В 1918 году продолжились репрессии против Церкви, начавшиеся в 1917 году. Не исключением стала и Калужская губерния. Об этом свидетельствуют исследования, которые легли в основу известных изданий на эту тему: «Годы испытаний. История Православной Церкви на калужской земле с 1917 по 1999 годы» протоиерея Андрея Безбородова, «Борьба с верой и за веру» Т. И. Великановой Корзиной. Нужно отметить и многочисленные публикации на эту тему в местной православной периодической печати, сборниках конференций.
В 1917 году в Калужской губернии не было случаев физической расправы над представителями духовенства. Единственный погибший из числа братии Сергиева скита был расстрелян в Белгородском крае, а не на родной земле. Иеромонах Иринарх был командирован в зону военных действий. Никто не мог ожидать, что пребывание его в действующей армии закончится его расстрелом красноармейцами. В скиту узнали об этом только 29 января 1918 года. Известие об убийстве пришло от анонимного автора.
30 января, на следующий день после получения открытки, настоятель Сергиева скита игумен Герасим сообщил об этом в Калугу: «Иеромонах вверенного мне скита Иринарх 4 декабря 1917 года расстрелян красноармейцами в с. Яковлеве Белгородского уезда». Помимо этого настоятель указывал, что убиенный до сих пор не погребен, лежит там, где настигла его пуля злодеев. В связи с этим было испрошено разрешение отправиться в командировку иеромонаху Павлину, чтобы «привезти тело убитого иеромонаха Иринарха». 30 января иеромонах Павлин получил билет и отправился для выполнения этого сложного и ответственного поручения в те края, где его собрат был зверски расстрелян.
Новой власти все чаще приходилось прибегать к силовым методам. Телеграмма из Мещевска: «27.XI.1917 г. Просим немедленно прислать 30 солдат для подавления в уезде погромов»; из Малоярославца: « 27.I.1918 г. Срочно вышлите 25 солдат. Положение уезда очень тревожное»; из Перемышля:» 2.III.1918 г. Просим выслать 20 солдат для ареста вооруженных преступников»; из Мосальска:» 2. III.1918 г. Уезд объявлен на военном положении» .
После опубликования 23 января 1918 г. декрета «О свободе совести», который чаще называется «Об отделении Церкви от государства» спокойнее в стране не стало. За опубликованием декрета новой власти в газете «Известия» от 6/19 февраля 1918 года появилась в печати статья С. Данилова «Черное воинство», направленная против духовенства.
Этим декретом руководствовались новые власти и в Калужской губернии. 1 февраля 1918 г. закрывается КДК. Уже в начале 1918 г. берется на учет имущество монастырей и церквей, закрываются домовые храмы и духовные учебные заведения; прекратил свое существование Калужский церковно-общественный вестник. Нужно добавить, что составленные в 1918 году списки имущества церквей в 1922 году были использованы для изъятия церковных ценностей.
В это же время, 15/28 февраля 1918 г. РПЦ Постановлением Святейшего Патриарха Тихона и Священного Синода о деятельности церковно-административного аппарата в условиях новой государственной власти призывает духовенство «к проявлению собственного доброго почина и необходимой самодеятельности в настоящих трудных условиях».
К этому времени пролилась первая кровь невинных жертв. Не исключением была и Калуга, где были убиты участники мирной демонстрации в поддержку Учредительного Собрания, хотя в первые месяцы 1918 года в Калужской епархии не было случаев расправы над духовенством и мирянами, которые выступали за сохранение веры предков. Призывы духовенства к единению и взаимопониманию многие не только не слышали, а не хотели слышать. Так было в губернском центре, других городах губернии и в сельской местности.
Публикации краеведов, основанные на документах ГАКО, свидетельствуют о том, что в Калужской епархии начали появляться листовки, которые напоминали православным о том, что события последнего времени могут привести к худшим результатам. В 1918 году одна из листовок была изъята, и по этому поводу было открыто следственное дело. Текст листовки показывает настроение духовенства и православных верующих:
«Воззвание. Прихожанам Калужской епархии. Братья и сестры! Наступает и для Вас час испытаний Вашей Веры и преданности Христу. Всякого говорит Господь, кто исповедует меня пред людьми, того исповедаю и я пред Отцом Моим Небесным, а кто отречется от меня пред людьми, отрекусь от того и я пред Отцом Моим Небесным (Ев. Мф 32-33). Наступило страшное время, когда опьяненные насилием и произволом, некоторые из русских людей православных только по имени, опираясь на силу штыков, намерены осуществлять свои «декреты», направленные против православных храмов, церковного имущества и духовенства. Они желают обратить многие храмы в общественные места призрения и даже для других чуждых церкви, целей, а церковное имущество, под предлогом пополнения государственной казны, опустошенное и расхищенное ими же отобрать.
