Протоиерей Николай Пискановский
Николай Иоакимович (Акимович) Пискановский родился 1 мая 1887 года в селе Степановка Кобринского уезда Гродненской губернии. После окончания семинарии в 1909 году его определили псаломщиком в Стриговскую церковь неподалеку от города Кобрина. В начале 1913 года Николая рукоположили во диакона и перевели в храм Св. Николая в Брестской крепости. Перед этим он женился на Клавдии, дочери протоиерея Петра Котовича. В семье было двое детей — дочь Ксения (1915 г. р.) и сын Николай (1919 г. р.)
В 1918 году в храме Христа Спасителя в Москве отец Николай был рукоположен во священника.
С начала 1920-х годов священник Пискановский твердо выступал против обновленческого раскола. С 1925 года, времени первого ареста, у отца Николая было лишь два социальных статуса — заключенный или ссыльный.
Место его первой ссылки — Полтава, где Николай Пискановский стал помощником викария Киевской епархии епископа Уманского Макария (Кармазина), наладившего совместно с епископами Парфением (Брянских), Василием (Зеленцовым) и Дамаскиным (Цедриком) неподконтрольную ОГПУ систему церковного управления Украинской Церковью. Именно отца Николая в 1926 году епископ Макарий благословил объехать епископов в Киеве, Харькове, Полтаве и других городах Украины для проведения опроса об их отношении к григорианскому расколу[1]. Результаты были сообщены Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому), что позволило принять канонические меры против раскольников.
Священник Николай совершил не один десяток поездок в разные города на территории России в качестве посланца неофициального Собора украинских епископов, посетив иерархов Церкви и доставив им соборные акты и постановления. В 1927 году отец Николай Пискановский по поручению Собора выезжал на встречу с митрополитом Сергием (Страгородским) и передал ему послание украинских епископов, предлагавшее пересмотреть позицию, выраженную в его июльской Декларации[2].
В июне 1927 года отец Николай был выслан в Воронеж. Там он нашел единомышленников во главе с епископом Алексием (Буем), выступавших против Декларации. В мае 1928 года священник Николай Пискановский был арестован и приговорен к 3 годам заключения в Соловецком лагере. В декабре 1931 года, по окончании срока заключения, его отправили на лесоповал в район села Кехта на Северной Двине.
Весной 1932 года священнику разрешили переехать в Архангельск. На чердаке в съемной каморке он совершал тайные богослужения. В июне 1933 года в Архангельске произошла встреча отца Николая с отбывавшим там ссылку архиепископом Угличским Серафимом (Самойловичем), вокруг которых сформировалась группа единомышленников.
17 сентября 1934 года отец Николай был арестован как «участник контрреволюционной группировки церковников».
В поисках следственного дела протоиерея Николая Пискановского
Следственное дело протоиерея Николая Пискановского, которое велось после его ареста в сентябре 1934 года, считается утраченным. Однако в архиве Регионального Управления ФСБ по Архангельской области хранится следственное дело в отношении Зайдмана-Якобсона Александра Яковлевича[3].
Изучение документа показало, что это дело было заведено в отношении трех человек: Пискановского Николая Акимовича, Зайдмана-Якобсона Александра Яковлевича и Касьянова Афанасия Игнатьевича. Все они были арестованы в один день — 17 сентября 1934 года[4].
Дело велось в отношении всех вышеупомянутых арестованных почти до самого завершения следствия. В постановлении уполномоченного 3-го Отдела СПО УГБ НКВД по Северному краю от 16 ноября 1934 года, говорится, что он, «рассмотрев имеющееся в производстве дело № 314538 по обвинению Пискановского Н. А., Зайдман-Якобсона А. Я., Касьянова А. И. в преступлении, предусмотренном ст. 58 ч. 10 п. II и п. 11 УК…»,[5] «постановил возбудить ходатайство через УСО НКВД Северного края в ЦИК о продлении срока ведения предварительного следствия сроком на один месяц, т. е. до 17 декабря», в отношении всех трех заключенных[6].
Главным обвиняемым в данном следственном деле являлся именно протоиерей Николай Пискановский. В обвинительном заключении по делу об этом сказано прямо: «Арестованная группа церковников-иосифлян[7] возглавлялась… Пискановским Н. А.»[8]. Касьянов и Зайдман-Якобсон в материалах дела неоднократно называются помощниками Николая Пискановского: так Касьянов обвинительном заключении по следделу «достаточно изобличался в том, что… оказывал активную помощь обвиняемому Пискановскому в восстановлении деятельности контрреволюционной организации "Истинная Православная Церковь"[9], и в том же заключении Зайдман-Якобсон, и Касьянов называются «активными помощниками Пискановского в организации нелегальных церквей и проведении молений», где «первый выполнял на молениях обязанности псаломщика, а второй — дьякона»[10].
Однако фамилии Пискановского на обложке следственного дела нет. Произошло это потому, что во время следствия отец Николай тяжело заболел и зимой 1935 года из камеры был переведен в тюремную больницу[11]. Последний допрос Пискановского в деле Зайдмана-Якобсона датируется 14 декабря 1934 года[12].
В связи с серьезной болезнью подследственного 16 января 1935 года было составлено «Постановление о выделении дела и приостановлении следствия», в котором говорится о том, что уполномоченный, «приняв во внимание, что обвиняемый Пискановский Н. А. в процессе следствия заболел и подвергаться допросам не мог, что подтверждено врачом санчасти и, принимая во внимание, что по заключению врача есть надежда на скорое выздоровление Пискановского, руководствуясь ст. 202 п. "б" УПК РСФСР, ПОСТАНОВИЛ: следствие в отношении Пискановского приостановить впредь до его выздоровления и имеющиеся в деле материалы по обвинению Пискановского выделить в самостоятельное производство»[13].
