Веками русские люди украшали землю, на которой жили, старались не только для себя, но и для потомков. Воздвигали церкви, традиционно располагая их так, чтобы они были видны издалека. Родная старина учит и воспитывает, вразумляет и облагораживает, делает мудрее и достойнее. Обращаясь к истории православной Калуги, можно проследить, как, какими жертвами и стараниями создавались святыни, когда для калужан важнее веры не было ничего. Нашествия врагов и пожары на какое-то время уничтожали не только деревянные церкви, но и каменные. Но этим дело не завершалось: восстанавливались городские и сельские храмы, строились и благоукрашались новые.
Нужно подчеркнуть, что старина предстает перед нами не только в материальных предметах, сохранившихся зданиях, экспонатах музеев и частных коллекций, но и в документах — письменных свидетельствах о другой действительности. О событиях древности можно узнать из летописей. Ведь именно так дошли до нас сведения о просветителе вятичей Кукше и его ученике Никоне, о других святых и их земных подвигах во имя веры на земле Калужской. Именно летопись дала возможность уточнить дату основания Калуги, другие исторические сведения. На основе документов создавались труды, в которых старина представала в описаниях на разные темы.
Особый интерес к прошлому родного края любознательные калужане проявили в 19 веке. Не только материалы из упомянутой рукописи были известны им. В 1804 году в Калуге издавался журнал « Урания» под редакцией старшего учителя мужской гимназии Зельницкого. В планах издателей было выпускать новый номер журнала 4 раза в календарный год. Печатался журнал в гимназической типографии. На журнал можно было оформить подписку. Подписная цена составляла 5 рублей в год ассигнациями. Подписчиков числилось 96 человек: 57 из Калуги, 15 из других уездов Калужской губернии, 9 из Тулы, 9 из Рязани, 3 из Галича, 2 из Костромы, 1 из Москвы. Рукописный вариант материалов, собранных Зельницким, хранится в Российском Государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге.
В православной периодической печати в 1863 году была опубликована «Церковная летопись г. Калуги» и «Летопись градо-калужских церквей». Это важные свидетельства именно о Православии. Духовенство и прихожане храмов в то время узнали много интересного из истории церквей града сего. Прошло много времени, но и для прихожан калужских храмов в ХХI веке это может быть очень поучительно: как наши предки стремились к благоукрашению Домов Божьих и тщанием жителей приходов хорошели святыни Калуги, меняя при этом и ее облик.
Но даже в ту пору описание времен давно минувших было затруднительным. Достаточно вспомнить, что составитель «Истории церкви в пределах Калужской губернии и Калужские иерархи» иеромонах Леонид (Кавелин), посвящая свой труд Его Преосвященству Преосвященнейшему Григорию II (Миткевичу), писал: «Что же касается до местных архивов как монастырских, так и городских, то Вашему Преосвященству небезъизвестно, что они почти не сохранили в себе ничего для пояснения церкви нашего края, не только в древнее время, но и в ХVI и ХVII столетиях…»
Не умаляя достоинств названного труда иеромонаха Леонида, хочется рассказать о заслугах по сбору сведений о православной Калуге протоиерея Стефана Иванова, который в первой половине 19 века не только упорядочил материалы по истории православной Калуги, но и добавил информацию, которая была полезной не только для его современников и ближайших потомков, но и для всех желающих узнать больше о старине родного края в наше время. С Божьей помощью сохранились переписанные от руки тексты и экземпляры «Рукописи 1791 года» (поздние издания — 2000 года), к совершенствованию которой приложил старания отец Стефан. О нем можно сказать словами святителя Игнатия Брянчанинова: «Дела земные будем совершать с целью Богоугождения, и дела земные соделаются делами небесными».
Служение Богу и людям протоиерея Стефана Иванова в первую очередь касалось храма Рождества Богородицы или Никитского в г. Калуге. Много доброго совершил он в изменении не только облика храма, но и церковной территории в целом. Будучи настоятелем этого храма, отец Стефан отдал много сил родной святыни. Помимо этого он был членом Калужской Духовной Консистории (его упоминает как второго члена Консистории иеромонах Леонид в своей «Истории церкви в пределах Калужской губернии»). Отец Стефан в числе других достойнейших батюшек состоял в особой строительной комиссии по ремонту семинарии в 1812 году.
