Для каждого человека дороги воспоминания о родителях. Многие стараются записать все, что помнят из далекого детства и отрочества. Записать для своих потомков то, что связано с историей только их семьи. В такие моменты все представляется важным и исключительно значительным. Хочется рассказать о каждой мелочи, зафиксировать на бумаге то, что сохранила память о прошлом, о семье и дорогих сердцу людях. Всплывают картины далекого и близкого прошлого, используются рассказы бабушек и дедушек. Идут в ход и рассказы знакомых, соседей. Зачастую правда жизни теряется за многочисленностью повторяющихся мифов. И поэтому прошлое не так легко представить в одеждах объективности, без наносных фантазий. Для этого нужны документы, точные записи давних лет.
С Божьей помощью сохранилось много воспоминаний, которые подтверждаются и документами. И главное — авторы их не старались быть многословными, собирать все, что только могли им сообщить разные люди, а полагались на свою память и документальные источники. Особую ответственность за свои воспоминания чувствовала и Нина Александровна Боровкова, когда в 1991 году взялась за перо, чтобы увековечить память своего отца, который был дорог не только ей, но и многим-многим православным людям по всей России: в Москве и Иваново, Пензе и Казани, Сызрани и Калуге. Она назвала свою рукопись «Воспоминания о моем отце (Владыке Августине). Июль 1991 г.».
Нина Александровна казалось бы писала о своем, о радостном и грустном, о печальном и дающем надежду, о светлом и трагическом... Все переплелось на страницах ее воспоминаний точно так же, как это было в жизни. Ведь в ее рассказе архиепископ Августин предстает не только любящим отцом, но в первую очередь глубоко верующим, готовым на все ради любви к Христу представителем духовенства. Текст, написанный младшей дочерью архиепископа Августина (Беляева) содержит всего 12 страниц. Но каких страниц! Они заполнены ценными сведениями о жизни, личности и служении владыки Августина. Напомним, что Нина Александровна сохранила и дневник отца.
Воспоминания Нины Александровны охватывают разные годы — раннее детство, праздничные торжества и домашние встречи, расставания в годы нарастающих гонений. Много воспоминаний связано с Калугой: «Калуга... Калуга — это последнее папино местопребывание, куда его назначили (после ссылки в Лодейное Поле) в 1934 году. Я приехала к нему после окончания 7 класса из Ленинграда, где я жила у дяди. Это был 1935 год. Два года до его ареста я помню сама, а не по рассказам других. Я часто ходила в церковь и видела его за богослужением. Молился он вдохновенно, часто говорил проповеди». Конечно, эти страницы воспоминаний наиболее интересны, так как с одной стороны это касается последнего места служения будущего священномученика, а с другой стороны, как указано, это написано не с чужих слов, а по собственным воспоминаниям.
Воспоминания младшей дочери священномученика Августина (Беляева) — Н. А. Боровковой частично были использованы в труде игумена Дамаскина (Орловского) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской православной Церкви ХХ столетия». Но есть еще много интересного, что содержится в рассказе Нины Александровны об архиепископе Августине как отце, любящем дочерей, и пастыре, старающемся сохранить веру в народе в самые тяжелые времена гонений на РПЦ. У кого-то может возникнуть вопрос о дате написания воспоминаний — 1991 год. Почему именно в 1991 году Нина Александровна изложила на бумаге то, чем дорожила всю жизнь, что никогда не забывала, возвращаясь к дорогим воспоминаниям в разные периоды своей биографии. Автор поясняет для читателей, почему только в начале 1990-х годов она решилась предать гласности то, что носила в памяти долгие годы: «Только сейчас, в 1990 году на мой запрос я получила известие, что Беляев Александр Александрович был расстрелян 23 ноября 1937 года за контрреволюционную деятельность и реабилитационную справку о том, что он невиновен».
Много лет (с 1937 до 1990 года) дочери архиепископа Августина не знали о том, что случилось с их отцом, которого последний раз Нина видела в 1937 году. Вот отрывок из ее воспоминаний: «...20 сентября накануне Рождества Богородицы папа должен был служить всенощную. Я пришла поздно из школы и решила не идти в церковь, все равно уже приду к концу. Вскоре вернулся папа. Был он какой-то тревожный и сосредоточенный. Спросил, почему я не была в церкви: «Я тебя смотрел» — сказал он. Не раздеваясь, он сказал (только тут), что вызван в горсовет и должен идти. Он благословил меня и сказал: «Если тебе будут нужны деньги — молись отцу Серафиму, он поможет». Он, наверное, знал, что уже не вернется. Я еще училась в школе, и, конечно, он тревожился за мое будущее больше, чем о себе. Больше я его не видела».
Последняя встреча в деталях запомнилась младшей дочери владыки Августина, переживания от проведения ночного обыска, посещения тюрьмы, многолетней неизвестности о том, что случилось с отцом, не смогли стереть из памяти то, что было связано именно с этой самой последней встречей. И как в сентябре 1937 года, так и во время написания строк о последнем разговоре с отцом, у дочери были вызваны те же чувства, та же боль утраты. Они не могли притупиться с годами, не были стерты неумолимым временем и вереницей различных событий. Нина Александровна через всю жизнь пронесла тяжесть расставания с отцом, добрым наставником, ласковым воспитателем, внимательным духовником. Сама Нина Александровна так пишет об отношениях с родителем в калужский период жизни: «Я жила не с ним, мне снимали комнату, куда я ходила ночевать. Перед моим уходом мы часто сидели на крылечке дома или прогуливались по вечерней, уже безлюдной улице. Я поверяла ему свои тайны и неприятности. А он слушал, утешал и давал советы. Так по-человечески... Для меня он был и отец, и мать, и наставник во всех делах».