Таким образом, следственное дело отца Николая было выведено в отдельное производство. В него были перемещены анкетные данные Пискановского (в деле Зайдмана-Якобсона их нет), возможно, там содержались справки о состоянии здоровья отца Николая и еще какие-либо документы. Но вновь заведенное следственное дело не получило развития, т. к. маловероятно, что Пискановского допрашивали в больнице и, таким образом, оно вряд содержало ценную информацию.
Следствие в отношении отца Николая так и не завершилось, так как он умер в тюремной больнице 28 марта/10 апреля 1935 года[14].
После выведения в самостоятельное производство дела Николая Пискановского была заменена обложка первоначального следственного дела, на которой в качестве главного обвиняемого был обозначен уже не Николай Пискановский, а Александр Яковлевич Зайдман-Якобсон. Под заголовком «Дело Зайдмана-Якобсона» оно сейчас и хранится в РУ ФСБ России по Архангельской области.
Даже если бы самостоятельное — выделенное из первоначального — дело отца Николая Пискановского сохранилось, оно не содержало бы такой важной информации о нем и его деятельности в Архангельске как то, из которого выделилось, т. к. именно в этом документе содержатся допросы самого Пискановского, арестованных вместе с ним Зайдмана-Якобсона и Касьянова, а также свидетелей, которые позволяют получить представление о деятельности в 1932–1934 годах в Архангельске как самого о. Николая, так и руководимой им иосифлянской общины.
И поэтому именно Дело Зайдмана-Якобсона по праву можно считать последним делом протоиерея Николая Пискановского.
Александр Зайдман-Якобсон и его следственное дело
Александр Яковлевич Зайдман-Якобсон родился в 1889 году в Санкт-Петербурге. В 1907 году он окончил Петербургское коммерческое училище. В 1909-м — поступил в Петербургский университет, сначала на юридический факультет и позднее — на историко-филологический, где учился до 1916 года, но окончить его не успел. В 1916 году Александр был призван на военную службу в радиотелеграфный дивизион г. Выборга, где прослужил около года рядовым и был уволен по болезни легких. Он продолжил учебу в Петроградском университете, но уже на медицинском факультете, откуда перешел в Петроградский медицинский институт. В 1921 году Зайдман-Якобсон был арестован вместе с группой студентов по обвинению «в агитации», осужден к трем годам принудительных работ и направлен в Холмогорский лагерь принудительных работ. В 1921 году, находясь во время следствия в тюрьме Кресты, Александр Зайдман-Якобсон, будучи евреем по национальности, принял Православие[15].
В Петроград Александр Яковлевич вернулся в 1922 году, где вскоре вновь был арестован «за агитацию против ВЦУ[16]» и выслан на два года в Вятку, где служил псаломщиком в церкви слепых. По окончании ссылки Зайдман-Якобсон остался в Вятской губернии, занимался кустарничеством, имел собственную жестяную мастерскую, позднее «занимался преподаванием музыки и школьных предметов»[17].
В Вятке в 1927 году он примкнул к церковной оппозиции. К этому, по его же словам, его побудила Декларация митрополита Сергия (Страгородского)[18]. На допросе были названы подробные причины, заставившие его примкнуть к «несогласным с линией поведения митрополита Сергия», а именно: «1) самочинный, без благословения митрополита Петра[19], созыв действующего и поныне Синода[20], 2) еретическое учение митрополита Сергия, выражающееся в словах его воззвания "только кабинетные мечтатели могут думать, что Церковь может существовать, укрывшись от властей", 3) это учение обнаруживает полное неверие во всемогущество Божие и Его обещание о неодолимости Церкви ее противниками и игнорирование исторических фактов скрытого существования Церкви в первые века христианства и позднее»[21].
7 сентября 1928 года Зайдман-Якобсон был приговорен к трем годам заключения в ИТЛ, наказание отбывал в Соловецком лагере особого назначения, где познакомился с епископом Виктором (Островидовым) и протоиереем Николаем Пискановским.
Пребыванию Александра Зайдман-Якобсона в Соловецком лагере посвящена статья И. М. Андреевского «Православный еврей-исповедник»[22].
В октябре 1931 года Александра Яковлевича отправили с Соловков в ссылку в Архангельск. Здесь он был пострижен в мантию, рукоположен в иеродиакона и иеромонаха[23].
В Архангельске А. Зайдман-Якобсон проживал в 3-й Соломбальской деревне, на 2-й линии, в доме № 10[24]. В его квартире по большим праздникам совершались тайные богослужения, на которых присутствовали от 1 до 3 человек[25].
Основные богослужения группы архангельских иосифлян, в которую входил Зайдман-Якобсон, проходили на квартире протоиерея Николая Пискановского, на них Александр-Яковлевич был псаломщиком. Об этих богослужениях будет рассказано ниже.
В Архангельске Александр Яковлевич познакомился с архиепископом Серафимом (Самойловичем)[26].
Кроме отца Николая Пискановского и архиепископа Серафима (Самойловича), которые к тому времени тоже были арестованы, на допросах он не назвал ни одного участника своей общины. Ответил отказом он и на вопрос следователя назвать посещавших богослужения на квартире Пискановского, и на требования указать тех, кто исполнял на них обязанности священника и тех, от кого были получены церковные послания для распространения среди верующих. На все вопросы следователя, требующие указать конкретных лиц, А. Зайдман-Якобсон кратко и однозначно заявлял: "Отказываюсь отвечать на такие вопросы", добавляя при этом, что этого "не позволяет сделать ему христианская совесть"»[27].
