Михаил Николаевич Фиников происходил из известного на Новгородской земле рода священно- и церковнослужителей. Эту фамилию, начиная с 1845 года, носили 20 выпускников и воспитанников Новгородской духовной семинарии[1]. Но еще в середине ХVIII века предки Михаила Николаевича служили в разных храмах Крестецкого уезда. Известно, что в 1794 г. в церкви Усть-Воленского погоста священником был его прадед ― Онуфрий Кононов. Его дед Василий служил в ней с 1815 по 1860 гг. псаломщиком. В 1860 г. должность псаломщика (дьячка) занял сын Василия Николай[2], в семье которого 17 мая 1872 г. и родился будущий протоиерей Михаил Николаевич Фиников. Мать Михаила звали Евдокией Григорьевной[3]. Такую дату рождения назвал сын о. Михаила священник Владимир Фиников, в других документах указан 1873 г.
Погост Усть-Вольно (8 дворов, 8 домов), где жила семья, находился в 28 верстах от уездного центра Крестцы. На расстоянии примерно 100 метров друг от друга в погосте стояли две церкви: одноэтажная каменная во имя Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова и деревянная ― Рождества Пресвятой Богородицы. Каменная церковь располагалась на пригорке, на берегу Мсты. Она была воздвигнута в 1797 г. на средства помещика Третьяковского. К ней примыкало небольшое кладбище, где хоронили только священно- и церковнослужителей. В Богородице-Рождественской церкви, построенной в 1744 г., которую особенно любили прихожане, был очень красивый деревянный иконостас. На обеих церквах имелись колокола, и в праздники колокольный перезвон разносился по всей округе[4]. Сегодня об этих храмах остались только красивые воспоминания.
В семье, кроме Михаила, было еще пять сыновей: Николай (1858 г. р.), Василий (1860 г. р.), Федор (1865 г. р.), Александр (1867 г. р.), Владимир (1870 г. р.) и дочь Ксения (1876 г. р.). Все мальчики получили духовное образование. Известно, что Василий в 1882 г. после окончания Новгородской духовной семинарии был определен на место отца, который вышел за штат. Затем он служил псаломщиком в разных храмах Крестецкого уезда и Старой Руссы. Александр был священником Лукинской церкви Новгородского уезда. «Новгородские епархиальные ведомости» не раз писали о награждении его за усердное служение церковными наградами[5]. Владимир, после окончания в 1895 г. Санкт-Петербургской духовной академии, получил степень кандидата богословия, преподавал с 1897 г. по 1918 г. в Новгородской духовной семинарии Священное Писание Ветхого Завета, с 1900 по 1920 гг. был редактором неофициальной части журнала «Новгородские епархиальные ведомости». В первой четверти ХХ в. он был широко известен как видный церковный деятель, архивист, талантливый публицист и краевед[6].
Сам Михаил Николаевич Фиников окончил Новгородскую духовную семинарию в 1894 г. по 2 разряду. 4 ноября 1894 г. он был определен на праздное диаконское место к Пельгорской церкви Новгородского уезда[7]. 11 января 1895 г. состоялось его венчание с Маргаритой (06.11.1878–22.06.1955), дочерью священника Горнецкой церкви Крестецкого уезда Алексея Гиляровского. 31 января 1895 г. он был рукоположен во диакона[8]. 9 октября 1895 г. Михаил Николаевич стал законоучителем и учителем в Пельгорской школе грамоты[9]. Прошло чуть более полутора лет, и 15 сентября 1896 г. он был рукоположен во священника к Дрегольской церкви Тихвинского уезда. Со служением в ней была связана вся его дальнейшая жизнь. Много сил он приложил к строительству и сохранению храмов в Дрегольском погосте, к созданию христолюбивого прихода, который был достаточно большим — в 1914 г. число прихожан составляло 4095 человек[10].
Посетивший в 1909 г. Дрегольский приход епископ Тихвинский Андроник (Никольский) отметил, что «весь приход весьма благочестив и любит храм». При церкви был хор певчих, которым руководила жена священника Маргарита Алексеевна[11]. По оценке Владыки Андроника, матушка Маргарита была «усердной помощницей своему мужу во всех его делах»[12].
