На страницах православной периодической печати разных епархий РПЦ из года в год появляется много статей о гонениях на РПЦ при советской власти. Время идет, но эта тема волнует духовенство и прихожан храмов. Продолжаются исследования, которые позволяют объективно раскрыть всю жестокость этого времени.
К сожалению, то там, то тут раздаются голоса, призывающие пересмотреть отношение к гонениям на Церковь, якобы цифры статистики преувеличены, сведения о погибших фальсифицированы и пр. Эти происки врагов Православия в наши дни не могут очернить светлую память о погибших за веру. Но голос защитников правды должен звучать громче, донося в первую очередь до молодежи все то, что пришлось перенести невинным страдальцам, чистым сердцем, беззаветно положившим свои жизни за веру и любовь к Спасителю.
Конечно, есть в наше время много молодых людей, которые хотят узнать все, что связано с историей страны и народа, тянутся к вере. Например, после посещения выставки о погибших в годы гонений одна студентка сказала следующее: «Все истории стали близки. Это не вымышленные супергерои, а реальные люди, которые жертвовали своей жизнью. Никого не может оставить равнодушным судьба царственных мучеников, которые являли пример настоящей православной семьи. В учебниках приходится читать: "Николай II был слабым". Не думаю, что так можно сказать о человеке, который зная, на что обречены он и его семья, с мужеством и достоинством принял смерть. Для Церкви он, прежде всего, настоящий христианин, что доказал своей жизнью и смертью. У нас в семье не было репрессированных, но у меня был пример прабабушки. Когда не могла ходить в храм, она молилась дома перед иконами. Прабабушка всегда говорила: "Верь в Бога и ничего не бойся!"».
В настоящее время, когда уходят в мир иной те, кто в своем детстве носили в обязательном порядке красные галстуки, но не могли зайти в церковь, кто со слезами радости встречал открытие храмов и восстановление монастырей после долгих лет разорения и запретов, необходимо доносить до подрастающего поколения, какой ценой была достигнута эта победа Православия, сколько жертв было на трудном и долгом пути от мрака атеизма и богоборчества к лучезарному свету сияющих на солнце крестов на куполах соборов, городских и сельских храмов.
Гонения на Русскую Православную Церковь начались сразу же после прихода к власти большевиков, в конце 1917 года пролилась первая кровь тех, кто пострадал за Христа. О длительности преследования пастырей и их паствы много написано архимандритом Дамаскином (Орловским), он всегда подчеркивал и подчеркивает, как долго предпринимались попытки уничтожить Церковь и веру в народе: «Гонения, начавшись с конца 1917 года, приняли массовый и ожесточенный характер уже в 1918 году, когда был принят декрет об отделении Церкви от государства, ставивший Церковь в бесправное положение, и продолжались на протяжении всего советского периода, т. е. семидесяти лет».
Первые кровавые расправы не закончили злодеяния новой власти и ее приспешников. Известно, что «с 1923 по 1928 год арестовывались сотни священнослужителей и мирян, но почти не было приговоров к смерти; то же самое было и с 1934 по 1936 год. Иногда гонения принимали почти исключительно административный характер, так было в 70–80-х годах, когда аресты священнослужителей и мирян стали единичными».
Но наиболее жестокими гонениями отличались 1937–1938 годы, названные «Большим террором». Количество пострадавших в эти годы до сих пор не установлено полностью. Отдельные примеры из жизни тех, кто попал в эту мясорубку ХХ века только за то, что верил в Бога, готов был пострадать за Христа, не просто поражают силой духа и веры тех, кто не отрекся и в полной мере испил до дна чашу страданий. Это относится и к тем, кто пострадал на Калужской земле.
Помимо святых этого времени есть много людей, которые были с ними рядом в тюрьмах, лагерях, в ссылках. О жизни этих страдальцев известно намного меньше, чем о тех, кто причислен к лику святых. Это понятно и объяснимо объективными причинами. Но не освобождает православных краеведов от работы по поискам новых сведений о жизни этих достойных людей. Скромно и тихо они жили, с молитвой и терпением перенесли все, что выпало на их долю, но в конечном итоге их жизнь была подвигом за веру.
Одной из этого списка была Пелагея Петровна Алексеева, арестованная вместе со священномучеником Августином (Беляевым), священномучеником Иоаннном (Сперанским) и другими. Всего, как известно, по этому делу было арестовано 39 человек (к высшей мере наказания приговорены 26 человек: 18 мужчин, 8 женщин). Среди представителей духовного сословия были православные миряне, прихожане калужских храмов, которых в то время становилось все меньше. Власть закрывала их, несмотря на просьбы народа. Не только к местному начальству, но и в Москву обращались ходатаи за народные интересы. Многие из тех, кто был арестован с архиепископом Августином (Беляевым) и священниками из Калуги, проявили стойкость, не пошли на сговор со следователями:
Беляев Иван Григорьевич — 1871 г. рождения, староста Казанской церкви. Сын дьячка.
