Михей (Михальчич Иосиф Иванович), игумен

«Господу было угодно, чтобы в городе Вязьма появился такой священ­ник, как отец Иосиф. Восстанавливались, безумием разрушенные, хра­мы. И казалось, что это было главным делом церкви. Но ветхие стены молитвенных домов не наполнялись силой Святого Духа. Крепкие кам­ни и крепкая вера — очень разные вещи. И тогда, когда многие священ­ ники занимались строительством и административными устройства­ ми церкви, батюшка Иосиф обустраивал обветшавшую веру в душах.
Его духовные покровители — преподобный Иосиф песнописец (883 г.) и преподобный Иосиф Многоболезненный Печерский, в дальних пе­ щерах (ХІѴв.), накануне дней памяти которых (17 апреля) он родился, — определили жизненный путь новорожденного в услужение Богу.

Отец Иосиф цементировал только им видимые кирпичики в душе и в разуме простым и доступным церковным словом. Словом, в котором молитвенная сила дается не образованием, а прямо Богом.

Эта неизмеримая сила жила в нем и подчиняла его воле людей заблуд­ ших в потемках безверия и людских страстей. Он не изобретал неесте­ственной энергии свечения, он был сам этим свечением. Он не научал, как делать жизнь, а делал ее сам, побуждая следовать его духовному и жизненному примеру.

При встрече со мной он, не целясь, выстреливал слова как бы наугад, но потом при осмыслении этой встречи оказывалось, что каждое его слово попадало в цель и выполняло свою задачу. Оно не только пора­ жало цель, но и создавало все условия для одержания победы. Этот че­ ловек зажег огонь веры в сердцах многих и многих людей.

Всегда углубленный в собственные мысли, он как будто жил не в этом мире, а параллельно с ним. Этими мыслями были молитвы, беседа с растениями, разговор о растениях. Отец Иосиф не только вписался в жизнь города, но и стал его неотъемлемой частью. Он нес не образ человека, а облик городской церкви, повидавшей на своем веку опустошающие войны, безверие. Даже новые священнические одежды, в которые он облачался, напоминали о вечности и бренности человеческого существа.

Поведение игумена казалось порой странным. Его рассуждения о мире нашем были наполнены только ему ведомым содержанием. Но этими суждениями он выстраивал мост, который соединял наш мир и мир горний.

Долгое время он не принимал монашество и находился в положении целибата[1].

Протоиерей Иосиф — так звали священника Михальчича. После пострига в монашеский чин он был наречен именем Михей. Когда духовные чада вопрошали игумена: "Как теперь обращаться к нему? Как раньше — Иосиф? Или по-новому — Михей?" Он отвечал: "Для мира земного — я Иосиф, а для мира вышнего (при этом поднимал палец, указывающий на небо), я — Михей"[2].

Выстроенный мостик между землей и небом зачастую настолько был зыбок, что казалось, что и сам игумен ненадежно закреплялся на нем.

Но нет, он ухитрялся молитвой так выстроить перила и подпереть это святое сооружение, что на этой божественной архитектуре размещались все, кто этого хотел. Кто жаждал веры в Бога. Кто искал путь к нему.

Близко знакомый с правящим архиереем митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, отец Иосиф никогда не пользовался знакомством с владыкой и старался быть ближе не к церковной власти, а к Господу Богу. Его карьера была определена свыше: служение людям.

Скромная растительная пища, опрятная, но простая одежда, грубая обувь. Что еще надо монаху? Все излишки своего быта и незначительных доходов он отдавал нуждающимся, а молитвы — страждущим и вопиющих о них.

Увлекался садоводством. Сажал даже в лесу для общего пользования кабачки, яблони, груши, виноград, шелковицу...

Снабжал и мой небольшой участок земли. Но более всего бросал он в необработанную верой целину моей души элитные семена христианского благочестия.

Несколько раз мне посчастливилось служить с ним литургию в Троицком соборе, но чаще в храме Покрова Божией Матери в деревне По­кров. Удивительное очищение всего живого происходило после такой службы. Он не только отдавал всего себя истовым молитвам, но и при­ зывал к этому всех, кто был в храме, тех, кто с ним разделял радость божественного служения.
Мне приходилось забирать его для службы в сельском храме из го­ рода. Когда возвращались после Божественной литургии, он искрен­ не сочувствовал мне: "Как Вы можете после такого истощения души управлять автомобилем? Ведь это прихожане пополняют свою душу запасами энергии, а священник отдает свои запасы накопленной в мо­литвах духовной пищи".

***
Все в этом мире так необъяснимо.
Гуляет ветер, падает листва.
И жизнь, как космос, пролетает мимо.
И умирают праздные слова.
И только память беспокоит душу,
И посылает праведные сны,
Чтобы согреть непрошенную стужу
Осколками придуманной весны.
Ведь верить, веровать и знать необходимо,
Что есть у Бога место для детей.
Для верных чад надеждою хранимых,
Как Твой монах по имени Михей.
Его молитва там берет начало,
Он бестелесный молвит ее вслух,
Чтобы она вовек не замолчала,
Пока живет на небе его дух.
Пока мы здесь земные не гонимы.
Пока он там и молится за нас.
Мы Богом, как и батюшкой, любимы,
Который с нами был и есть сейчас.
(иер. Александр Клименков)»

Иерей Александр Клименков с. Покров, Вяземский р-н.
В память вечную... : Воспоминания об игумене Михее (Михальчиче) / Антипцева В. А., Иванцова Т. В. Вязьма, 2020. С. 10–12.

_________________________

[1] Целибат (лат.) — священный сан, принятый в безбрачии. Апостол Павел говорил, что в браке нет ничего плохого, но соблюдающий безбрачие поступает лучше: неженатый заботится о Господнем, а женатый заботится о мирском... но кто непоколебимо тверд в сердце своем и, не будучи стесняем нуждою, не будучи властен в своей воле, решился в сердце своем соблюдать свою деву, тот хорошо поступает. Кор.7 : 32,37.

[2] Михей — пророк, 6-й из 12 малых пророков, предсказавший рождение Спасителя мира.