Помимо своих непосредственных священнических обязанностей о. Михаил в течение 6 лет занимал должность депутата по гражданским делам 2 Тихвинского округа. На первое трехлетие он был утвержден 15 марта 1898 г., на второе ― 21 января 1901 г. Начиная с 1904 г., он три года был помощником благочинного.
О. Михаил заведовал Дрегольской, Клишинской, Крапивенской и Порожской церковно-приходскими школами и преподавал в них Закон Божий, а также был законоучителем в Жуковской и Боровской земских школах[13]. Именно при нем было открыто большинство школ прихода. Он стремился сформировать у детей интерес и стремление к знаниям, придавая огромное значение их нравственному воспитанию: «...Я видел, что в школе церковной скорее, без всякого внешнего препятствия, лучше и с большим успехом могу исполнить лежащий на мне пастырский долг. После храма Божия я больше всего любил и люблю школу церковную, в которой сеять разумное, доброе, вечное и спасительное для меня истинное утешение»[14].
При непосредственном участии о. Михаила происходило строительство нового каменного здания Дрегольской церковно-приходской школы. Оно было построено всего за один год. Тихвинский уездный наблюдатель о. Иоанн Великославинский, присутствовавший на освящении этой школы в августе 1916 года, признал, что подобного школьного здания нет во всем Тихвинском уезде. Школа была почти 30 метров длиной и 17 метров шириной, высота стен составляла 5 метров. В здании было три классных комнаты, три отдельных комнаты для учителей, кухня с русской печкой и теплый туалет. В школе имелся зал, который соединялся с одной из классных комнат раздвижной перегородкой[15].
За усердную службу и примерное поведение священник Михаил Фиников неоднократно был отмечен церковными наградами: 8 октября 1900 г. он был награжден набедренником, 20 апреля 1905 г. ― скуфьей, 30 марта 1910 г. ― камилавкой, 29 июня 1917 г. ― наперсным крестом. За ревностное исполнение законоучительных обязанностей в школах 19 марта 1902 г. ему была объявлена благодарность епархиального начальства. 5 марта 1905 г. он получил «Высочайшую благодарность Ея Величества за пожертвование в склад Ея Величества на Дальнем Востоке разного белья» и иных вещей. Также он имел право ношения Высочайше утвержденной 29 мая 1909 г. медали «25 лет церковных школ», Высочайше утвержденного 21 февраля 1913 г. особого нагрудного знака в память 300-летия дома Романовых и юбилейной медали[16].
В семье отца Михаила и матушки Маргариты было шесть сыновей и четыре дочери: Владимир (1 апреля 1896 г. – ?1942 г.), Леонид (25 июня 1898 г. – 5 декабря 1937 г.), Авенир (17 ноября 1900 г. – 8 января 1958 г.), Михаил (13 мая 1903 г. – 25 ноября 1906 г.), Нина (4 декабря 1905 г. – 7 июля 1981 г.), Михаил (14 мая 1908 г. – 5 сентября 1968 г.), Маргарита (25 июня 1910 г. – 5 марта 2001 г.), Алевтина (17 июня 1912 г. ― ?), Николай (15 октября 1914 г. – 22 июля 1987 г.), Лидия (13 марта 1920 г. – 24 июля 1995 г.). Один из сыновей, Михаил, к сожалению, умер в трехлетнем возрасте, остальные 9 детей выросли и стали достойными людьми общества.