Наталюк Наталия Михайловна — 1900 г. рождения, машинистка. Из служащих.
Косов Александр Федорович — 1893 г. рождения, счетный работник. Из рабочих.
Покровский Александр Иванович — 1876 г. рождения, стекольщик, регент храма Георгия за верхом. Из духовенства — отец священник.
Смирнов Николай Петрович — 1886 г. рождения, пенсионер 2-й группы. Из семьи рабочего.
Сухов Михаил Петрович — 1875 г. рождения, кустарь-одиночка (слесарь). Из мещан.
Виноградов Александр Федорович — 1879 г. рождения, пенсионер, регент церковного хора. Из семьи служащего.
Курганов Василий Тихонович — 1871 г. рождения, без определенных занятий, последние годы состоял членом церковного совета. Из крестьян кулаков.
Алексеева Пелагея Петровна — 1881 г. рождения, председатель церковного совета Николо-Козинской церкви. Из крестьян.
Феофанова Татьяна Семеновна — 1888 г. рождения, церковная работница с 1917 г. Отец работал по найму.
Митюкова Пелагея Сергеевна — 1885 г. рождения, иждивенка. Из крестьян.
Полевая Анастасия Антоновна — 1885 г. рождения, уборщица и прислужница в церкви Георгия. Крестьянка.
Баталина Ирина Яковлевна — 1894 г. рождения, без определенных занятий. Из крестьян.
Пучинова Ольга Ивановна — 1879 г. рождения, домохозяйка. Мещанка.
Елагова Мария Сергеевна — 1881 г. рождения, без определенных занятий. Из крестьян.
Филатова Елена Александровна — 1875 г. рождения, домохозяйка. Крестьянка.
Тащина Зинаида Михайловна — 1874 г. рождения (исправлен 1873 г.), без определенных занятий. Из мещан, отец и др. торговцы в Калуге.
Карпушкина Татьяна Гавриловна — 1862 г. рождения, без определенных занятий, занимается спекуляцией. Кулачка.
Самохвалова Анна Александровна — 1872 г. рождения, без определенных занятий. Отец был присяжным поверенным.
Баталина Фаина Васильевна — 1872 г. рождения, нигде не работает. Дочь нотариуса, почетного дворянина.
Аньшина Мария Евсеевна — 1890 г. рождения, работает по найму. Крестьянка.
Лебедева Варвара Дмитриевна — 1880 г. рождения, пенсионерка. Из семьи служащего.
Становов Василий Васильевич — 1871 г. рождения, не работает, пенсионер. Служащий из крестьян.
Любимова Любовь Григорьевна — 1876 г. рождения, без определенных занятий, племянница Аньшина П. В., муж Любимов Алексей Васильевич умер в 1931 г.
Названная в этом списке пострадавших за веру и арестованных по следственному де П-14013 в сентябре 1937 года Алексеева П. П. была не просто одной из многих. Она была человеком, который был с Богом с младенческих лет до своего последнего вздоха. Ее жизнь наглядно показывает, какие страдания, жестокие испытания может перенести женщина, помогающая себе во всех жизненных ситуациях сердечной и искренней молитвой.
Пелагея Алексеевна Миронова родилась 1 мая 1881 года в Медыни, где прошло ее детство и отрочество. В юности она переехала в Калугу, выйдя замуж за Ивана Андриановича Алексеева. Венчались молодые в Алексеевской церкви г. Калуги. Господь наградил их многочадием. Первым родился сын Парфений, потом появились на свет три дочери Надежда, Елизавета, Анна, которые были крещены в Васильевской церкви. В дальнейшем семья перебралась в большой дом по улице Александровской (ныне Пестеля). В этом доме прошли годы жизни Пелагеи Петровны до ареста и после возвращения из Красноярского края, где она оказалась после осуждения по делу П-14013, как одна из обвиняемых.
Переезд на Александровскую улицу связал П. П. Алексееву с Николо-Козинским храмом, т. к. дом был приписан именно к Николо-Козинскому приходу. В конце XIX века и начале ХХ века к нему относились: Старо-Козинская, Николо-Козинская, Широкая, Болдасовская, Рождественская, Хлюстинская, Венская, Выгонная, Александровская улицы, Дровяная площадь. В период переезда еще ничего не предвещало тех событий, которые нарушили спокойную жизнь семьи, как и всей России.
Пелагея Петровна оставалась всю жизнь глубоко верующим человеком. Эта вера поддерживала ее в жизни всегда, поддерживала в бытовых трудностях, в испытаниях трудного времени, которые обрушились после 1917 года. Когда пришло время отступников от традиций предков, и некоторые стали обходить церкви стороной, для Пелагеи Петровны не было и не могло быть другого решения: Господь терпел и нам велел. Она не только продолжала жизнь истинной христианки, но и в конце концов заслужила большое уважение причта своего приходского храма и прихожан, была избрана председателем церковного совета (1934 г.).
