В числе обвиняемых по делу тихвинских священнослужителей в январе 1931 г. был диакон Владимир Петрович Порожецкий. Основную информацию об этом человеке нам предоставила его внучка — Ирина Анатольевна Порожецкая.
Фамилия, которую носили Порожецкие, произошла, скорее всего, от названия села Порожки (ныне Волотовский район Новгородской области), в котором на Порожецком (Порожском) погосте в храме Благовещения Пресвятой Богородицы в 1861 г. был заштатным диаконом Максим Иоаннович Порожецкий (1814 – после 1861). Его отец тоже был диаконом и, возможно, служил в этой же церкви. А его сын, Петр Максимович Порожецкий — отец Владимира, уехал со своей малой родины. Известно, что в 1882 г. он был исправляющим должность псаломщика при Новгородской Дмитриевской церкви[1].
У Петра Порожецкого было пять сыновей и три дочери. Все сыновья избрали путь служения Богу и тоже стали диаконами, иногда исправляющими должность псаломщика. Степан служил в д. Бабино Боровичского уезда, Павел — в Никольском соборе Новгорода (по ходатайству благочиннического совета он был представлен в 1917 г. к архипастырскому его Высокопреосвященству благословению)[2], Иван — в церкви на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге, Константин — в селе Крылово Осинского района Пермской губернии. Владимира судьба приведет в Тихвин. Жизнь каждого из сыновей в годы советской власти складывалась непросто. Известно, что трое из них подверглись репрессиям.
Павел Петрович Порожецкий был арестован вместе со священником Владимиром Борисовым 11 марта 1925 г. за то, что вместе с ним служил молебен перед обновившейся в д. Взъезды иконой[3]. Константина Петровича арестовали 18 марта 1930 г. Он был осужден 16 мая 1930 г. тройкой при ПП ОГПУ по Уралу к 8 годам концлагерей[4]. Дальнейшие их судьбы неизвестны. Об их брате Владимире речь пойдет ниже.
Владимир Петрович Порожецкий родился в 1885 году в Новгороде. В юности он задумывался о том, чтобы избрать иноческий путь и стать монахом. Поэтому после окончания земской школы и двух классов Новгородского духовного училища он поступил послушником в один из монастырей Новгородской епархии, где в течение нескольких лет исполнял разные послушания — выполнял те или иные работы в храме и по монастырскому хозяйству. Но в 1906 г. он, видимо, был призван на военную службу и попал служить во флот. Его морская служба продолжалась семь лет, условия ее были очень тяжелыми. На флоте Владимир подорвал свое здоровье и, вернувшись в 1913 году домой, целый год болел. В 1914 году началась Первая мировая война, и несмотря на состояние здоровья, Владимира в тот же год призвали на фронт. Поскольку он был человеком грамотным, был способен быстро осваивать технику, новые формы ведения боевых действий, требовавшие инициативы, то был назначен командиром артиллерийского отряда. В действующей армии он пробыл до 1917 года[5].
Вернувшись с фронта, он поселился в селе Голино, где стал работать заместителем начальника лесозаготовок. Село располагалось в одном из красивейших уголков Новгородской губернии — при впадении реки Шелонь в озеро Ильмень. До Новгорода было 40 верст, до ближайшей железнодорожной станции — 8. В селе проживало более тысячи человек, которые занимались главным образом земледелием. Подсобными занятиями у них были рыбная ловля и торговля, а также горшечный промысел. В Голино было 4 горшечных завода, 3 мелочных лавки, земская школа[6] и очень красивая Петропавловская церковь с высокой колокольней и пятью позолоченными куполами-луковками. Село было богатым, почти все избы были с мезонинами и украшались ажурной резьбой[7].
Там Владимир познакомился с учительницей земской школы Анной Васильевной Богдановой. Анна в 1904 г. окончила Деревяницкое епархиальное женское училище, дававшее девочкам прекрасное образование. В училище преподавали Закон Божий, русский и церковно-славянский язык, арифметику, геометрию, географию, церковную историю, гражданскую историю, физику, педагогику, церковное пение, рукоделие, хозяйство[8]. На уроках русского языка, помимо изучения грамматики и основных правил русского языка, чтения и пересказа, девочки писали сочинения, размышления, письма и описания. Воспитанницы вели наблюдение за детьми, изучали основы обучения, физического воспитания, ухода за больными. Проводились практические занятия. При училище существовала образцовая церковно-приходская школа, на базе которой была организована педагогическая практика.