Об отце Николае он сказал следующее: «Нахожу, что священник Пискановский один из стойких представителей православия. Я его очень уважаю, и он является для меня авторитетом»[28].
На допросе Александр заявил, что «считает себя лояльным гражданином СССР, обязанным не за страх, а за совесть подчиняться всем законным распоряжениям власти, не идущим вразрез с православной верой и христианской совестью»[29].
Обвинялся Александр Яковлевич Зайдман-Якобсон в том, что «1) приняв монашество, вступил в организацию, 2) возглавлял руководство группой лиц, входящих в созданную Пискановским общину, 3) выполняя задания Пискановского, поддерживал связь с руководством контрреволюционной организации, проживающем в Ленинграде, периодически выезжая туда и доставляя ему (руководству) и от него (руководства) документы контрреволюционного содержания»[30].
Однако на допросе свою связь с ленинградскими иосифлянами он решительно опроверг, сообщив, что в Ленинград во время ссылки в Архангельске он не выезжал, и что из Ленинграда, к нему приезжала только жена в 1932 и 1933 годах, и только с ней он вел переписку[31].
Виновным в руководстве группой лиц, входящими в общину Пискановского, поездках в Ленинград с целью доставки туда и оттуда в Архангельск контрреволюционных документов и «в принятии монашества, связанного со вступлением в контрреволюционную организацию, Александр Зайдман-Якобсон себя не признал»[32].
Но он взял на себя вину в том, «что принимал участие в нелегальных молениях в квартире Пискановского, размножал послания митрополита Петра, епископа Виктора и архиепископа Серафима[33] и иногда выражал свое недовольство действиями Советской власти», а также в том, что «являлся участником контрреволюционной группы, возглавляемой Пискановским», но «контрреволюционный характер группы отрицал»[34].
Еще одним обвиняемым по следственному делу был Касьянов Афанасий Игнатьевич.
Касьянов Афанасий Игнатьевич
Афанасий Игнатьевич Касьянов родился в 1902 году в деревне Новая Березовская Нижегородской губернии (ныне село находится на территории Кикнурского района Кировской области. — А. Я.). Он окончил четыре класса сельской школы. Афанасий Игнатьевич постоянно проживал в селе Шепта той же губернии, крестьянствовал, был женат, воспитывал с женой дочь[35]. С лета 1923 года он занимал должность сначала церковного сторожа, потом псаломщика, а затем дьякона вплоть до своего ареста в 1932 году[36].
14 августа 1932 года за «контрреволюционную агитацию» (по ст. 58 п. 10) Касьянов был выслан в Северный край на три года и отбывал наказание в городе Архангельске. По одному делу с ним были арестованы и направлены в ссылку в Архангельск священники Павел Питиримов[37], Николай Кочешков[38] и Петр Терехов[39].
В Архангельске Афанасий Касьянов проживал по адресу: пр. П. Виноградова, дом 100[40], работал санитаром в больнице[41].
Архиепископом Серафимом (Самойловичем) Касьянов был возведен в сан протодиакона. 17 декабря 1934 года отец Афанасий был освобожден. В феврале 1935 года он выехал на родину, но в начале марта того же года вернулся в Архангельск[42].
Касьянов Афанасий Игнатьевич обвинялся в том, что «а) являлся активным участником контрреволюционной группы сторонников Истинно-Православной церкви, руководимых Пискановским. Выполнял обязанности дьякона на богослужениях, б) принимал участие в устраиваемых нелегальных сборищах на квартире Пискановского, читках посланий антисоветского содержания, выражал свои недовольства существующим строем, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. 58 ч. II и ч.11 Уголовного кодекса РСФСР»[43].
9 марта 1935 года Афанасий Касьянов был приговорен к трем годам ИТЛ и отправлен в лагерь, 9 марта 1940 года освобожден, вернулся на родину, продолжил тайное служение. 7 сентября 1946 года он был арестован в Казани и 27 марта приговорен к высшей мере наказания, расстрел был заменен на 10 лет заключения в ИТЛ. Из лагеря Касьянов был освобожден 4 августа 1955 года[44].
Сведения из следственного дела о протоиерее Николае Пискановском и его деятельности в Архангельске
В ходе следствия выяснилось, что на квартире у протоиерея Николая Пискановского проходили регулярные богослужения. Отец Николай сохранил антиминс Брестского госпитального храма, где служил с 1914 по 1918 год, и полный полотняный иконостас[45].
На богослужения в квартиру Пискановского собиралось от 3 до 12 человек, всех их лично приглашал сам отец Николай. Все приходили поодиночке. Службы проходили в утреннее время — с 6 до 9 часов и вечером — также с 6 до 9 часов. Служить старались негромко, «пение проводилось полуголосом»[46]. Отец Николай всегда напоминал своим духовным детям о соблюдении строгой осторожности[47].
Возглавлял богослужения сам отец Николай, иногда ему сослужили священники Павел Питиримов и Николай Прахов[48]. Обязанности дьякона, по возможности, выполнял Афанасий Касьянов, обязанности псаломщика — Александр Зайдман-Якобсон[49]. Несколько раз как дьякон служил административно-ссыльный Смирнов Василий Васильевич[50].
За богослужениями «много помогала дочь Пискановского Ксения»[51].
