Тихонравов Михаил Леонтьевич, священник

По свидетельству современников отец Михаил отличался «простотой и добротой души своей, непамятозлобием и благожелательностью ко всем. Не помнить же зла и никому не желать его, а желать всем одного добра, это — одна из симпатичнейших черт, заслуживающих доброй памяти по умершем на вечные времена. Нe даром и прихожане о. Михаила очень расположены были к своему духовному отцу. Пользуясь любовию их, почивший умел расположить некоторых из них, более состоятельных, к значительным пожертвованиям на церковь Божию, так что теперь Борисоглебский храм стал значительно благолепнее прежнего. Доходы церковные и причтовые в последнее время также значительно увеличились сравнительно с прежним временем, благодаря стараниям о. Михаила и расположению к нему прихожан Борисоглебской церкви» (Памяти о. Михаила Леонтьевича ... С. 727).

«Почти до самых последних дней своей жизни о. Михаил неутомимо трудился на пользу церкви Божией; но осенью 1887 г. злокачественный, мучительный недуг посетил его. Раз, отправившись в Суздаль навестить своих родственников в святки, он сильно простудился в дороге и возвратился домой с заметными признаками водяной болезни, осложненной еще страданиями желудка. Сначала мучительный недуг подавался лечению, но с наступлением весны больному стало заметно хуже. К развивавшейся и постепенно усиливавшейся болезни присоединились заботы о семейных нуждах, которых у больного было много. Так он отдал в замужество дочь, вследствие чего вошел в большие долги, платить же неизбежные долги при усиливавшейся болезни становилось невозможным. Приходилось последние лепты издерживать на медикаменты, а удовлетворение семейных нужд невольно пришлось отложить на неопределенное время. Между тем отзывчивая к чужому горю и нужде душа о. Михаила Леонтьевича сокрушалась при мысли о худом исходе болезни его, тем более, что у больного оставалась большая семья без всяких средств к существованию в случае смерти его. Мысль, что семейные его останутся на произвол судьбы, не давала больному покоя, и он заметно стал угасать, озабоченный неизвестным будущим своего семейства. В конце апреля, около праздника Пасхи, силы больного о. Михаила как будто несколько исправились, так что он решился даже, хотя и с большим трудом, послужить в храме Божием не в один из пасхальных дней. Наступившая хорошая теплая погода в конце апреля и начале мая по-видимому несколько ободрила больного, и он, хотя изредка, решался служить в церкви своей и в мае месяце. Врачи и опытные люди из доброжелателей о. Михаила Леонтьевича советовали больному не выходить из квартиры на открытый весенний воздух, выставляя ему на вид то обстоятельство, что болезнь его требует особенного спокойствия и постоянного пребывания дома, а никак не появления на сыром открытом воздухе. Но заботы о семейных нуждах тяжелым бременем лежали на душе неоправившегося от болезни о. Михаила, — и эти заботы, при развившейся тяжкой болезни, сокрушили его до конца. 24 мая больному вдруг почувствовалось дурно. Началась непрерывная рвота, ослабившая его последние силы. Последние дни перед своей смертью больной, истощенный тяжкой болезнью, лежал все почти время в забытьи, редко приходя в сознание, а утром 27-го мая лишился и употребления языка. В 4 часа пополудни 27-го мая смерть прекратила его многострадальные дни» (Там же. С. 725–726).