Семьи приходских сельских священников, особенно такие многодетные, жили достаточно скромно. Большинство из них вели крестьянский образ жизни. Весь доход священнослужителей складывался из небольшого государственного жалованья, которого не хватало, чтобы прокормить большую семью. Основным источником материального обеспечения православного приходского духовенства во второй половине XIX – начале XX в. являлось требоисполнение — совершение таинств и богослужебных обрядов (крещений, венчаний, отпеваний, молебнов и т. п.) за «доброхотную» (добровольную) плату от прихожан. Размеры вознаграждения, получаемого священнослужителями за требы, не определялись законодательно, а зависели исключительно от «звания, состояния и усердия прихожан». Часто крестьяне ограничивались самой умеренной платой, а иногда у них вообще не имелось денег заплатить священнику[17]. Значительная часть денег, собираемых священниками, шла на обеспечение храмовых нужд: покупку свечей, масла, вина, муки, дров для отопления, а также на многочисленные общеепархиальные, окружные и иные взносы: на призрение сирот и вдов, на содержание школ, библиотек и т. д. Можно заметить кстати, что образование в церковно-приходских школах было для крестьян бесплатным, о чем умалчивала атеистическая пропаганда в прежние годы[18].
Рабочий день у о. Михаила, как и у любого другого священника, был ненормированным. Весь день он занят на приходе: богослужения или уроки в церковно-приходской или земской школе. После богослужений он часто оставался в храме или ездил по окрестным деревням крестить новорожденных (рождаемость была высокой) или отпевать усопших, и всё это без выходных... Поэтому на обработку своей земли, чтобы вырастить какой-либо урожай для семьи, у священнослужителя оставалось гораздо меньше времени, чем у любого крестьянина того же села.
После Октябрьского переворота 1917 года жизнь о. Михаила и его семьи, и прежде довольно скромная, стала почти невыносимой. Вследствие развернувшейся антирелигиозной пропаганды значительно сократилось число треб, функции регистрации родившихся, заключавших браки и умерших взяло на себя государство. В клировой ведомости Дрегольской церкви за 1921 г. написано, что главным источником содержания семьи Финиковых служит личный труд на оставленной в пользование земле[19].
Главу семьи как священнослужителя и его жену Маргариту Алексеевну сразу же лишили избирательных прав, обложили высокими налогами, а дом, в котором они жили, перевели в муниципальную собственность. За проживание в нем семья должна была платить деньги. А ведь из 8 детей, имевшихся у них на тот момент, шестеро были еще несовершеннолетними, трое из которых — в дошкольном возрасте. В труднейших условиях приходилось не жить, а выживать.
Но если бы только эта беда! Начались преследования и аресты священников. 9(22) февраля 1919 года о. Михаил после совершения в приходском храме венчания ― Таинства Брака ― без объяснения причин был помещен сначала в Жуковскую арестантскую, а затем, 13(26) февраля, был переведен в Тихвинский исправдом, в котором содержался до 20 марта(2 апреля) 1919 г.[20]
Арестовал его тогда карательный отряд, прибывший из Тихвина. Через 12 лет в обвинительном заключении по делу Новгородского оперсектора ОГПУ № 74-1931, по которому проходил и о. Михаил, будет написано:«В 1919 г. бедняки с. Дрегле организовались и, вооруженные ружьями, стали отбирать хлеб у местных кулаков, но последние оказали сопротивление и разогнали бедноту. Во главе кулаков стоял Фиников Михаил, воодушевлявший их на восстание, каковое приняло серьезный оборот, и было ликвидировано лишь прибывшим карательным отрядом, каковой и арестовал кулаков и попа Финикова Михаила и этим ликвидировал восстание»[21]. Но так ли это было на самом деле ― неизвестно. Следствию во что бы то ни стало требовалось насобирать как можно больше «фактов» контрреволюционной деятельности отца Михаила.
После того, как он в апреле 1919 г. вышел на свободу, его не оставляли в покое. Началась травля священника в тихвинской уездной газете «Наш край». В июле 1919 г. в ней была опубликована заметка под названием «Наш поп». В ней говорилось о том, что якобы 7 июля, в Иванов день, «во время обедни» отец Михаил сообщил прихожанам о том, что придет в их дома «со святыней» и что за вход в дом каждый «должен заплатить» по 3 рубля, а за молебен в церкви ― по 1 рублю. «В приходе 4000 человек. Сколько же, спрашивается, может выручить батя за один день?» — вопрошал безымянный автор заметки. Но, во-первых, вряд ли речь шла о том, что каждый «должен заплатить», так как прихожане могли и не приглашать батюшку, это было добровольное желание с их стороны. Во-вторых, говорилось не о сборе денег с каждого прихожанина, а о входе в дом (если вообще об этом шла речь). В-третьих, обойти за один день сотни домов, расположенных в разных деревнях, просто невозможно. Но цель автора заметки заключалась не в том, чтобы рассказать правду, а в очернении батюшки.