На службах в разное время присутствовали архиепископ Серафим (Самойлович), монахиня Еликанида[52] и далее в следственном деле перечисляются только по фамилиям «Корнилов,[53] Кочетков, Аркадьев, Пилипенко[54]», называется некий «сапожник Василий Андреевич», а также «Кукарников Александр[55], Терехов Петр, Кондаков Иван[56], Михаил Семенович, монах Спиридон[57], монашка Екатерина[58], жена Корнилова Ольга и Матрена»[59]. Опрашиваемые на допросах добавляли, что «много было и других лиц, по фамилиям которых они не знают»[60].
Община насчитывала более двадцати постоянных членов.
Кроме постоянных участников богослужений были и те, кто на время приезжал в Архангельск. Среди таковых были две прихожанки священника Александра Кукарникова, которые приезжали к нему из Шарангского района Горьковской области; две женщины, которые приезжали к дьякону Афанасию Касьянову из с. Шайты той же области, жена отца Павла Питиримова и священник Головин, возвращавшийся домой после ссылки в Каргополе[61].
По окончании богослужений отец Николай Пискановский произносил проповеди. Он говорил о том, что «истинно-православные христиане вынуждены сейчас молиться так же тайно, как молились первые христиане в катакомбах, и так же, как первые христиане были гонимы со стороны язычников, так и они гонимы со стороны властей», и о том, что «православные избрали себе путь страдать до конца», и призывал членов общины «не соглашаться с еретиками сергиевцами»[62].
Заканчивались богослужения совместными чаепитиями, за которыми члены общины беседовали на религиозные темы. Во время таких чаепитий обсуждали церковные новости, которые обычно сообщал отец Николай Пискановский, они обсуждали и «сравнивали прежнее и нынешнее положение, как свое, так и вообще верующих», на них же знакомились с церковными документами. Обсуждали на беседах и церковные послания, о которых будет сказано ниже.
Отец Николай сообщал своей пастве и об арестах духовенства, которые в то время происходили в стране. В одну из бесед он поведал об освобождении митрополита Кирилла (Смирнова), что «очень обрадовало присутствующих». Сообщил он им и о смерти епископа Виктора (Островидова)[63].
Обычно отец Николай заканчивал эти беседы наставлениями своим духовным детям, призывая их «быть бодрыми, не падать духом, но в то же время быть осторожными»[64].
Последнее перед арестом богослужение на квартире Пискановского совершалось в праздник Успения Пресвятой Богородицы, т. е. 28 августа 1934 года[65].
Отец Николай постепенно увеличивал свою архангельскую общину, привлекая в неё новых членов. О том, как это происходило, рассказал священник Николай Питиримов: «Со священником Пискановским Николаем я познакомился в Архангельске примерно в мае месяце 1933 года. Мы с ним встретились на пункте для регистрации ссыльных. Он первый начал меня расспрашивать, откуда я и какого архиерея признаю. Когда я рассказал ему о себе, то он мне сказал, что он, Пискановский, одних со мной убеждений, т. е. что, как и я, отошел от митрополита Сергия и признает митрополитов Петра и Иосифа. После такого разговора с ним, он указал мне адрес своей квартиры, пригласил меня зайти к нему помолиться, если я желаю. Я его приглашение принял и вскоре пошел к нему. С этого времени я постоянно посещал его квартиру… Богослужения совершались каждый праздник, а после их присутствующие обычно пили чай и беседовали»[66].
Обвинялись Пискановский, Зайдман-Якобсон и Касьянов не только в организации тайных богослужений, но и в распространении посланий духовных лидеров «непоминающих».
Два таких послания сохранились как вещественные доказательства в следственном деле. Это «копия письма митрополита Петра (Крутицкого) к митрополиту Сергию (Страгородскому)»[67] и «копия письма сторонникам ИПЦ от епископа Виктора (Островидова)[68]»[69].
Оба были изъяты при обыске у Александра Зайдмана-Якобсона. На допросе Николай Пискановский сообщил, что послания митрополита Петра было получено им от епископа Дамаскина (Цедрика) летом 1934 года, добавив при этом, что это послание «являлось для нас направлением в нашей духовной жизни». Отец Николай поручал Александру Зайдман-Якобсону переписывать документы, копии раздавал верующим в Архангельске и рассылал в другие места, а также лично читал своим прихожанам[70].
Послание епископа Виктора (Островидова) было отправлено священнику Александру Ельчугину[71], отбывающему ссылку в Тотьме[72], а послание митрополита Петра — епископу Иоасафу (Попову)[73] в город Камышин[74].
Этот и другие факты подтверждают связь архангельских иосифлян с последователями этого движения в других городах.
Так в Воронеж и Москву выезжал из Архангельска административно ссыльный священник Никитин. В Воронеж он ездил к сыну, а в Москве по просьбе Николая Пискановского посещал Мамонтову[75], чтобы узнать, «не нуждается ли она в духовном окормлении»[76]. О том, что в Воронеж выезжал «один из единомышленников группы», подтвердил на допросе и Зайдман-Якбсон, но кто именно и по чьему указу, он назвать отказался[77].
В Архангельске отец Николай Пискановский исполнял обязанности личного секретаря архиепископа Серафима (Самойловича)[78]. Известно, что через него шла вся переписка между владыкой Серафимом и епископом Макарием (Кармазиным)[79], также протоиерей Николай Пискановский передавал епископу Макарию, который в то время находился в ссылке в селе Селище Костромской области[80], информацию о положении духовенства сначала в Соловецком лагере особого назначения, позднее — сосланного в Архангельске[81].
Отец Николай обращался к епископу Макарию с предложением «организовать нелегальную иосифлянскую общину в Вятской епархии», на это предложение епископ ответил отказом, мотивируя отказ тем, что он «в настоящее время церковной деятельностью не занимается»[82].
