На просторах ГУЛАГа

Один человек, бывший заключенный писал: «Я хочу умереть тихо, без всяких почестей, как миллионы людей умирали в лагерях без всякой вины».

Действительно, миллионы расстрелянных и погибших в ГУЛАГе, миллионы ссыльных и спецпереселенцев лежат на всем необъятном пространстве нашей земли. Лишь немногие имена нам стали теперь известны…

Это было так обыденно, заурядно для начала 1930-х годов — смерть в ГУЛАГе от голода, холода и непосильных работ. Необычно другое: место захоронения умершего в лагере сельского священника искал и нашел спустя 70 лет ученый Курчатовского института, добровольно принимавший участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, внук этого священника Сергей Боголюбский. «Ликвидаторами» называют в народе тех, кто защищал землю и ближних ценой собственной жизни. Большей части «ликвидаторов» уже нет в живых. Внук священника тоже получил большую дозу радиации и вышел на пенсию по инвалидности еще молодым.

Памятный крест для установки на месте лагерного кладбища «Макариха» близ города Котласа, где был зарыт его дед, он заказал в Москве в мастерских при храме великомученицы Екатерины на Большой Ордынке. Установили резной дубовый крест в мемориальной части кладбища в июне 2012 года. На кресте надпись. Она начинаете словами: ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ…

Род Боголюбских насчитывает шесть поколений священников, служивших на Ярославской земле. Первый из них, Петр, родился еще в XVII веке, последний, Николай, — в конце XIX столетия. После окончания Ярославскоой духовной семинарии Николай Боголюбский был определен диакном, а потом священником к церкви села Кинтаново Любимского уезда. Патриарх Тихон, будучи тогда архиепископом Ярославским и Ростовским, посещал с архипастырскими визитами те края. Во время одного из посещений в 1909 году отец Николай был награжден за отлично-усердную службу скуфьей из рук патриарха*.

После революции неугодный властям отец Николай арестовывался дважды — в 1928 и в 1930 годах. В обвинительном заключении 1930 года говорилось, что протоиерей Николай «является ярым монархистом и большим влиятелем на массу крестьян». И что «это совиное контрреволюционное гнездо надо с корнем вырвать и убрать из данного района»**.

Решением тройки протоиерей Николай Боголюбский был отправлен в исправительно-трудовой лагерь города Котласа, его дом и хозяйство конфискованы, семья выселена. Прожил священник в лагере недолго. Он умер от истощения 10 июля 1931 года. Незадолго до кончины к нему приезжал сын Александр. Он застал отца в тяжелом состоянии. Священник, предвидя близкий конец своей жизни, передал с сыном прощальное благословение жене и детям.

Семья отца Николая выжила, несмотря на то, что осталась без крова и каких-либо средств к существованию. И все дети его, прошедшие Великую Отечественную войну и удостоенные многих военных наград, тоже остались живы. Судьба разбросала многочисленную родню по городам и весям страны. В годы репрессий прекратилась семейная переписка, оборвались родственные связи.

Еще до аварии на Чернобыльской АЭС внук умершего в узах священника начал собирать и разыскивать свою родню — всех Боголюбских. Найти их было непросто, потому что почти все они, опасаясь за себя и детей, скрывали свое происхождение. Первая встреча их состоялась в 1978 году. Затем было еще несколько встреч. За прошедшие годы нашлись 37 родственников — в Москве, Дубне, Ярославле, Любиме, Самаре, даже не знавших перед тем друг о друге. На трапезе после водружения Памятного креста один из членов вновь обретенной большой семьи, сказал: «Вчера еще я на многое закрывал глаза, молчал там, где надо было говорить. Теперь жить, как прежде, нельзя».

На берегу речки Руши рядом с домами,  где доживают свой век деревенские старики. Стоит маленькая деревянная церковь. Эту Никольскую церковь тоже построил чернобылец Сергей Боголюбский, — в память деда, умученного священника Николая, в память большого, исчезнувшего с лица земли села Китанова, когда-то стоявшего на другом берегу реки. Отсюда забрали последнего священника из рода Боголюбских. Там теперь нет ни жизни, ни людей, одни руины порушенных храмов. Как в душе, незнающей покаяния…

По всей нашей земле: Колыме, Северном крае, Урале, Приамурье, Казахстанских степях… — лежат расстрелянные и умершие в неволе, не только взрослые, но и дети, даже младенцы, родившиеся в лагерях (кладбища эти стали называть «Мамочкины кладбища»). От большинства захоронений не осталось и следа: на безымянных могилах десятилетиями пасли скот, строили города, дороги; на некоторых высаживали леса, чтобы скрыть следы преступлений. До самой Москвы тянутся лагерные погосты, не существующие ни на картах, ни в памяти живущих людей.

А сколько убиенных захоронено рядом с Москвой и в самой Москве! Почти в центре столицы, помимо трех могил с «невостребованным прахом» кремированных, на небольшой территории Донского кладбища захоронены еще тысячи расстрелянных; на них просто не хватило печей! Над этими глубокими тайными могилами 1920–1950-х годов устроены вполне официальные захоронения последующих лет — с памятниками, цветниками и приходящими к ним ничего неподозревающими родственниками.

_______________________________________________

* Исследования по истории своей семьи передал Сергей Боголюбский, ученый Курчатовского института, кандидат физ.-мат. наук. В июле-августе 1986 г. он работал в подразделении, составлявшем карту радиационной обстановки, в машинном зале 3-го и 4-го энергоблоков и в помещениях станции, участвовал в развертывании и работе лаборатории, размещенной в непосредственной близости от взорвавшегося реактора.
** Боголюбский С. Л. Соль земли Русской. Памяти протоиерея Николая Васильевича Боглюбского посвящается. Рукопись.