Он припомнил священнику, что тот помогал самодержавной власти и «старался ей услужить». «А вот теперь власть стала другая, для попов нелюбая», ― злорадствовал автор. Заодно он прошелся и по выборам в церковно-приходской совет: «Батя сам предложил Семена Владимирова, тот ― следующего и т. д. Таким образом, вышло, как сказке: «кошка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку и... составили не совет, а одно для нашего попа удовольствие. Б.»[22] Хотя заметка и злобная, она свидетельствует о том, что слово священника Михаила Финикова имело вес, к его мнению прислушивались.
Через некоторое время в той же газете появилась ещё одна заметка под таким же названием. В ней говорилось об отказе о. Михаила венчать людей, ранее состоявших в браке, но затем разведенных органами советской власти. Приведем ее полностью: «В Жуковской волости батя должен был венчать гражданина Звонецкой волости дер. Вашкова и гражданку деревни Задушенья. У приехавшей для бракосочетания пары батя спросил разрешение от Звонецкого попа. Такового у них не оказалось, а было разрешение от Звонецкого Исполкома и Исполкома Жуковского. На эти разрешения батя заметил: ― я на эти разрешения плевать хочу! Представьте разрешение от священника. ― Свадьба должна была возвратиться в Звонецкую волость если б в дело не вступился Начальник милиции Сухарев и тов. Председателя Соколов. Немало им пришлось поругаться с попом... и лучше б им не ругаться, а препроводить его в тихвинскую Чр. К. ― она ему кстати знакома!
Про него писали в газете, что он берет по 3 руб. за приглашение в праздник. Теперь он говорит: ― а так вы про меня пишете в газеты! Мне ваших денег не нужно, а давайте хлеба, иначе и в дом не пойду. ― И приходится давать из последнего. Зато когда батя возвращается домой, то сзади идет подвода, нагруженная хлебом.
Хорошо живется нашему бате. Совет против подобных явлений к сожалению никаких мер не принимает. А должно-бы выработать норму попам!
Совет по батиной дудке пляшет, а Жуковский исполком нашел нужным удовлетворить батю семенами ржи ― выдал ему пуд, несмотря на то, что у него своей ржи посеяно, а многие бедняки ничего не получили.
Вот как живется людям, всюду умеющим пристроиться!»[23] (орфография и стиль автора заметки сохранены. ― Прим. автора).
Преувеличения в этой заметке не заметить невозможно, но и она тоже свидетельствует о том, что отец Михаил пользовался уважением односельчан: даже представители новой власти сочувствовали ему и его многодетной семье и старались как-то поддержать и помочь.
Напомним, что Православная Церковь не поощряет второбрачия, согласно каноническому праву второй брак разрешается только после законного церковного развода, которого и требовал о. Михаил от желающих венчаться повторно. Странно, что в данном конкретном случае советская власть ничего не имела против венчания в храме. За отказ венчать людей священник Михаил Фиников 27 января(9 февраля) 1920 г. был арестован сотрудником ГЧК Ф. П. Барановым. Сначала его заключили в Тихвинский исправдом, а через неделю, 2(15) февраля, перевели по постановлению ГЧК в Череповецкий лагерь принудительных работ «до конца гражданской войны». Но губернский отдел управления это постановление ГЧК отменил до полного выяснения всех обстоятельств. Тем не менее, в череповецком лагере о. Михаилу пришлось провести более трех месяцев ― до 6(19 мая) 1920 г., когда его освободили по амнистии.