Протоиерей Николай Пискановский был одним из организаторов общин «непоминающих» в Архангельске и признанным авторитетом иосифлянского движения в масштабе всей страны. Это доказывают материалы двух параллельных следствий — по обвинению Пискановского, Зайдмана-Якобсона и Касьянова в Архангельске и по обвинению епископа Макария (Кармазина)[83] в Костроме. В ходе следствия выяснилась тесная связь архангельских иосифлян с епископом Макарием, что привело к его аресту 30 сентября 1934 года[84].
О роли отца Николая в деятельности архангелогодцев-иосифлян говорится в постановлении уполномоченного 3-го отдела Секретно-политического УГБ НКВД Северного края от 16 ноября 1934 года (дело Зайдмана-Якобсона), где уполномоченный сообщает, что «вскрытая и ликвидированная на территории г. Архангельска контрреволюционная группировка церковников-иосифлян, возглавляемая бывшим активным участником контрреволюционной организации "Истинная Православная Церковь" Пискановским Н. А. (выделено мной. — А. Я.) на протяжении двух лет проводила широкую контрреволюционную деятельность по восстановлению этой организации, а именно: 1) установив связи с репрессированным руководством организации ИПЦ митрополитами Иосифом Петровых, Кириллом Смирновым и другими, получая от вышеперечисленных контрреволюционные воззвания и письма и реализовывала последние через участников группы как в пределах края, так и вне его. 2) Создала подпольные религиозные общины в Севкрае, Центральном Черноземном округе, Горьковском крае и других местах, по существу являющиеся ячейками контрреволюционной организации ИПЦ, проводя на последних моления и всевозможные беседы антисоветского характера»[85].
Епископ Макарий (Кармазин) на допросе показал, что «путем переписки с епископом Серафимом (Угличским) и протоиереем Николаем Пискановским были определены методы дальнейшей работы по оживлению «Истинно Православной Церкви, а именно а) объединение под единое руководство всего епископата, духовенства и монашества, стоящего на платформе непризнания декларации митрополита Сергия, б) создание сети нелегальных домашних церквей с привлечением на моления верующих и воспитание последних в антисоветском духе, в) распространение путем переписки провокационных сведений (голоде, издевательствах над церковью и т. д.) и использование этой переписки для агитации среди верующих»[86].
Ведущую роль отца Николая Пискановского в движении «непоминающих» подтверждают слова епископа Макария (Кармазина) из его следственного дела: «Наша Истинно-Православная Церковь возглавляется в настоящее время архиепископом Серафимом Угличским, митрополитом Казанским Кириллом, мною — епископом Кармазиным, епископом Дамаскиным б<ывшим> Глуховским Черниговской епархии, епископом Парфением (Брянских), проживающим в г<ороде> Кимры М<осковской> о<бласти>, епископом Иосифом (Несвоковым), епископом Афанасием (Молчановским), б<ывшим> Сквирским Киевской епархии, и протоиереем Пискановским Николаем Акимовичем»[87].
Несомненно, в 1933–1935 годах Архангельск был одним из центров церковной оппозиции в стране, во многом благодаря протоиерею Николаю Пискановскому, который создал общину «непоминающих» в этом городе, руководил ее деятельностью и поддерживая связь с другими иосифлянскими центрами страны.
Приговоры
Согласно постановлению Особого Совещания при Наркоме внутренних дел от 9 марта 1935 года Зайдман-Якобсон Александр Яковлевич и Касьянов Афанасий Игнатьевич «за участие в контрреволюционной группе» были приговорены к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере[88].
«Зайдмана-Якобсона надлежало отправить первым этапом в распоряжение Управления Сиблага НКВД в г. Мариинск»[89]. Касьянова — «первым этапом в распоряжение Ухтпечлаг НКВД в г. Чибью»[90].
Отцу Николаю приговор вынесен не был — он скончался в тюремной больнице.
Не допустив неправедного человеческого суда, Господь забрал отца Николая на Свой Высший суд.
По словам Дмитрия Сергеевича Лихачева, «вся жизнь отца Николая была сплошным мучением, а может быть, и мученичеством», и смерть для него, по словам святителя Игнатия (Брянчанинова), стала «переходом от молв и смятений к нерушимому спокойствию, от непрерывных страданий к непрерывному блаженству, с переходом с земли на небо и соединению с бесчисленным сонмом святых ангелов и святых человеков».
Протоиерей Николай Пискановский был причислен к лику святых новомучеников в 1981 году Архиерейским Собором Русской Православной Церкви Заграницей.
Могила отца Николая Пискановского находится на Вологодском (Кузнечевском) кладбище г. Архангельска. В городе сложилось его почитание, и немало архангелогодцев приходят к ней, как приходят к местам упокоения святых подвижников, прося отца Николая о помощи и заступничестве.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] После смерти Святейшего Патриарха Тихона 7 апреля 1925 года главой Церкви стал Патриарший Местоблюститель митрополит Петр (Полянский). 10 декабря 1925 года митрополит Петр был арестован. По его поручению обязанности Патриаршего Местоблюстителя должен был исполнять митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), который находился в Нижнем Новгороде. Власти не дали митрополиту Сергию разрешение на выезд в Москву. Между тем, по плану, разработанному ОГПУ, группа из 9 архиереев (впоследствии к ним присоединилось еще несколько человек) во главе с архиепископом Екатеринбургским Григорием (Яцковским) без воли Патриаршего Местоблюстителя и его заместителя образовала 22 декабря 1925 г. т. н. Временный высший церковный совет (ВВЦС), который вскоре получил официальное признание со стороны государственных органов. Таким образом, в Русской Церкви появилась опасность нового раскола (Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М., 2010. С. 113).