Поэтому упоминается отец Стефан и в «Материалах для истории КДС в период с 1794–1814 гг.». Для нужд семинарии испрашивалась у Синода большая сумма, которая была прислана в 1812 и употреблена на работы, предусмотренные сметой. Для того чтобы не возникали недоразумения, владыка Евлампий озаботился о контроле за расходованием средств. «Назначена была особая строительная комиссия, состоящая из уволенного на покой архимандрита Галактиона, протоиерея градо-калужской Никитской церкви отца Стефана».
Документы подтверждают, что не сразу приступил отец Стефан к такому богоугодному деянию, как увековечивание памяти о событиях, происходивщих в Калуге в старые времена. Первоначально он озаботился строительством каменных домов для причта на церковной территории. На этих постройках настоятель Никитского храма не остановился. В его планах было воздвигнуть еще один придел, который был освящен во имя святителя Иоанна Златоуста. На своей малой родине, в селе Воскресенском, отец Стефан на собственные средства построил храм. И завершая труды земные, протоиерей Стефан Иванов занялся рукописью, восстанавливая историю православной Калуги.
Обратимся к скромной по виду, но очень важной по содержанию книге — «Рукопись 1791 года» (см. приложение). Книга была издана благодаря рукописи, на титульном листе которой написано следующее: «Краткое описание о начале города Калуги, собранное из разных древних рукописей, жалованных грамот и описей. Сие описание отыскано и исправлено старанием оного города Калуги церкви Рождества Пресвятой Богородицы и приделов великомученика Никиты и св. Иоанна Златоуста протоиереем и духовной консистории членом Стефаном Иоанновичем и положено в ризницу оной церкви на память будущим священно-церковнослужителям. Подлинное подписал тако: никитский протоиерей Стефан Иванов. 1823 года, октября 30-го дня.»
Отец Стефан не знал имя автора рукописи, но озаботился сохранением истории города Калуги, особенно церквей, для потомков и в назидание батюшкам, которые будут служить в этом храме после него. Как явствует из приведенной выше цитаты, он не просто воспользовался чужими заметками, но внес в них изменения и дополнения. В настоящее время невозможно установить, что именно дописано никитским протоиереем. Но явно следует вывод о том, что отец Стефан не переписывал текст автоматически, а прибавлял те данные, в правильности которых он был уверен. Батюшка не пошел легким путем фиксации состояния святынь и сведений о Калуге за 1823 г., он проработал рукопись, чтобы восстановить исторические сведения. Хотя вполне мог бы обратиться к описанию современной ему Калуги.
Умудренный жизненным опытом, но отягощенный болезнями, пожилой священник незадолго до ухода в мир иной, старательно работал над рукописью, не считаясь с тем, что не очень легко давалось это послушание, выбранное им для себя. Каждая строчка обдумывалась и проверялась, образно говоря, писалась не чернилами, а душевными стараниями. В это время, как обычно, батюшка заботился и переживал не о себе, а о той пользе, которую могут принести его старания. Поддерживая себя молитвой, надеясь на помощь Всевышнего, которая позволит ему закончить это доброе дело, отец Стефан упорно, изо дня в день садился за написание одной страницы за другой. До ухода в мир иной ему оставалось всего полгода.
Сам батюшка в августе 1823 года писал о себе так: «...Будучи в зрелой 68-летней старости и изнуренный многими во всю жизнь различными напастями, изможденный частыми продолжительными различными болезнями, особливо с 1822 года до ныне, полтора года неизлечимою тяжкою... болезнею, от чего дошел я до совершенного изнеможения и неоднократно приближался к смертному часу, — зная, что смерть яко грешнику люта и когда будет страшный и нелицемерный суд Божий, Бог мнимые правоты мои возсудит: для чего-то пока еще я теперь в полном уме и неослабевающей памяти...»
Так через преодоление слабости здоровья, страданий физических, превозмогая боль и усталость, не отвлекаясь на суетность семейных искушений и повседневных дел, не думая о награде и личном восхвалении, смиренно и терпеливо трудился отец Стефан. Батюшка сам лично, не доверяя труд какому-нибудь вертопраху-переписчику, от начала до конца от первой буквы до последней внимательно и аккуратно переписал весь текст. Только тогда, когда рукопись была помещена в ризницу, он мог почувствовать удовлетворение от того, что справившись со всеми трудностями, он тихо и скромно, как и всегда, совершил еще одно дело, полезное для людей, особенно для потомков.
