне своих дел не стыдно”» [46, №1, с. 87].
Освободившись от начальственной должности и соответствующих ей обязанностей, архимандрит Иоанникий поспешил в любимую Соловецкую обитель, где провёл 50 лет своей жизни, но вернулся он уже не как хозяин, а как смиренный богомолец.
Сначала он занял келию бывшего ризничего близ настоятельских покоев, но вскоре, под давлением части братии, вынужден был удалиться в Савватиевский скит, где ему отвели 2 комнаты в нижнем этаже деревянного корпуса. Там он провел около трех лет в покаянных молитвах, самоукорении и самоуглублении.
Когда «вся земная совершишася», он отошел на делание «богатеть в Господа». Близких по духу людей рядом не было.
В 1920 году в монастыре пошли слухи о возможной скорой кончине архимандрита Иоанникия. Многие из бывших его недоброжелателей потянулись в Савватиевский скит просить прощения. Подходя к о. Иоанникию под благословение, они с трудом узнавали в смиренном, согбенном старце своего бывшего грозного настоятеля, не терпевшего противоречий. Истончилась плоть, обновился дух, смирился взгляд, сделавшись кротким, любвеобильным и всепрощающим. Никто не знал его келейного правила последнего времени, но все теперь могли почти осязать труд и достижения молитвенного делания архимандрита Иоанникия. Он каждого приходившего к нему принимал с братской любовью, и бывшие у него тогда ощущали в нем присутствие особого мира и благодати.
6 июня 1921 года, примирившись со всеми и простив всем и вся, после соборования и напутствия Святыми Тайнами архимандрит Иоанникий тихо и почти безболезненно отошел ко Господу в возрасте 71-го года, прожив всего в Соловецкой обители 54 года. Когда ему еще во время настоятельства указывали на живших в обители подвижников и блаженных, он обычно говорил: «Вид-то их благочестив и молчалив, а каков конец-то у самих будет?» Сам о. Иоанникий стяжал блаженную кончину безропотным преданием себя воле Божией.
[1]РГАДА Ф. 1201. Оп. 4. Д. 886. 1895 г.
[2] Авва Дорофей. Поучения, послания, вопросы и ответы. М.:Актис, 1991. С. 73.
[3] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Д. 34. 1895. Л. 13, 14.
[4] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Ч. 49. Д. 192. 1913 г. Л. 151.
[5] Согласно послужному списку 1915 г. [138] из 46 иеромонахов 31 прошли обучение в братском училище, причем 14 из них закончили 6–8 классов, а 17 — 2–4 класса.
[6] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Ч. 49. Д. 192. 1913 г. Л. 1.
[7] РГАДА . Ф. 1183. Оп. 1. Ч. 49. Д. 192. 1913 г.