[2] Официальное название документа — «Послание Заместителя патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия и Временного при нем Патриаршего Синода об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти», обычно он именуется как Декларация митрополита Сергия или Декларация 1927 г. Основным содержанием документа стало выражение отношения Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти. Наибольшее несогласие вызвало следующее его положение: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи, всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается на, как удар, направленный в нас». «Варшавское убийство» — это убийство 7 июня 1927 года советского полпреда в Польше П. Л. Войкова, одного из организаторов расстрела Царской семьи в Екатеринбурге. «Декларация вызвала сильное оппозиционное движение, к которому примкнуло не менее 40 епископов, причем — без учета иерархов-эмигрантов, которые почти все прервали общение с митрополитом Сергием» (Мазырин Александр, священник. «Правая» церковная оппозиция, «непоминающие», «ИПЦ», «катакомбники»: к вопросу о сути явления и терминологии // История страны в судьбах узников Соловецких лагерей : Сб. ст. и докл. науч.-практ. конф. Вып. 2. Соловки, 2017. С. 18).
[3] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360.
[4] «От священства я не отрекусь…» : Священномученик Николай, протоиерей. Лагерные письма православной семьи Пискановских / Сост. В. О. Волков. М., 2013. С. 77 ; Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 4, 14.
[5] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 24.
[6] Там же. Л. 25.
[7] Иосифлянами называли последователей митрополита Ленинградского Иосифа (Петровых), который, будучи отрешенным от Ленинградской кафедры, поддержал отход от Заместителя двух своих викариев — епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина) (акт подписан ими 26 декабря 1927 года при сочувствии значительной части ленинградского духовенства и мирян). Таким образом было положено начало организационному оформлению наиболее крупной ветви «правой» церковной оппозиции — «иосифлянства». Иосифлянское движение не ограничилось пределами одной лишь Ленинградской епархии, а распространилось и на севере, и в центре, и на юге страны. Особенно мощную поддержку оно получило в черноземной зоне, в частности, в управляемой епископом Алексием (Буем) Воронежской епархии. (Мазырин Александр, священник. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-х – 1930-х гг. М., 2006. С. 24).
[8] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 24.
[9] Там же. Л. 11.
[10] Там же. Л. 72.
[11] «От священства я не отрекусь…». С. 77.
[12]Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 36
[13] Там же. Л. 70.
[14] «От священства я не отрекусь…». С. 77.
[15] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 38.
[16] Высшее церковное управление (обновленческое).
[17] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 38
[18] Там же. Л. 29.
[19] Патриарший Местоблюститель Петр (Полянский), митрополит Крутицкий. Митрополит Петр в 1927 году находился в ссылке в с. Абалак близ Тобольска, затем, до 1930 г., — в поселке Хэ на берегу Обской губы.
[20] Справкой из НКВД от 20 мая 1927 г. Временный Синод (во главе с митрополитом Сергием (Страгородским)) получил разрешение приступить к деятельности. Справка не означала еще регистрации Синода и его полноценной легализации, а лишь давала разрешение фактически приступить к работе (Мазырин Александр, священник. Подвиг первосвятительского служения митрополита Петра // Кифа. Патриарший Местоблюститель священномученик Петр, митрополит Крутицкий. М., 2012. С. 598).
[21] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 29.
[22] Воспоминания соловецких узников. [Т. 3] : 1925–1930 / Отв. ред. иерей Вячеслав Умнягин ; Изд. Соловецкого монастыря. [Соловки], 2015. С. 314–321.
[23] «От священства я не отрекусь…». С. 350.
[24]Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 4.
[25] Там же. Л. 44.
[26] Там же. Л. 40.
[27] Там же. Л. 40 об. – 41, 45.
[28] Там же. Л. 45.
[29]Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Л. 29.
[30] Там же. Л. 10.
[31] Там же. Л. 45.
[32] Там же. Л. 43.
[33] Об этих посланиях речь пойдет ниже.
[34] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 45.
[35] Там же. Л. 14.
[36] Там же. Л. 44.
[37] Питиримов Павел Николаевич (1883 г. р.), священник села Кикнур Горьковского края (где служил и диакон Афанасий Касьянов). Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ 14.08.1932 он был осужден на 3 года ссылки в Северный край. 1.05.1937 арестован «как активный член к.-р. церковно-монархической организации». 29.09.1937 приговорен к высшей мере наказания. 14.10.1937 расстрелян («От священства я не отрекусь…». С. 353); База данных ПСТГУ: http://www.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/koi/nm/?TYZCF2JMTdG6XbuDeC8cs8Wgfe6UXu0WdOgUXOWefeiUdO8ctk*).
[38] Кочешков Николай Александрович (1901 г. р.), священник с. Змеевка Горьковского края, арестован в 1932 г. Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ, 14.08.1932 был приговорен к 3 годам ссылки в Северный край. После освобождения вернулся в Кировскую область, был священником в с. Прокопьевское Шабалинского района той же области. Арестован в 1937 г. Тройкой УНКВД осужден 28.10.1937 к высшей мере наказания. Расстрелян 11.11.1937 (Мартиролог Вятского духовенства: http://martirologvyatka.ortox.ru/vjatskijj_sinodik_-dukhovenstvo/view/id/7937).
