Вишнев Петр Иванович, священник

По именному списку № 1, священник Петр Вишнев, его супруга Елизавета Александровна и сыновья Леонид и Дмитрий с 1929 по 1931 гг. были лишены избирательных прав по г. Вязьме на основании ст. 14–15 инструкции ВЦИКа и ст. 69 Конституции СССР. По именному списку № 1 от 13.04.1931 г., отец Петр с женой снова были лишены избирательных прав (Постановление Президиума Вяземского исполкома от 3 октября 1918 года).

Священник Петр Вишнев был арестован по распоряжению начальника Вяземского районного отдела Управления НКВД по Смоленской обл. от 28 октября 1937 г. В подготовленной райотделом УНКВД справке на арест утверждалось, что он «входит в состав контрреволюционной группы церковников, которая ставила своей задачей использовать предстоящие выборы в Советы по новой Конституции в контрреволюционных целях», «настроен контрреволюционно к существующему Советскому строю, систематически проводит контрреволюционную агитацию среди населения, высказывает террористические намерения по адресу руководителей ВКП/б/ и Советского правительства» и «его необходимо арестовать и привлечь к ответственности по ст. 58, п. 10, ч. I и II УК РСФСР» (Архивное следственное дело по обвинению Никитина Т. Н. … Л. 31). Всего по делу означенной «контрреволюционной группы церковников» в период с 22 октября по 4 ноября 1937 г. были арестованы и впоследствии осуждены 16 человек.

Отца Петра арестовали на следующий день в его доме по адресу: г. Вязьма, Железный пер., д. 5. В результате произведенного в доме обыска были изъяты «два альбома с фотографиями, переписка», а также почему-то заинтересовавшая сотрудника УНКВД книга «Толкования Евангелия, автор Гладков и митрополит Петр» (Л. 32, 33).

Первый раз его допросили в самый день ареста, 29 октября 1937 г. На этом допросе отец Петр отказался назвать кого-либо из своих знакомых («никого из знакомых у меня нет, с прихожанами церкви я также никаких знакомств не имею» (Л. 170 об.)), и впредь признавал знакомство с кем-либо, только когда следователь это доказывал. Так, на допросе 14 ноября 1937 г. на вопрос следователя: «Часто ли вы посещали квартиру председателя церковного совета Баврина Павла» — отец Петр ответил, что никогда этой квартиры не посещал. На следующий вопрос следователя: «Вы говорите неправду, нам известно, что весною 1937 года вы были на квартире Баврина, почему скрываете это?» — ответил: «Да, я забыл, верно, весною с. г. мною один раз была посещена квартира Баврина, куда я ходил зарегистрироваться, как вновь прибывший» (Л. 171).

Несмотря на мучительные условия содержания и применявшиеся к нему методы физического воздействия священник Петр Вишнев никаких сведений ни о ком следователям УНКВД не сообщил, все обвинения категорически отрицал, виновным себя ни в чем не признал.

Из протокола последнего допроса, 14 ноября 1937 г.:
«Вопрос: Следствию известно, что вы входили в контрреволюционную организацию, возглавляемую архиепископом Модестом Никитиным, поясните, давно ли вы в таковой состоите?
Ответ: В контрреволюционной организации я не состоял и не знаю о ее существовании.
Вопрос: Вы лжете, так как у нас имеются данные, что вы проводили к/р агитацию среди верующих по вопросу насильного вовлечения детей для посещения церкви.
Ответ: Это я отрицаю.
Вопрос: Материалами следствия установлено, что вы были связаны по линии контрреволюционной деятельности с архиепископом Модестом.
Ответ: Это я категорически отрицаю и виновным себя в данном случае не признаю.
Вопрос: Вы священника Зазыбина знаете?
Ответ: Зазыбина я знаю, вместе с ним нигде не был.
Вопрос: Почему вы в 1934 г. выехали в Новодугинский район, а в 1936 г. опять вернулись в Вязьму?
Ответ: Да, я действительно с 1934 по 1937 г. находился в Новодугинском р-не, так как в Вязьме не было мест, а затем, когда мне сообщил письмом архиепископ Модест Никитин, то я вернулся снова в Вязьму.
Вопрос: Предлагается вам сознаться о вашей принадлежности к к/р группе.
Ответ: Я не принадлежу и ранее не состоял в контрреволюционной группе и виновным себя не признаю» (Л. 171 – 71 об.).

17 ноября 1937 г. обвинительное заключение по этому целиком, очевидно, вымышленному делу было Вяземским райотделом составлено и направлено на рассмотрение тройки при УНКВД по Смоленской обл. Об отце Петре в нем говорилось только, что он и еще трое обвиняемых «часто собирались на квартире у архиепископа Никитина, где проводили тайные совещания для совместной борьбы против всех мероприятий партии и правительства», что он, таким образом, «входил в состав контрреволюционной организации, созданной и возглавляемой архиепископом Никитиным», «виновным себя не признал, но изобличается показаниями свидетелей и материалами следствия» (Л. 207–211). Постановлением тройки при УНКВД по Смоленской обл. он был приговорен к расстрелу с конфискацией имущества, 2 декабря приговор был приведен в исполнение (Л. 200, 221).