Духовенство о себе не говорит: оно призвано к унижению и страданию и свои надежды возлагает только на Господа Бога. Но неужели Вы, братья и сестры, допустите поругание Ваших храмов, где Вы крестились, где венчались и молились, где возносится бескровная жертва о Вас и о почивших Ваших сродниках? Неужели Вы не постоите за церковную святыню, нажитую Вашим усердием к храму Божию, Вашей молитвой, Вашими слезами? Скажите этим обезумевшим людям, что это общенародное сокровище, которое мы обязаны хранить и защищать как наше святое святых, переданное нам нашими предками. Скажите им, чтобы они не прибавляли к братской крови, запечатленной на их руках, той крови, о которой неистово кричали предатели Христа: «Кровь Его на нас и на детях наших».
Встаньте дружно в защиту Вашего дорогого достояния и религиозной свободы! Общей народной силы не сломить врагу! …
От Архипастыря и представителей от приходов».
В этот период власть еще не покушалась на церковные праздники. В 1918 году Великий пост и празднование Праздника Праздников проходили не так, как в былые годы, но не встречали запретов. В этот период уже многие осознали, что не так прекрасно будущее, которое пророчили большевики. Реалии трудной жизни, призывы к изменениям привычных и дорогих сердцу традиций не просто насторожили многих, но в полном смысле слова отвели от любования теми, кто обещал свободу и счастливую жизнь. В воспоминаниях одного из современников этих событий есть такие слова: «В этот год Пасха была поздняя — 21 апреля по старому стилю. Где встретим мы её, мы не знали, но на что-то надеялись к этой Пасхе. Этот весенний русский праздник всегда дышит надеждой и тянет к новым мечтам».
Совсем не случайно благочинный из Полотняного Завода протоиерей Василий Иванов в донесении епархиальному начальству писал в 1918 году, анализируя события 1917 г.: «Считаю долгом сказать правду: были и из духовенства после отречения от царского Престола Николая II лица весьма довольные и ликующие, но ненадолго. Декреты большевиков сбили радость свободомыслия и заставили поникнуть головой, и преждевременная радость становится печалью. Вот когда духовенство становится «благородным нищим». А враги злорадствуют и ликуют». Таким образом, некоторые заблуждения 1917 года остались в прошлом. Но надежды оставались: например, при церкви с. Полотняный Завод была открыта богадельня. Продолжался и сбор пожертвований на завершение строительства нового храма в с. Полотняный Завод по сборной книжке, выданной на имя крестьянина д. Юрмановки Александра Гавриловича Чистякова.
В отчете за 1918 г. тот же священник о. Василий Иванов указывал следующее: «В первое полугодие сего 1918 года во вверенном мне округе ничего не произошло выдающегося. Во многих приходах комиссары и комитеты отобрали у духовенства землю и особенно луга… Грустно и печально смотрит духовенство в будущее: что-то оно принесет». И уверенно заявлял другой священник Калужской епархии: «К великому утешению в религиозном отношении нужно отметить при этом твердое стояние приходских общин за церковное имущество…». В отчете 1918 года было отмечено, что «построение новых начатых храмов не производилось, т. к. нет средств, рабочие руки и строительный материал сильно вздорожали, ремонта храмов тоже не производилось».
Эти отчеты можно дополнить сведениями и из других документов. Действительно, в 1918 году у местных церквей уже были отобраны капиталы и земли (Кондрово, Адамовское, Карамышево и др.). Решения принимались по согласованию новой власти. Эта же власть запретила проводить какие-либо собрания без разрешения местного руководства: «Съезд мирян и клира может быть разрешен только после того, как будет представлена комиссару по Религиозным делам повестка дня, час начала, точный адрес».