Буквально чуть ли не в день его ареста в тихвинской газете «Наш край» появилась очередная издевательская статья под названием «Жуковский поп». Автор снова написал ее не под своим именем, а под псевдонимом «Красный день». Вот о чем в ней говорилось: «Хорошо живется нашему Жуковскому попу. Несколько раз он объехал волость и теперь его голод не возьмет, а темный бедный мужичок уже давно ходит голодный, отдавая паразиту-попу последний кусок хлеба. Да и как не жить батьке Финикову! Два сынка его служит у Советской власти учителями. Сынки большей частью проживают дома, а школа ― не волк, в лес не убежит. Да и небольшая польза от этих учителей советской власти. Эти учителя только подсмеиваются над начинаниями Советской власти вместе со своим папашей»[24].
Как раз в то время, когда появилась в газете эта заметка, 42-летняя жена священника оставалась дома одна с пятью детьми, которым было от 5 до 14 лет, практически без всяких средств к существованию. Под сердцем она носила еще одного ребенка. Дочь Лидочка родилась 13 марта, через месяц после ареста о. Михаила, когда тот находился еще в лагере. Он впервые смог взять ее на руки только тогда, когда дочери исполнилось уже два месяца.
Преследования и ущемления в правах продолжались. 13 февраля 1925 г. председатель Жуковского ВИКа Шварцев получил от уездного исполкома следующее предписание: «В Президиум УИКа поступило донесение Уполномоченного ПО ОГПУ по Тихвинскому уезду, что священник Фиников и Соболев Дрегольской церкви проживают с 1918 года в церковных муниципализированных домах, не уплачивая все время ни одной копейки, хотя об уплате извещение из УЗУ было, но Волисполком мер никаких не принимает. Поэтому предлагается Вам в срочном порядке дать объяснение по существу данного отношения»[25]. Эта депеша еще одно подтверждение тому, что в Дрегли и в Жуковской волости люди в целом с пониманием и сочувствием относились к судьбе отца Михаила.
Но органы государственной безопасности не оставляли Михаила Николаевича Финикова в покое. То и дело он подвергался обыскам. В том же 1925 г. он был арестован ОГПУ по подозрению в принадлежности к «Союзу Михаила Архангела» ― монархической консервативной общественно-политической организации, действовавшей в России в 1907–1917 гг. 6 декабря 1925 г. отца Михаила судил Народный суд «по ст. 10, 125 УК (ст. редакция)», но оправдал его[26].
ОГПУ держало руку на пульсе и искало любого повода, чтобы подвергнуть священника очередному испытанию. И повод нашелся.
24 января 1931 г. о. Михаил был вновь арестован по подозрению в контрреволюционной деятельности. На следующий день возьмут под стражу его сына Леонида, а затем еще двух его родственников. В материалах уголовного дела содержится такая характеристика батюшки: «Фиников Михаил — старый кадровый священник с 1895 г., благочинный. Махровый черносотенец, подозревавшийся в принадлежности к «Союзу Михаила Архангела», до революции всеми силами боролся с революционным движением, особенно в период 1905 г., имея самую тесную связь с полицией и местным помещиком графом МЕНДЕЛЬ»[27].
Он обвинялся в том, что «будучи по своим политическим убеждениям ярым монархистом, до революции и особенно в период 1905–1906 гг. активно боролся против революционного движения, в частности следил и доносил полиции на местных учителей и кр-н революционеров, в результате каковой его провокаторской деятельности были арестованы и осуждены учитель и кр-не, при чем на суде сам лично выступал в качестве свидетеля обвинения»[28] (орфография и стиль сохранены. ― Прим. автора).
Его обвинили также в том, что он не донес органам власти о своем племяннике, который якобы являлся членом контрреволюционной организации «РКС» и пытался создать низовую ячейку в с. Дрегли.
Отец Михаил виновным себя не признал. Вот его слова: «виновным я себя не признаю ни в коей степени, т. к. для меня совершенно неизвестно было, что Б. состоял в какой-либо к-р организации. На учителей я никогда не доносил, да и вообще я за всю свою 35-летнюю службу ни на кого не доносил и привлечение меня по настоящему делу считаю и объясняю тем, что сейчас лишь бы создать обвинение против священника, лишь бы найти вину против священника. Я как священник чувствую за собой постоянный надзор и в домашней и в общественной жизни»[29] (орфография и стиль сохранены ― Прим. автора).