Аттестат А. В. Богдановой
Видимо, Владимир Петрович был незаурядным, интересным и достойным человеком, если Анна Васильевна решила связать с ним свою судьбу. Им обоим было уже за тридцать, и они обдуманно принимали решение о браке.
В 1918 г. в семье родилась дочь Зоя, а в 1920 г. — сын Анатолий. Время было тяжелое и голодное. Владимир Петрович сначала служил в железнодорожной охране, а с 1920 по 1922 г. работал учителем в школе.
1. Анна Васильевна Богданова, учительница земской школы. 2. Предположительно, Владимир Порожецкий, его мать и его жена Анна Васильевна. Но, может быть, это брат Анны Васильевны и их мать
Но в 1922 году, когда в советской России набирали силу антирелигиозная пропаганда и гонения на священно- и церковнослужителей, когда из храмов изымались церковные ценности, он вдруг принимает непростое решение — начать служение в голинском храме апостолов Петра и Павла.
Церковь апостолов Петра и Павла в с. Голино. Начало ХХ в.
Это решение тут же отразилось на судьбе семьи: Анну Васильевну как жену служителя культа уволили из школы. Но Владимир Петрович продолжал служить в церкви. В Голино Порожецкие прожили 10 лет.
В 1928 году семья переехала в Тихвин, и Владимир Петрович стал служить диаконом в кладбищенской церкви Иова Многострадального.
Церковь Иова Многострадального
В то время и он, и его жена были лишены избирательных, а значит, по сути, и всех гражданских прав. Родственников в Тихвине у них не было. В списке лишенных прав на 1930 г. указан адрес, по которому они проживали — улица Римского-Корсакова, дом 30[9]. Дом по этому адресу принадлежал священнику Василию Войку. Приютил ли он Порожецких, снимали ли они у него комнату или просто были прописаны, пока неизвестно.
В школе работать Анне Васильевне не разрешили. Чтобы уберечь от преследований детей, учившихся в фабрично-заводской семилетке, в 1929 году Порожецкие официально развелись, но продолжали жить вместе. В 1930 году Анна Васильевна устроилась работать сторожем на Тихвинское городское кладбище. Получала она за свою работу 30 рублей в месяц. Видимо, именно с этого времени у семьи появилась своя крыша над головой — они стали жить в сторожке.
Справка, выданная А. В. Богдановой в 1933 г.
Тучи над головой продолжали сгущаться. Детей решили отправить на некоторое время к родственникам в Ленинград.
Причт церкви Иова Многострадального и ее прихожане с весны 1930 г. стали придерживаться иосифлянского течения, которое властями расценивалось как враждебное советскому строю. Во время богослужений поминалось имя опального в то время митрополита Иосифа (Петровых), а не митрополита Сергия (Страгородского), призывавшего верующих к лояльному отношению к советской власти. В храме, в котором служили священник Василий Войк, иеромонах Пимен (Бутылкин), диакон Владимир Порожецкий и иногда по праздникам заштатный протоиерей Николай Васильевский, возносились молитвы за церковных иерархов, которые находились в концлагерях. Это не могло пройти для священнослужителей бесследно и остаться безнаказанным.
Поздним вечером 14 января 1931 года в кладбищенской сторожке, где проживал диакон Владимир Порожецкий, был произведен обыск. Искали оружие, антисоветскую литературу. Хотя ничего не нашли, его арестовали и заключили в Тихвинский Домзак. Врач при медицинском осмотре поставил диагноз: «Нервное расстройство, падучая болезнь, грыжа» и рекомендовал ему легкий физический труд. В тот же день был арестован священник Василий Войк. Протоиерей Николай Васильевский к тому времени находился в тюрьме уже неделю. Через три недели арестуют и иеромонаха Пимена (Бутылкина), последнего из священников, служивших в Иовской церкви.
