Воспоминания Татьяны Алексеевны Громовой
Я родилась в селе Карлинском Майнского района Ульяновской области в 1954 году. В детстве и юности очень любила слушать рассказы бабушки Анастасии Ивановны Фомичевой, в девичестве Гусевой, о ее жизни и о жизни нашего села. Бабушка умерла в 1997 году, когда мне было 43 года, а ей 101 год, но она до конца сохраняла хорошую память.
Особенно я любила слушать бабушкин рассказ о местном священнике Сергии Петровском, который был назначен в нашу Покровскую церковь в 1906 году. О нем и его семье бабушка рассказывала особенно часто.
С первых же дней службы Сергия Петровского по селу прошел слух, что новый батюшка отличается от предыдущего, не только молодостью, но самой службой и, особенно, яркими, эмоциональными и понятными каждому проповедями. Среди постоянных слушателей нового батюшки были учащиеся Карлинской церковно-приходской школы 2-ой ступени, в их числе и мой дед Василий Фомичев (1893–1981). В школе он учился средне, единственный предмет, по которому всегда получал хорошие отметки был Закон Божий. Также он регулярно посещал службу в местной церкви и пел в церковном хоре. А потом оставался слушать проповеди Сергия Петровского.
В те годы в России проводилась антиалкогольная политика, начатая еще в годы русско-японской войны и продолжавшаяся в годы первой русской революции 1905–1907 гг. В селе и соседних с ним деревнях Сухаревке, Григоровке и Безводовке, относящихся к приходу Покровской церкви, было много пьющих мужчин. Бабушка рассказывала, что в Григоровке пили не только крестьяне-мужики, но и сам григоровский помещик не гнушался употреблять спиртные напитки.
Сергий Петровский в своих проповедях много говорил о вреде пьянства. Но слова доходили не до всех, и положение с народным пьянством не менялось к лучшему. Через два года служения в Покровской церкви Сергий Петровский решил продолжить свое образование и поступил в Петербургскую духовную академию. Уже был назначен день отъезда, и он объявил о своей прощальной проповеди. Бабушка рассказывала, что в церковь набилось много народа, стояли даже у крыльца те, кого не вместили церковные своды. Когда священник закончил проповедь и заговорил о том, что оставляет службу в Карлинском, народ буквально заголосил. Раздавались голоса: «Батюшка, на кого ты нас покидаешь? Как же мы без тебя? Не хотим другого священника! Ты нам люб!». Некоторые женщины заплакали, а вслед за ними, увидев плачущих матерей, заплакали дети. Мужики стояли хмурые, прибитые. Бабушке было 13 лет, и она хорошо запомнила этот момент. И сердце священника дрогнуло, придя домой он сказал жене, что не может оставить паству.
Службу он продолжил, но решил — не ограничиваться нравственными, человеколюбивыми проповедями, а повести настоящую борьбу за народную трезвость. Он начал писать статьи о вреде пагубной привычки, публиковал их в «Симбирских епархиальных ведомостях», издавал отдельными брошюрами и раздавал прихожанам. В те годы очень немногие священнослужители в Симбирской губернии обращались к пастве через печатное слово. В моей семье брошюры Петровского и плакаты о проводимых им беседах хранились очень долго. В 1985 году, когда в СССР вновь началась борьба за народную трезвость и был введен по предложению М. С. Горбачева сухой закон, я передала эти материалы в Ульяновский краеведческий музей, чтобы они были представлены в музейной экспозиции и на выставках, стали достоянием истории. Лишь с одной брошюрой «В борьбе за народную трезвость» я не смогла расстаться и оставила ее в своем архиве вместе с фотографией Сергия Петровского, которую моя бабушка, а потом и мама, хранили вплоть до своей смерти.
Учитывая, что многие прихожане не знали грамоты и не могли читать брошюры, Сергий Петровский пошел еще дальше. По примеру нескольких симбирских священников, а их не набиралось и десятка на всю Симбирскую епархию, он решил создать при Покровской церкви общество трезвости. В него записалось больше сотни человек. Сначала члены общества по праздникам оставались после службы на общий молебен, внимали словам священника о необходимости бороться всеми силами с пьянством в селе, а затем принимали в общество новых трезвенников. Они приходили с женами и детьми, и при плачущих женщинах, с мольбой смотрящих на своих пьющих горе-мужей, давали обет трезвости перед иконой Сергия Радонежского, которую члены общества заказали на свои деньги и освятили на его гробнице в Троицкой лавре.
В 1912 году усилиями священника и прихожан в селе по инициативе Петровского был построен Дом трезвости. Бабушка рассказывала, что сразу же в Карлинское потянулись пьющие люди из окрестных сел и деревень, желающие встать на путь исцеления от пьянства. Приезжали даже из других уездов, расположенных за сто и более километров от села. Я долго пытала бабушку, как же пьяницы могли вылечиться? Чем их лечили? Им в Доме трезвости лекарства давали какие-то от пьянства? Бабушка каждый раз отвечала одно и то же — ничего не давали, Сергий Петровский лечил словом. Он проводил по вечерам после службы беседы с людьми за чаем с белыми булками, рассказывал им к чему приводит пьянство, как оно вредит здоровью и мостит человеку дорогу в ад. Люди внимали его убедительным словам, в них зарождалась вера в возможность избавления от пагубной привычки.