Следователь вынужден был признать, что материалами следствия не удалось достаточно доказать создание в с. Дрегле низовой ячейки «РКС», «ввиду упорного запирательства обвиняемых», но якобы вполне доказана попытка это сделать со стороны одного из обвиняемых ― племянника о. Михаила.
Особым совещанием при Коллегии ОГПУ от 18 ноября 1931 года Михаил Николаевич Фиников был осужден по ст. ст. 58-12, 58-13 УК РСФСР к 3 годам высылки в Казахстан, считая срок с 24 января 1931 г.[30]
Как известно, в годы гонений Казахстан был местом ссылки сотен тысяч православных христиан. По материалам дела, 26 января 1932 г. о. Михаил убыл в Алма-Ату, где находился пересыльный пункт ГПУ. Алма-Ату в то время так и называли «городом ссыльных». Не имея, где главу преклонить, ссыльные приходили в Никольскую церковь, которая оставалась единственным в городе оплотом Православия, так как все остальные храмы были в руках обновленцев. Здесь, насколько позволяли возможности, их старались накормить, напоить, обуть и одеть. Тем не менее, условия жизни ссыльных были ужасными.
Здоровье отца Михаила ухудшалось с каждым днем. 7(20) сентября 1932 г. он, видимо, по решению органов ОГПУ прибыл в г. Галич Костромской губернии. 5(18) октября к нему приехала его супруга Маргарита Алексеевна. На третий день после ее приезда, 8(21) октября 1932 г., о. Михаил слег от хронического катара желудка и уже больше не встал. Скончался он 1(14) ноября 1932 г. в 8 часов 10 минут утра. Погребен он был в четверг 4(17) ноября при церкви Космы и Дамиана в г. Галиче. На погребении присутствовали о. Александр Махровский (духовник о. Михаила), о. Николай Реформатский, о. Алексей Миловидов, о. Илья (фамилия не указана), сын отца Михаила протоиерей Владимир Фиников, который и записал имена всех присутствовавших на оборотной стороне фотографии похорон о. Михаила. Адресована эта запись была его брату Леониду, который в январе 1931 г. был арестован вместе с отцом и осужден на 3 года северных лагерей. Поэтому и на погребении он не присутствовал. Владимир указал на фото адрес уборщицы кладбищенской церкви Александры Васильевны Шуйской: г. Галич, гора Революции, д. 3, чтобы она смогла указать место захоронения, если Леониду удастся когда-нибудь там побывать.
По заключению прокуратуры Новгородской области от 25 августа 1989 г. Михаил Николаевич Фиников был реабилитирован.
Сыновья и дочери о. Михаила выросли достойными людьми, так как воспитанию и обучению детей в семье Финиковых придавалось большое значение и уделялось много внимания. Три старших сына, окончивших Тихвинское духовное училище, а затем обучавшихся в Новгородской духовной семинарии, входили в число самых лучших учеников и студентов названных учебных заведений. Двое из них посвятили свою жизнь служению Богу. Мужественное решение стать священниками Владимир и Леонид Финиковы приняли после Октябрьской революции, когда гонения на Церковь шли полным ходом. Их судьбы достойны отдельного рассказа.
Дрегольский храм св. Николая Чудотворца, настоятелем которого долгие годы был Михаил Николаевич Фиников и в котором служил священником его сын Леонид, стараниями местных жителей начал возрождаться. Пока еще часть окон заколочена, другие зияют пустотой, крыша во многих местах проломлена, а сквозь проемы в кровле растут деревья. Но прихожане уже начали сбор средств на его реставрацию и верят, что всем миром смогут его восстановить.