В 1918 году имели место аресты не только священников, но и церковнослужителей в разных уездах Калужской губернии. Об этом свидетельствуют списки арестованных гражданской и военной властью в 1918 и 1919 гг., сохранившиеся в ГАКО. Можно привести много примеров, но мы остановимся на некоторых из них. Благочинный 1 округа Козельского уезда Протоиерей Сергий Протопопов. Арестован 10/23 июня за прочтенную 28 января 1918 года послания святейшего патриарха Тихона (за это пострадали многие). Очень интересный факт: Приговор суда был обжалован в Судебной Московской Палате; постановлением Палаты срок наказания был сокращен на ½ года и высылка за пределы Калужской губернии отменена, а затем срок наказания был уменьшен до 3-х месяцев и 13 октября о. Сергий Протопопов был освобожден и возвратился в Козельск. Но через несколько дней ему было предписано местным совдепом выехать из Козельского уезда, почему он вынужден был покинуть Козельск.
Протоиерей Сухинического собора Василий Тарбеев - Арестован 22 августа 1918 г. по обвинению в контр.революционной агитации. Повод – 15 августа проповедь о бессмертии души. Освобожден из Козельской тюрьмы на поруки 3-х прихожан прихода под залог 15000 рублей, собранных прихожанами, 11 сентября 1918 г.
Очень интересны факты, которые касаются духовенства Медынского уезда.
Список священно-церковнослужителей Калужской Епархии, арестованных
по распоряжению военной и гражданской власти.
Медынский уезд:
Священник с. Мятлево Медынского уезда Иоанн Никольский - Арестован в ночь на 13 сентября 1918 г. Причина не известна. Освобожден из Медынской тюрьмы.
Но далеко не всем так повезло. Есть и другие примеры:
Священник с. Кузовов Медынского уезда Александр Добронравов - Причина ареста и расстрела точно не известна. По словам церковного старосты причиною ареста и расстрела был молебен, отслуженный покойным по просьбе повстанцев с. Кузовов. Расстрелян батюшка был 4-17 ноября карательным отрядом в с. Кузовы.
Священник Шанского Завода Медынского уезда Василий Благовещенский - Арестован 15-28 октября 1918 года. Причина не известна. Расстрелян 2-15 ноября в медынской тюрьме.
Священник с. Рождества на Шани Медынского уезда Василий Волков - Расстрелян карательным отрядом в г. Медыни 1-14 ноября 1918 г.
Протоиерей с. Вешек Медынского уезда Григорий Марков - Арестован около 14 сентября 1918 г. прихожанами д. Дурова и помещен в Медынскую тюрьму. 10 ноября ст.ст. освобожден из тюрьмы.
Священник с. Костина Медынского уезда Василий Кушневский - Арестован из-за мести одного или нескольких прихожан 28 августа ст.ст. Умер в Медынской тюрьме 28 октября ст.ст. 1918 г.
Всего в 1918 году было арестовано 36 представителей духовенства. В 1919 году число арестованных составляло 46 человек. Это было начало беззакония и гонений на РПЦ. В документах советской власти за 1919 год события 1918 года оцениваются иначе. Главной причиной арестов и расстрелов духовенства Медынского уезда указывается контр.революционная деятельность, которая не подтверждена фактами или свидетельскими показаниями.
1919 г. Отдел Управления сообщает, что в контр - революционном восстании за 1918 – 1919 гг. замечены следующие лица:
Служители религиозных культов
священник с. Рождества на Шани В. П. Волков,
священник с. Шанский Завод В. И. Благовещенский,
священник с. Вешки Г. И. Марков,
священник с. Костина В. И. Кушневского.
Из них первые 2 расстреляны, 3-й снял сан, 4-й умер.
В упомянутом издании «Борьба с верой и за веру» автор делает выводы, с которыми невозможно не согласиться: «Постоянно ужесточая антирелигиозную политику, власть была уверена, что под таким натиском Церковь и религия просто отомрут, как предрассудок. Необходимо только усиленно с ней бороться при помощи «революционного воздействия», в том числе насильственного. Позднее в советской атеистической литературе этот п5ериод борьбы с Церковью получил название «бури и натиска»… Теперь, когда Церковь стала гонимой, в ней крепли духом те, кто не мыслил жизни своей вне ее ограды». Дальнейшие периоды гонения власти на Церковь показали, что духовенство и православные миряне не смирились с давлением. Ценой своей жизни доказали верность традициям предков.