[39] Терехов Петр Алексеевич (1882 г. р.), священник с. Нежнур Шаранского р-на Горьковского края. 14.08.1932 по Постановлению Особого Совещания Коллегии ОГПУ выслан в Северный край на три года, наказание отбывал в Архангельске. 01.12.1933 как инвалид освобожден условно на оставшийся срок. 29.10.1938 приговорен к расстрелу. Расстрелян (Виртуальный музей Новомучеников и исповедников Земли Архангельской: http://arhispovedniki.ru/cardfile/3849/).
[40] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 8.
[41] За веру Христову : Духовенство, монашествующие и миряне Русской Православной Церкви, репрессированные в Северном крае (1918–1951) : Биогр. справ. / Сост. С. В. Суворова. Архангельск, 2006. С. 217.
[42] «От священства я не отрекусь…». С. 352.
[43] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 75.
[44] «От священства я не отрекусь…». С. 352.
[45] Там же. С. 64.
[46] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 32.
[47] Там же. Л. 50.
[48] Прахов Николай Семенович (1884 г.р.), уроженец села Красное Северного края, окончил духовную семинарию, священник, был сослан в Северный край на три года, проживал в Архангельске с 26.10.1932 (Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 53).
[49] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 32.
[50] Там же. Л. 50. — Смирнов Василий Васильевич (1874 г. р.), уроженец Пензенской губ., Городищенского уезда, в 1930 г. сослан по ст. 58/10–11 на 5 лет. В Архангельске работал в типографии счетоводом. Расстрелян 28.9.1937 г.
[51] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 52.
[52] Возможно это была Волкова Евдокия Никитична (1890 г. р.), ее имя в постриге было Еликанида, монахиня Свято-Троицкого монастыря Московской губернии. К 1930 году она жила в Серпухове, возила в Северный край (в т. ч. и Архангельск) собранные местным духовенством деньги и продукты. Осуждена Тройкой при ПП ОГПУ 18.02.1931 как «активный член Серпуховского филиала контрреволюционной монархической организации "Истинное Православие"». Дальнейшая судьба монахини Еликаниды (Волковой) неизвестна. (База данных ПСТГУ: http://kuz3.pstbi.ru/bin/nkws.exe/no_dbpath/docum/ans/nm/?TYZCF2JMTdG6Xbu3euWefeqcd8*U868ieueice*UVO8Yfeecvm0Be8ecseXbfO*d** ).
[53] Корнилов Иван Корнилович (1872 г. р.), монах, до 1917 года — насельник монастыря, затем проживал в Петроградской-Ленинградской губернии, сослан за «контрреволюционную агитацию» в Северный край на 3 года, наказание отбывал в Архангельске, где остался проживать после освобождения. 21.08.1937 арестован как «активный участник контрреволюционной группировки духовенства и церковников епископа Парфения (Брянских)». 15.10.1937 по постановлению Тройки УНКВД заключен в ИТЛ на 10 лет, наказание отбывал в Кулойлаге. 11.09.1938 умер в местах лишения свободы (За веру Христову. С. 246–247).
[54] Правильно Филиппенко. Филиппенко Александр Леонтьевич (1883 г. р.), священник церкви села Семеновка Благодатного уезда Одесской губернии. 16.04.1927 арестован¸ отправлен в Воронеж, служил во Владимирском соборе. Арестован 10.05.1928, приговорен к 3 годам ИТЛ, отправлен в Соловецкий лагерь. 12.10.1931 освобожден из лагеря и выслан на 3 года в Архангельск («От священства я не отрекусь…». С. 355).
[55] Кукарников Александр Андреевич (1881 г. р.), священник, в годы Первой мировой войны — полковой священник, служил в селах Казанской губ. Арестован в 1932 г. «за неуплату в срок налогов», осужден на 1 год принудительных работ и 3 года ссылки в Северный край. Ссылку отбывал в с. Заостровье под Архангельском. Освобожден в 1936 г., служил в с. Червяково Кировской (Нижегородской) обл., арестован 21.11.1936, осужден Кировским облсудом 23.07.1937 к 3 годам ИТЛ и 4 годам ссылки. 5.9.1936 умер в Мариинских лагерях. (База данных ПСТГУ: http://www.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/koi/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu8sueUs8qceeuW660fdOfVc8qYs00*fOHUdOKWeCQ*).
[56] Священник Кондаков Иван Иванович (1873 г. р.) до ареста в 1937 г. служил в Кировской обл. с. Н. Краи. По приговору Тройки при УНКВД по Кировской области расстрелян 20.10.1937 (База данных ПСТГУ: http://www.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/docum/cnt/ans/nm1/?TYZCF2JMTdG6Xbu8feqYc8eicW06ce0h66WWc8qiceXb**).
[57] Сергей Александрович Пиуновский (иеромонах Спиридон) (1899 г. р.). С 1926 г. подвизался в Свято-Даниловом монастыре г. Москвы, был духовным сыном архиепископа Феодора (Поздеевского). 14.04.1931 арестован, 05.08.1931 осужден на 3 года ИТЛ, отправлен в Свирьлаг. 18.10.1933 выслан на 3 года в Архангельск, где остался после окончания срока. Работал счетоводом в областной физиотерапевтической больнице. 25.06.1937 арестован в Архангельске по групповому делу братии Свято-Данилова монастыря. 22.10.1937 приговорен к высшей мере наказания. 23.10.1937 расстрелян («От священства я не отрекусь…». С. 354).
[58] Предположительно это была Земляницына Екатерина Захаровна (монахиня Елена) (1889 г. р.), дочь священника, насельница Иверского Нижегородского монастыря. 20.04.1933 арестована за контрреволюционную деятельность. 19.05.1933 по Постановлению Тройки ПП ОГПУ выслана в Северный край на три года. Наказание отбывала в Архангельске (За веру Христову. С. 153–154).