Более того, по ее воспоминаниям, она ездила на Лубянку и к М. И. Калинину в качестве просителя за открытие церкви, которая была временно закрыта. Как рассказывала Пелагея Петровна своей внучке, она опасалась, что может не вернуться из этой поездки в Москву, но поездку не отменила. Можно предположить, что именно в связи с этим состоялась ее первая встреча тогда еще с епископом Августином (Беляевым), заступившим на Калужскую кафедру в 1934 году. Именно при переезде его в Калугу Николо-Козинский храм был открыт к великой радости не только духовенства и прихожан, но и всей православной Калуги.
Это продолжалось не так долго, опасения Пелагеи Петровны о том, что власть не забудет ей поездки в Москву и служения в храме, оправдались, ведь она и не помышляла скрывать свое отношение к вере. В следственном деле указывалось: «Была ярая церковница». Так ее поведение и деятельность оценивали и следователи, которым Алексеева П. П. отвечала с достоинством и спокойствием, не показывая своих переживаний. А, конечно, переживания были, но не было сомнений в правильности своего выбора и тех позиций, которые она заняла на допросах.
Из протокола допроса:
«Контрреволюцией не занималась, поэтому виновной себя не признаю
25 октября 1937 г.»
Из протокола допроса:
«Вопрос: Назовите круг своих знакомых из церковников, с которыми поддерживали связь.
Запись ответа: «За последнее время — архиепископ Августин, с которым часто встречалась у него на квартире, а также несколько раз был на квартире и у меня».
Из показаний получены и следующие сведения из других допросов: Постоянные встречи имели место в Николо-Козинской церкви, с священником Николо-Козинской церкви Димитрием Ивановичем Димитриевским, а также у меня на квартире, с пономарем Николо-Козинской церкви Феофановой Татьяной Семеновной, с священником Макаровым Василием Алексеевичем в Николо-Козинской церкви».
Продолжение — из протокола допроса:
«Архиепископ Августин иногда заходил ко мне домой, с активной церковницей Филатовой [конечно, такая фраза была результатом «работы на бумаге» следователей, старавшихся везде и всюду подчеркнуть определенными словами и выражениями якобы контрреволюционный и антисоветский характер деятельности арестованных. — Е. М.].
Пелагея Петровна признавала свое знакомство с представителями духовенства Калуги: «Я знакома со следующими священниками:
Симановским Павлом, Сперанским Иваном, Остроглазовым Иваном, Макаровым Яковом...», — следователь еще раз ошибся, — священник Семеновский.
Были приобщены к делу показания свидетеля: «Дом Алексеевой до ареста последней был постоянным сборищем церковных элементов. Видел посещение архиепископа Августина и другого духовенства из Николо-Козинской церкви. Наиболее часто ее посещали следующие лица:
Пономарь Николо-Козинской церкви Феофанова и активная церковница Филатова Елена Александровна. Об антисоветской деятельности мне ничего неизвестно».
Важным моментом в этих показаниях является тот момент, что установлено еще одно из мест в Калуге, где бывал священномученик Августин (Беляев).
Даже эти выдержки из следственного дела показывают, что Алексеева П. П. оставалась на позициях верности традициям предков, запугать ее не удалось. За что и была она отправлена в далекие и холодные сибирские края. Но страшнее, чем холод и голод, издевательства следователей, были для нее разногласия с детьми, которые не одобряли религиозность матери. В Красноярском крае навещала Пелагею Петровну только одна из ее дочерей — Анна. Она же пыталась хлопотать о досрочном освобождении, но добиться этого было невозможно. Пелагея Петровна отбыла срок, что называется, от звонка до звонка, вернувшись в Калугу в возрасте 71 года.
Возвращение в родной дом не принесло избавления от испытаний: непонимание детей (кроме Анны), слепота через пять лет — вот с чем столкнулась вернувшаяся осужденная. И в это трудное время помогала Пелагеи Петровне молитва, беседы с батюшками, посещение церкви. Последнее было связано с огромными трудностями по причине слепоты. Но на помощь приходила внучка, которая даже по малолетству или боязни темноты в зимнее время, не могла отказать дорогому человеку в такой просьбе. Так и заканчивалась многотрудная жизнь боголюбивой калужанки: с постоянной молитвенной радостью и верой в Бога, которую она пронесла через все испытания. Что можно к этому добавить? Каждый православный скажет: «Помяни, Господи, рабу Божью Пелагею. Прости ей грехи вольные и невольные. Упокой ее в селениях праведных».
Жизнь этой скромной женщины учит нас многому, но некоторые факты ее биографии не были бы известны нам, если бы память о рабе Божьей Пелагее не сохранялась внучкой — Людмилой Валентиновной Савенко. По ее просьбе имя прихожанки и председателя церковного совета Николо-Козинского храма вписано в синодик для душевной молитвы за истинную христианку.