Кладбищенская сторожка, в которой жили Порожецкие
На единственном допросе, в ходе которого Владимиру Петровичу не было задано ни одного уточняющего вопроса, кроме касающихся его биографии, он сказал следователю, что в «иосифлянский раскол» церковь Иова Многострадального перешла с весны 1930 г., согласно постановлению двадцатки или общего собрания верующих. В церкви служили священник Василий Войк и он, а в праздничные дни к ним присоединялись священник Николай Васильевский и иеромонах Пимен. Со стороны благочинного им было предложено поминать митрополита Сергия. Они были предупреждены, что в противном случае они будут в запрещении. Но они, тем не менее, продолжали поминать митрополита Иосифа, потому что «этого желала двадцатка», инициатива исходила от ее председателя и некоторых членов[10]. Вот и весь допрос.
10 февраля 1931 года тройка ПП ОГПУ в ЛВО постановила заключить Владимира Петровича Порожецкого на пять лет в концлагерь (СЛАГ г. Кемь), считая срок с 14 января 1931 г. 18 февраля его в числе еще 7 заключенных отправили из Тихвинской тюрьмы на станцию Званка, оттуда — на Кемский пересыльный пункт (КПП).
«Невский проспект» на территории КПП г. Кемь[11]
То, с чем сталкивался там вновь прибывший заключенный, описал А. И. Солженицын: «Это — пересылка в Кеми, унылый, без деревца, без кустика, Попов остров, соединенный дамбой с материком. Первое, что он видит в этом голом, грязном загоне — карантинную роту (заключённых тогда сводили в "роты", еще не была открыта "бригада"), одетую... в мешки! — в обыкновенные мешки: ноги выходят вниз как из-под юбки, а для головы и рук делаются дырки (ведь и придумать нельзя, но чего не одолеет русская смекалка!). Этого-то мешка новичок избежит, пока у него есть своя одежда, но еще и мешков как следует не рассмотрев, он увидит легендарного ротмистра Курилку.
Курилко (или Белобородов ему на замен) выходит к этапной колонне тоже в длинной чекистской шинели с устрашающими чёрными обшлагами, которые дико выглядят на старом русском солдатском сукне — как предвещение смерти. Он вскакивает на бочку или другую подходящую подмость и обращается к прибывшим с неожиданной пронзительной яростью: "Э-э-эй! Внима-ни-е! Здесь республика не со-вец-ка-я, а соловец-ка-я! Усвойте! — нога прокурора еще не ступала на соловецкую землю! — и не ступит! Знайте! — вы присланы сюда НЕ для исправления! Горбатого не исправишь! Порядочек будет у нас такой: скажу "встать" — встанешь, скажу "лечь" — ляжешь! Письма писать домой так: жив, здоров, всем доволен! точка!..".[12]
В аду Соловецких концлагерей диакону Владимиру Порожецкому довелось провести один год и восемь месяцев. 4 ноября 1932 года на судебном заседании Коллегии ОГПУ было вынесено постановление: «Порожецкого Владимира Петровича досрочно освободить, лишив права проживания в 12 п. Уральской области и местности, из которой был выслан, на оставшийся срок».
Анна Васильевна и дети все годы заключения и ссылки поддерживали его, писали письма, посылали фотографии, которые он бережно сохранил. Семья в это время продолжала жить в кладбищенской сторожке, поскольку Анна Васильевна по-прежнему работала сторожем на кладбище[13]. Хотя в списке лишенцев прав на 1933 г. адрес местожительства А. В. Порожецкой-Богдановой вновь указан как «ул. Римского-Корсакова, д. 30»[14] — возможно, что прописываться по месту фактического проживания в сторожке было нельзя.
В 1936 году В. П. Порожецкий вернулся из ссылки домой, в ту же кладбищенскую сторожку. Здоровье его было окончательно подорвано. 16 марта 1938 года он умер от воспаления почек. Анна Васильевна похоронила его прямо под окном сторожки.
Владимир Петрович пострадал в годы репрессий безосновательно — 3 октября 1989 года его внучке Ирине выдадут справку о его реабилитации.