Как констатировал в своем заключении от 24 августа 1957 г. пересматривавший это дело следователь УКГБ по Смоленской обл., предъявленное всем осужденным обвинение «материалами дела не доказано», сами обвинения «основывались на общих и неконкретных показаниях свидетелей», при этом свидетели, которых удалось разыскать, «свои прежние показания не подтвердили и заявили, что о существовании контрреволюционной группы среди священников им ничего не известно». Что же касается отца Петра Вишнева, то в отношении него, отметил следователь, в деле вообще «каких-либо материалов о проведении им антисоветской агитации… не имеется» (Л. 307–311). 28 сентября 1957 г. президиум Смоленского областного суда отменил постановление тройки от 20 ноября 1937 г. и прекратил это дело «за недоказанностью обвинения» (Л. 316–317).

Внук священника Петра, Леонид Дмитриевич Вишнев, передавая свидетельства родственников, сообщил: «Дедушку до ареста неоднократно вызывали в НКВД и принуждали к сотрудничеству с целью получения информации о прихожанах через разглашение тайны исповеди, но каждый раз получали отказ. После ареста на допросах требовали опорочить членов "преступной группы", выбивали показания, о чем говорили прихожане Введенской церкви. Жители Вязьмы видели, как заключенных гоняли на строительство шоссе Москва – Минск. Отец Петр выглядел очень немощным, не мог идти, и его били конвоиры. О издевательствах уголовников семье рассказал добропорядочный и мужественный человек, которому удалось выйти из тюремных застенков, и он не испугался прийти в дом отца Петра. Буквально: "драли бороду и гасили папиросы о глаза". В Введенской церкви в то время был провокатор, или человек, сотрудничавший с "органами". Об этом мне рассказывал мой дядя Игорь — внук Александра Михайловича Зыкова. Их семья в довоенное время жила в доме отца Петра. Он, будучи ребенком, хорошо помнил день ареста дедушки, во время обыска его с младшим братом отправили гулять на улицу. В начале 1970-х гг., во время моего приезда в Вязьму мы с Игорем шли мимо Введенской церкви, тогда за большим забором там находилась какая-то автобаза. Я просил его хоть что-то рассказать о дедушке, и он поведал мне о предателе и о других фактах и, вдруг, говорит: "Так вот же он идет!" Метрах в тридцати от нас шел пожилой мужчина. Я хотел наброситься на него, но Игорь вцепился в меня и остановил…».

Место расстрела и захоронения вяземского исповедника священника Петра Вишнева неизвестно. Поскольку во время следствия он содержался в тюрьме г. Вязьмы (по крайней мере, до 17 ноября — даты составления обвинительного заключения), то можно было бы предположить, что расстрелян он был в Вязьме или окрестностях. Однако выписка из акта о приведении приговора в исполнение от 2 декабря 1937 г. (Л. 221) подписана «секретарем Тройки УНКВД Смолобласти» и печать на этом документе стоит областная (8-го отдела УГБ УНКВД по Смоленской обл.), что позволяет предположить, что для расстрела (а возможно, и еще раньше, для рассмотрения дела тройкой) отца Петра перевезли в Смоленск, а значит расстреляли, вероятнее всего, на Катынском полигоне под Смоленском.