[59] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 51.
[60] Там же. Л.51.
[61] Там же. Л. 52
[62] Там же. Л. 34.
[63] Там же. Л. 53.
[64] Там же. Л. 52.
[65] Там же. Л. 51.
[66] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 51.
[67] Письмо Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Крутицкого Петра (Полянского) Заместителю патриаршего Местоблюстителя митрополиту Нижегородскому Сергию (Страгородскому) // Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917–1943 : сб. в 2 ч. / сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 681–682. — Послание содержит указание на то, что митрополит Сергий «перешел границу доверенной ему церковной власти» и просьбу к нему «устранить мероприятия, превышающие полномочия», а также призыв к «священнослужителям и церковным деятелям проявить во всем, что касается гражданского законодательства и управления, полную лояльность» и «не выражать ни в храмах, ни в частных беседах и одобрения, ни порицания их деятельности и не вмешиваться в дела, не относящиеся к Церкви».
[68] Послание епископа Воткинского Виктора (Островидова), 1928 (?) // Акты … С. 634–635. — Послание — реакция на циркулярный указ «О поминовении за богослужениями» от 21 октября 1927 г. за № 549. Этим указом, с одной стороны, вводилось в качестве обязательного поминовение предержашей власти и самого Местоблюстителя, с другой — было удалено прошение «о братиях наших в темницах сущих». Епископ Виктор пишет: «Смесив в одно в великом и святейшем таинстве Евхаристии вопреки слову Божию "верных с неверными" (2 Кор. 6, 14–18), Святую Церковь и борющихся на смерть врагов ея, митрополит этим своим богохульством нарушает молитвенный смысл таинства и разрушает его благодатное значение для вечного спасения душ. Отсюда богослужение становится не просто безблагодатным… но оно делается мерзостью в глазах Божиих, а потому и совершающий и участвующий в нем подлежит сугубому осуждению». Митрополит Сергий объявляется лишенным молитвенного общения «со всеми верными Христу и Его Святой Православной Церкви».
[69] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 72.
[70] Там же. Д. П-1360. Л. 33.
[71] Александр Вонифатьевич Ельчугин (1888 г. р.), проживал в Вятке. Арестован 01.09.1922 вместе с епископами Вятским Павлом (Борисовским) и Глазовским Виктором (Островидовым). Отбывал наказание в Соловецком лагере (будучи тогда иподиаконом). После освобождения вернулся в Вятку, был личным секретарем епископа Виктора (Островидова). Арестован 08.10.1929, 03.02.1930 приговорен к лишению свободы на 5 лет. Освободился в 1935 году, вернулся в Вятскую область (База данных ПСТГУ: http://www.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/nopanel/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu3eynbsuCcfG0*euKesO0hdC*UUeuheCGUsimZceXb** ).
[72] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 36.
[73] Епископ Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов Петр Дмитриевич) (1874 г. р.), с 1928 г. участник иосифлянского движения. С августа 1929 г. окормлял иосифлянские приходы Воронежской епархии, а в 1930 г. и часть иосифлян Кубани и Украины (всего около 60 приходов). Арестован 16.01.1931 в Новомосковске по обвинению «в руководстве украинскими филиалами ИПЦ». По постановлению Коллегии ОГПУ от 02.01.1932 приговорен к 5 годам концлагеря. По постановлению Коллегии ОГПУ от 16.02.1933 освобожден досрочно с лишением права проживания в 12 городах. Вновь арестован по постановлению Коллегии ОГПУ. Приговорен к 5 годам лагерей. Расстрелян в 1937 г. (Интернет-ресурс: http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1799854 ).
[74]Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 36.
[75] Всего вероятнее, это была Елена Дмитриевна Мамонтова, мама Софьи Всеволодовны Волковой (супруги Олега Васильевича Волкова). Вскоре после замены в 1932 г. О. В. Волкову лагерного срока на ссылку в Архангельск, она вместе с внучкой Марией из Москвы приехала к О. Волкову. В Архангельск в 1934 г. была выслана и Софья Всеволодовна Волкова. В Архангельске Елена Дмитриевна находилась «в одном духовном общении» с о. Николаем. После приезда в Архангельск дочери она вернулась в Москву («От священства я не отрекусь…». С. 275, 277).
[76]Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 34.
[77] Там же. Л. 44.
[78] «От священства я не отрекусь…». С. 70.
[79] «Они знали друг друга с дореволюционных времен, были в родственных отношениях (через Котовичей), а также идеально дополняли друг друга в духовном и организационном плане — пылкий, решительный, активный владыка и мудрый, спокойный, прозорливый протоиерей» («От священства я не отрекусь…». С. 65).
[80] «От священства я не отрекусь…». С. 344.
[81] Там же С. 71, 72.
[82] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 34.
[83]«От священства я не отрекусь…». С. 344.
[84] ГАНИКО. Ф. 3656. Оп. 2. Д-6179 (Следственное дело по обвинению М. Я. Кармазина и других, 1934–1935). — См.: «От священства я не отрекусь…». С. 68–77.
[85] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 24.
[86] Там же. Л. 72.
[87] ГАНИКО. Ф. 3656. Оп. 2. Д. 6179. Т.1. Л. 26, 27 об. Цит. по: «От священства я не отрекусь…». С. 73.
[88] Архив РУ ФСБ по Архангельской области. Д. П-1360. Л. 80–81.
[89] Там же. Л. 81.
[90] Там же. Л. 83.