Дочь никогда не страдала от недостатка внимания, несмотря на то, что сложно и напряженно протекало служение владыки на Калужской кафедре в это время. Строчки, в которых она через много лет оценивает отцовскую любовь, полны теплого чувства благодарности: «Папа!.. У него была добрая и какая-то застенчивая улыбка. К нему приходило много посетителей и по церковным делам, и по личным. Приходили за советом или утешением, за помощью. Но и на мою долю оставалось время для нашего общения». Трудности, с которыми каждую минуту сталкивался архиепископ Августин, не отдаляли его от дочери, он не только молитвой помогал ей, но и старался своим примером, добрым словом заботиться о нравственном взрослении ее даже в тех условиях, в которых находились верующие в 1930-е годы.
Забота отца не ограничивалась вниманием к вопросам религиозности и нравственности дочери. Нина Александровна вспоминала: «Папа был удивительно начитанным и эрудированным человеком, не только в силу образования, он читал и современных ученых и философов. Очень о многом мы говорили с ним, о чем я узнала гораздо позже, уже в институте. Он говорил, что мир не бесконечен, что все, что имеет начало — имеет и конец. Уже тогда он говорил мне про энтропию мирового пространства. Я этого еще не знала ничего, но спорила. Говорили о происхождении человека. Мы учили все по Дарвину, а папа говорил, что эта теория опровергается учеными. Много говорили. И о значении икон, и о маме, и вообще о матерях. Часто он на эти темы, после наших разговоров, произносил проповеди в церкви».
При простоте быта и аскетичности привычек владыка жил в скромной, но показывающей его индивидуальность съемной квартире. То, что окружало отца хорошо запомнилось Нине Александровне, поэтому спустя много лет ей не составило труда описать все: «Дома, где он жил в одной комнате, несмотря на скудость обстановки, было очень уютно. Было много цветов, и перед иконами горела лампада. Около большого окна стоял стол, за которым он работал, писал и за которым мы пили чай. На этих чаепитиях всегда кто-нибудь присутствовал. А на праздники приезжали его прежние богомольцы и почитатели и из Иванова, и из Москвы, и из Кинешмы. Не забывали его люди».
Обстановка дома не просто характеризовала его хозяина, показывала его жизненные устремления, любовь к ближним, как в церкви, так и в гостеприимном доме. Отношение владыки Августина к каждому пришедшему к нему за советом или помощью было пастырское, как вспоминает Нина Александровна: «Он душевно беседовал и выслушивал всех, кто желал — исповедывал. Стоя на коленях перед иконами, при умиротворяющем свете лампады, мне казалось, всю душу можно было открыть ему, покаяться во всех грехах. Так терпеливо и сострадательно он слушал. И все находили у него и совет, и поддержку, и облегчение духовное». Еще раз подчеркнем, как любил владыка Августин свою паству, как готов был прийти на помощь тем, кого видел вообще впервые. И в трудное время он не был сосредоточен на сложностях, которых было много. Он служил Богу и людям. Он продолжал оставаться истинным пастырем, нес веру, нес любовь к Спасителю. С этого начиналось его служение, этим оно и закончилось. Напомним, что во многом благодаря воспоминаниям младшей дочери священномученика Августина (Беляева) были поставлены точки в локализации места его проживания, последнего его пристанища на грешной земле.
В рассказе дочери перед нами раскрываются замечательные человеческие качества архиепископа Августина, его старания при огромной загруженности и давлении власти, занятости архипастырскими делами, не забывать по возможности свой родительский долг, хотя в целом он полагался на помощь Божью. По прошествии многих лет, будучи сама умудренная жизненным опытом, Нина Александровна понимает, что ее отец сознательно выбрал путь и шел по нему, не обращая внимания на угрозы со стороны представителей советской власти, несмотря на пережитые испытания в ссылке в Ходженте и пребывании в лагере в Лодейном Поле. Она пишет: «Да, тяжелый он нес крест. Но не было в нем горечи или уныния. Все земное он принимал, как временное и проходящее. Вся душа его была устремлена к Богу». Более того, вспоминая раннее детство, она подчеркивает силу веры своего отца: «Я не знаю, как надо верить и надеяться на Бога, чтобы нас таких маленьких оставить на Его провидение. И, наверное, за его молитвы Бог не оставил нас и мы не пропали. Около нас были добрые люди».
Хочется обратиться к словам, которые были написаны выпускником Казанской духовной академии в своем дневнике и приведены его дочерью в воспоминаниях: «...Этот листок — страница моей мятежной души! Именно мятежной! Не может она просто смотреть на вещи. По поводу всего у нее возникают мучительные вопросы с различными ответами. Тяжело живется людям с таким аналитическим складом ума... Я не интересуюсь карьерой и положением в обществе, и часто бываю вопреки пословице, один в поле воин... Патриархальный уклад семейной жизни отца внедрил в моем сознании нравственную ответственность за каждый мой шаг. Вот почему я, учитывая себя (анализируя), делаю учет и другим. А в последнем я могу быть весьма жестоким, хотя в душе всегда и все прощаю, не сержусь, а лишь грущу». Так единожды в молодом возрасте избрав свой путь, будущий священномученик прошел его до конца достойно, с любовью к Господу и ближним. Он жил, служил и умер для людей, доказав своей несгибаемостью и силой веры для всех, как должен поступать истинный христианин. Воспоминания его младшей дочери, написанные до причисления архиепископа Августина (Беляева) к лику святых, дают много примеров его святой жизни в трудное для истории Церкви Русской время.