Дети отца Петра прожили трудную жизнь. Из писем внука, Л. Д. Вишнева:
«Верочка — младшая дочь о. Петра. Пожалуй, ей досталось больше, чем остальным детям, хотя и остальные получили сполна. Родилась она уже в Вязьме. Учиться в школе было невозможно, да еще с такой фамилией. Дети постоянно дразнили ее, а самое мягкое прозвище было "поповская дочка". И, скорее всего, ей как и брату Диме не дали бы доучиться, и последовал "волчий билет". Неожиданно всё изменилось. Вскоре после первого ареста о. Петра высылают из Вязьмы. Об этом факте, чтобы не усугублять своего положение, он молчит. Матушка Елизавета едет в ссылку вместе с ним. Веру они были вынуждены оставить в Вязьме. Так она оказалась в семье младшей сестры бабушки — Антонины. Антонина Александровна Павлова (Зыкова) работала в то время и всю свою жизнь завучем в школе № 20, куда и перевела Веру под своей фамилией. Насмешки несколько поутихли, а главное, удалось окончить школу. В Вязьме находиться было невозможно, и Вера уезжает в Ленинград вслед за своими братьями и сестрами, которые жили там в жутких условиях, снимая "угол". Промучившись около года, на работу устроиться не удалось. Она едет в Брянскую обл., где поступает в фармацевтический техникум. Диплом защищает в 1941 году, уже идет война. С подругами едут в Ташкент, денег нет, там они никому не нужны. В Вязьме уже немцы. Вера отправляется в Москву и уходит добровольцем на фронт. Оказывается на передовой, вытаскивает раненых с поля боя, день и ночь готовит лекарства. Спит считанные часы на каких-то ящиках. Вокруг рвутся снаряды, в любую секунду можно погибнуть. В какой-то момент она перестает замечать их. Некий сведущий человек говорит ей: "Ты же окончила техникум, тебе положено офицерское звание, обратись к начальству". И действительно, ей через некоторое время присваивают младшего лейтенанта, переводят чуть дальше от линии фронта, она становится начальником военной аптеки. Так и служила она до 1944 года, пока уже в Польше не попала под командование Николая Бухарина, они полюбили друг друга и вскоре поженились. Закончилась война, их направили в Минск, который почти весь был разрушен. Жили в бараке в плохих условиях. Вера едет в Сибирь, где в принудительной эвакуации находится мать и тетя Тоня, сестра о. Петра, к несчастью, забрать с собой она смогла только маму. В 1946 году Вера родила сына Сашу, а в 1952 дочь Галю. В то время она и муж работали в аптеке в воинской части. Неожиданно в 1954 году Николай умирает. Вера остается одна с больной мамой и двумя малолетними детьми. У нее нервный срыв, попадает в больницу. Снова на помощь из Вязьмы приезжают сестры матушки Елизаветы — Антонина и Мария и живут там некоторое время. До сих пор не могу понять, как тетя Вера с зарплатой фармацевта смогла вырастить двоих детей, при этом долгие годы ухаживая за парализованной бабушкой? В жизни я не встречал таких людей настолько добрых, скромных и кротких. Вечная память...

Старший сын Леонид родился 22 апреля 1906 года в селе Спас-Неразлучное Смоленской губернии. Учился там же в церковно-приходской школе, где Закон Божий преподавал дедушка. ...В июле 1916 года о. Петр был перемещен в Введенскую церковь г. Вязьмы. Неподалеку от церкви семья Вишневых купила дом по адресу: Железный пер., д. 5, за 6 тыс. руб в рассрочку. Окончательный расчет был произведен уже в "керенках". После октябрьского переворота с учебой была большая проблема. И только благодаря помощи сына отца Александра — Владимира Александровича Зыкова (в то время он был начальником народного образования г. Вязьмы), в 1920 году Лёне удалось поступить в профессионально-техническую школу им. "Парижской коммуны", которую он окончил в 1924 году и получил аттестат слесаря. После окончания учебы на работу было не устроиться, приходилось работать частным порядком, выполняя различные заказы. Помогали пытливый ум, и, как говорил Дима, "золотые руки". В семье Лёню очень любили, он был добрым, надежным и отзывчивым парнем...

Жизнь в Вязьме с каждым годом становилась все более тягостной. Все Вишневы стали "лишенцами". Наконец Лёня не выдерживает и уезжает с группой ребят в 1926 году в Ленинград. По приезде в город на Неве он поступает в артель "Электродрель" и начинает там трудиться. Жить было негде. Приходилось спать на каком-то чердаке и там же держать свои пожитки. Однажды, придя с работы, он обнаружил, что у него украли корзину с вещами и все, что было можно. Узнав об этом, один более старший рабочий посочувствовал ему и привез к своей знакомой, как они говорили "чухонке", которая сдала ему "угол". Это был двухэтажный деревянный дом на Петроградской стороне, ул. Красных зорь, д. 5, недалеко от Каменноостровского проспекта. Этот дом не сохранился. В комнате кроме Лёни жили еще два парня: Миша Никотин и Коля — сын "кулака"... В 1927 году Лёня перешел работать в артель "Красный инструментальщик", которая позднее разрослась в настоящий завод. Учился доводке плиток. Артель кустарно выпускала штангенциркули и микрометры. Зарплату платили плохо, иногда, приходилось голодать. В 1930 году артель "КРИН" переехала освободившееся здание "Кинапа". Лёня кроме работы с плитками освоил профессию лекальщика, перешел в цех микрометров. В 1930 году Леонид знакомится со своей будущей женой Антониной. Она была приезжая и жила у своей тетки на Владимирском проспекте. В 1931 году они поженились. Детей у них не было. Вместе прожили около 10 лет, пока не началась война. Летом 1941 года дядя Лёня добровольцем ушел на фронт. Погиб Леонид Петрович Вишнев в сентябре 1941 года, было ему всего 35 лет. В своем последнем письме он писал: "Переворачивается всё: земля и небо, видимо, идем в последний бой". Вечная память».