2 мая 2021 г. впервые за прошедшие восемь десятилетий в нем был отслужен молебен и состоялся Крестный ход. Своим впечатлением об этом событии поделилась староста прихода Галина Михайловна Тунегова: «Ну, вот и прошла первая Пасха в нашем Храме за очень долгое время. Нужно было, чтобы прошел день, два, чтобы пережить все впечатления! Вы знаете, как чудесен был этот день! Были и переживания... ну, как все пройдет, откликнутся ли люди? А с утра и день выдался, и вы пришли! Какое счастье и радость! Стало так ясно и понятно, что все не напрасно! Храм нам нужен! Значит, жива и надежда, и вера! Спасибо вам, люди! Низкий вам поклон!»[31]
______________
[1] Выпускники Новгородской духовной семинарии. URL: https://petergen.com/bovkalo/duhov/novgorodsem.html
[2] Моисеев С. В. «Отходить от службы Церкви... мне было бы тяжело...»// София. 1995. № 15. С. 1.
[3] Сивеня Д. С. Приходское духовенство Новгородской епархии во второй половине XIX в. М., 2019. С. 339–340.
[4] Есть на земле особый уголок. URL: https://kresttsy.ru/node/586
[5] НЕВ. 1896. № 6. С. 351; НЕВ. 1906. № 21. С. 612.
[6] Моисеев С. В. «Отходить от службы Церкви... мне было бы тяжело...» // София. 1995. № 15. С. 1.
[7] НЕВ. 1894. № 23. С. 1157.
[8] ЦГИА СПб. Ф. 1941. Оп. 1. Д. 17. Л. 7.
[9] ЦГИА СПб. Ф. 1941. Оп. 1. Д. 17. Л. 7.
[10] Смурова Л. О., Смирнова Т. П. Приходы Любытинского района Новгородской области (ХIХ – начало ХХ века). Великий Новгород, 2020. С. 333.
[11] Там же. С. 331.
[12] Там же. С. 357.
[13] ЦГИА СПб. Ф. 1941. Оп. 1. Д. 17. Л. 7.
[14] Смурова Л. О., Смирнова Т. П. Приходы Любытинского района Новгородской области (ХIХ – начало ХХ века). Великий Новгород, 2020. С. 356–357.
[15] Смурова Л. О., Смирнова Т. П. Приходы Любытинского района Новгородской области (ХIХ – начало ХХ века). Великий Новгород, 2020. С. 338.
[16] ЦГИА СПб. Ф. 1941. Оп. 1. Д. 17. Л. 7.
[17] Иконников С. А. Требоисполнение как источник материального обеспечения православного приходского духовенства во второй половине XIX – начале XX в. : (По материалам епархий Центрального Черноземья) // Вестник ТвГУ. Серия «История». 2017. № 2. С. 24–38.
[18] Гончаренко О. Церковь и мiръ. Как жило духовенство Белгородчины до Октябрьской революции 1917 года // БелПресса. 17 мая 2018. URL: https://www.belpressa.ru/21486.html
[19] ЦГИА СПб. Ф. 1941. Оп. 1. Д. 17. Л. 7.
[20] ЦГИА СПб. Ф. 1941. Оп. 1. Д. 17. Л. 8.
[21] Архив Управления ФСБ РФ по Новгородской обл. Д. 1а/12162. Л. 71.
[22] Наш поп // Наш край. Тихвин. 1919. № 64. С. 3.
[23] Наши вести. Наш поп // Наш край. Тихвин. 1919. № 77. С. 2–3.
[24] Жуковский поп // Наш край. Тихвин. 1920. № 14. С. 3.
[25] ЦГА СПб. Ф. 7980. Оп. 4. Д. 8. Л. 103.
[26] Архив Управления ФСБ РФ по Новгородской обл. Д. 1а/12162. Л. 70.
[27] Архив Управления ФСБ РФ по Новгородской обл. Д. 1а/12162. Л. 70 об.
[28] Архив Управления ФСБ РФ по Новгородской обл. Д. 1а/12162. Л. 76 об.
[29] Архив Управления ФСБ РФ по Новгородской обл. Д. 1а/12162. Л. 77.
[30] Архив Управления ФСБ РФ по Новгородской обл. Д. 1а/12162. Л. 87.
[31] Дрегельский храм святителя Николая Чудотворца. URL: https://vk.com/dreqlu53