Храм Иова Многострадального был закрыт в Тихвине самым последним. Когда В. П. Порожецкий вернулся домой, он был еще действующим. Служил ли он в нем после возвращения из ссылки, мы не знаем. Известно лишь, что Порожецкие оставались глубоко верующими людьми. Анна Васильевна прожила в сторожке до 1954–1955 года. Церковь к тому времени уже была закрыта, но на кладбище оставалась маленькая деревянная часовенка, в полумраке которой перед иконой всегда горела лампадка. Огонек в ней поддерживала Анна Васильевна.
Кладбищенская часовня
Когда Анне Васильевне было уже около 70 лет, она вместе с дочкой Зоей переехала из сторожки на съемную квартиру на ул. Римского-Корсакова, а затем им дали маленькую однокомнатную квартирку в большом деревянном доме на ул. Советской. До последнего, пока хватало сил, Анна Васильевна прислуживала в церкви «Крылечко». Скончалась она в 84 года и похоронена рядом с мужем и своим отцом. Сторожки давно нет, а могилы остались на своем месте.
Дочь Владимира Петровича и Анны Васильевны, Зоя Владимировна Порожецкая, в 1935 г. окончила 9 классов школы и поступила на краткосрочные педагогические курсы в г. Череповце. В школе она смогла поработать только 2 года, затем ее уволили из-за социального происхождения и отцовской судимости. После этого она до выхода на пенсию работала сначала бухгалтером, а затем заместителем главного бухгалтера Тихвинской конторы Леноблторга.
Сын Анатолий Владимирович Порожецкий после окончания 7 классов поступил в школу фабрично-заводского обучения (ФЗО), где получил специальность токаря. В 1940 г. был призван в ряды Красной армии — как и отец, он служил на флоте. В годы Великой Отечественной войны служил старшим матросом-радиометристом в зенитном дивизионе ПВО Краснознаменного Балтийского флота[15], был ранен. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией 1941–1945 г.», благодарственной грамотой «За отличные боевые действия при форсировании реки Свирь». После войны работал токарем на разных предприятиях в Тихвине, имел трудовые награды. На пенсию вышел только в 73 года по состоянию здоровья.
1. Матрос Анатолий Порожецкий. 2. Анатолий Владимирович и Тамара Анатольевна Порожецкие
Женат он был на Тамаре Анатольевне (в девичестве Полетаевой) — внучке диакона Знаменской церкви г. Тихвина Александра Федоровича Полетаева. Вместе они вырастили двух дочерей, Ирину и Галину, и помогали в воспитании внучки Марины.
Сыновей в их семье не было, но их дочери, внучки диакона Владимира Петровича Порожецкого, сохранили его фамилию. Ее носят не только они, но и его правнучка Марина, а также ее дети — Александр и Эльвира.
_____________
[1] Сивеня Д. С. Приходское духовенство Новгородской епархии во второй половине XIX в. / Д. С. Сивеня. М. : Частное издательство «Золотое сечение», 2019. С. 165.
[2] Булина Л. Духовенство Новгородской епархии за 1917 год. URL: https://proza.ru/2018/04/02/1624
[3]Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX в. URL: http://www.pstbi.ccas.ru/bin/code.exe/frames/m/ind_oem.html/ans
[4] Там же.
[5] Архив УФСБ России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области. АУД П-77556. Л. 14.
[6] Список населенных мест Новгородской губернии. Выпуск 1. Новгородский уезд. Новгород. Губернская типография. 1907. С. 110–111.
[7] История не по Геродоту // Новгородские ведомости. URL: https://novvedomosti.ru/articles/unclassified/39274/
[8] История Новгородского епархиального училища. URL: http://museum.5322s16.edusite.ru/p11aa1.html
[9] ЛОГАВ. Ф. Р-903. Оп. 5. Д. 11. Л. 12.
[10] Архив УФСБ России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области. АУД П-77556. Л. 14 об. – 15.
[11] URL: http://www.solovki.ca/camp_20/kem_slon.php. Фото из статьи О. «Кемский пересыльно-распределительный пункт Соловецких лагерей и тюрьмы. 1920–1939 гг.» (2013)
[12] Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ.
[13] ЛОГАВ. Р-903. Оп. 5. Д. 11. Л. 21.
[14] Там же. Л. 49.
[15] URL: https://www.moypolk.ru/soldier/porozheckiy-anatoliy-vladimirovich или https://pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_yubileinaya_kartoteka1517671409/