Надеялся он, что боголюбивые жители Калуги с благоговением будут читать о строительстве и благоукрашении храмов, о том, как изменялся и хорошел город, который он тоже не просто любил, а прославил в описании событий, произошедших в Калуге в разные годы. Надежды и чаяния отца Стефана, подкрепленные сердечной молитвой, сбылись. Произошло все так, как ему хотелось. Следующий неизвестный нам переписчик рукописи, в 1839 году переписал рукопись отца Стефана, не забыв сохранить его имя, но скромно не упомянув о себе. Так достойный пример батюшки и других склонял к благородным поступкам.
А сохранение рукописи в советское время иначе как Промыслом Божьим и не назвать. Господь не допустил, чтобы в период прихода богоборческой власти и гонений на Русскую Православную Церковь, рукопись, изначально спасенная отцом Стефаном, а потом переписанная продолжателем его дела, была уничтожена. Воистину, если это угодно Господу, рукописи не горят. По Промыслу Божьему и по Его воле труд отца Стефана не пропал даром, не канул в лету, а дошел до наших дней, когда Православие восторжествовало, и снова засияли кресты на куполах церквей, в том числе и на храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы.
Но вернемся к тому времени, когда грозные тучи атеизма пытались закрыть свет солнца веры. Достаточно вспомнить то варварство, с каким новые хозяева жизни после 1917 года бесцеремонно и жестоко обходились с книгами, документами, касающимися истории Православия. В том числе и в Калужской епархии. В 1923 году, когда имущество Никитского храма в буквальном смысле растаскивалось по частям, использовалось не по назначению, а в некоторых случаях просто безжалостно уничтожалось, страшная участь постигла как рукописные материалы, так и печатные издания.
Свершалось богопротивное дело. Те источники, которые создавались на пользу православным, страдали вместе с ними. Людское безверие вело к уничтожению тех богатств, которые можно отнести к щедротам Божьим. Ведь «учение книжное подобно солнечному свету», — образно говорили наши предки. Трудами многих мастеров книжного дела в библиотеках накапливались бесценные сокровища». Настало время их безжалостного уничтожения. Комиссия по реализации церковного имущества закрытых церквей г. Калуги не нашла ничего лучшего, как при закрытии Никитского храма г. Калуги книги церковной библиотеки и рукописи «обратить в продажу как оберточную бумагу».
Возможно, мы никогда не узнаем, как и кем сохранена когда-то переписанная отцом Стефаном рукопись. Но явно путь ее с той поры, когда нещадно уничтожалось создаваемое не годами, а столетиями книжное богатство, был труден и долог. Не очень просто было сохранить пусть и не очень большой по объему, но документ прошлых лет. И далеко не каждый мог понять истинную ценность этой рукописи. Как бы то ни было, сегодня с благодарностью мы вспоминаем всех, известных и безымянных калужан, которые были причастны к донесению до потомков правдивых сведений о прошлом города. И в первую очередь, конечно, протоиерея Стефана Иванова, который не был равнодушен к прошлому и заботился о будущем.
Благодаря молитвам, усердию и трудам протоиерея Стефана Иванова, смелости и самоотверженности неизвестного калужанина, спасшего рукописный текст, в XXI веке мы можем взять в руки небольшую книгу «Рукопись 1791 года», изданную в 2000 году. Перелистывая ее страницы, внимательно знакомясь с тем, что в свое время счел нужным описать отец Стефан, мы получим сведения, которые дополняют наши знания о православной Калуге. Не случайно поэтому в предисловии нового издания есть такие слова: «Прав был М. А. Булгаков, утверждая, что свойство рукописей — не гореть. Увы, в жизни нашей — это истина с точностью да наоборот. Да и вообще, много ли мы слышали о калужских рукописях, связанных с описанием прошлого калужского края? Ответ не трудно предугадать».
После такого вывода еще значительнее становится то, что удалось свершить протоиерею Стефану Иванову. На первый взгляд может показаться, что очень узок круг людей, кто мог бы сказать доброе слово о батюшке Стефане — историки, краеведы, библиотекари... Но ведь далеко не о каждом священнике, который служил два столетия назад (в конце 18 – начале 19 века), известны какие-либо сведения. А отца Стефана вспоминают с благодарностью, сохраняя о нем добрую память за деяния его, совершенные для людей, но с мыслью о Боге.