В Доме трезвости, к тому же, было много книг, газет и журналов, которые священник специально выписывал для него. Грамотные читали их вслух для всех собравшихся, часто читать приходили учителя местной церковно-приходской школы 2-ой ступени. Доброе напутственное слово священника, его продолжительные беседы с каждым, внимание, оказываемое пришедшим за исцелением в Дом трезвости, и сама атмосфера, царившая там, действительно помогали пьющим людям встать на путь избавления от пьянства.
Приходившие на исцеление в Карлинский дом трезвости жили там неделями, пока не укреплялось в них намерение покончить с алкоголизмом. Некоторые уходили не долечившись, но таких были единицы. И каждый уход разбивал сердце священника. Многие, по словам бабушки, потом вновь возвращались и к ним направлялись усилия священника еще в большей степени.
Запомнился мне еще один рассказ бабушки, который произошел в годы Гражданской войны во время Чапанного восстания (одно из самых крупных крестьянских восстаний против большевиков в Поволжье, охватившее территорию Сызранского, Сенгилеевского, Карсунского уездов Симбирской губернии и Ставропольского и Мелекесского уездов Самарской губернии). Обычно бунт вспыхивал в то время, когда к населенному пункту приближался отряд продразверстки, чтобы забрать у крестьян для армии зерно и другие продукты. Естественно, народу это не нравилось. Когда карлинцы узнали, что из Сенгилея в Симбирск движется такой отряд, решили выступить навстречу и не дать войти в село. Все собрались на главной площади около церкви. К людям вышел отец Сергий и стал умолять свою паству не идти против вооруженных большевиков и смириться со своей участью. Но сельчане не захотели слушать батюшку и продолжали вооружаться вилами, оглоблями. Тогда священник опустился на колени и сказал: «Послушайте, разве я учил вас чему-то плохому? Я умоляю вас не идти на ружья с голыми руками, этим ничего не достигнуть, вы только себя погубите». Первый раз за все время народ не послушался своего пастыря, и недалеко от Григоровки в километре от Карлинского по людям открыли пальбу, толпа разбежалась, а зачинщиков арестовали и несколько человек расстреляли.
Сергий Петровский сыграл большую роль и в судьбе моего деда Василия Михайловича Фомичева. После окончания им школы (ок. 1909), он остался в селе в доме родителей и усердно посещал церковь. Сергий Петровский пригласил его работать счетоводом при Карлинском обществе трезвости. В 1914 г. Фомичев был призван на воинскую службу, но вскоре по освидетельствованию врачей признан не способным к несению таковой и освобожден от нее навсегда. После этого Сергий Петровский дал ему рекомендацию к епархиальному начальству для поступления на церковную службу. В 1915 году 19 мая резолюцией Архиепископа Вениамина Симбирского и Сызранского Василий Фомичев был определен на штатную псаломническую вакансию к Буинскому Троицкому Собору, с принятием в духовное звание. В 1919 году Фомичев был переведен на штатную диаконскую вакансию в Троицкую церковь села Протопоповка Буинского уезда. В том же году за труды и заботы по сбору пожертвований для приобретения богослужебных книг ему выражена благодарность Епархиального совета (указ 27 февраля № 948). В том же году (14 мая 1919 г.) он рукоположен архиепископом Тихоном и назначен в священники по Покровской церкви села Новосёлки Буинского уезда. В 1920 году его переместили к Спасской церкви села Ляховка Симбирского уезда, где он служил до ареста 6.03.1933 г. Село Ляховка находится в нескольких километрах от Карлинского и с Сергием Петровским до конца его жизни моего деда Василия Михайловича Фомичева связывала настоящая дружба.
Сергий Петровский венчал моего деда в Карлинской церкви 9 мая 1918 года. У меня хранятся икона Святого Иоасафа, подаренная Сергием Петровским деду на его бракосочетание с бабушкой, и вышитый его женой рушник, подаренный бабушке на свадьбу. Также бережно я храню полученные дедом от Сергия Петровского семейные фотографии и поздравительные открытки. На одной из открыток с видом Сызранского мужского монастыря Сергий Петровский написал: «Псаломщику Буинского Троицкого собора Василию Фомичеву. Здесь твоё место. Аминь. Твой о Христе брат и собеседник. Иерей Сергий. 17 дек. 1915 года».
Бабушка говорила, что когда Сергея Петровского арестовали, мой дед ездил в Ульяновск, чтобы увидеться с ним и рассказывал потом семье, что заключенных заставляли в октябре месяце мыть по колено в воде картошку в Волге или Свияге. Было уже холодно. Дед с берега видел Петровского и крикнул ему «Сергей Петрович, чем я могу Вам помочь?». Он ответил, что ничем, просил поддержать его жену и детей чем можно. Дед отвозил им какие-то продукты, картошку, яйца. Бабушка говорила, что в тюрьме Петровский заболел и потом умер, а когда это случилось – не говорила.
Не только в моей семье, но и в Карлинском, хотя прошло много лет и давно уже нет тех людей, кто лично знал Сергия Петровского, в семьях коренных карлинцев живет о нем память. О нем не раз писали и пишут ульяновские краеведы в местных изданиях.
Татьяна Алексеевна Громова,
Заслуженный работник культуры Ульяновской области
10 сентября 2019 г.,
Ульяновск.