Алексий (Разумеев Роман Данилович), игумен

Роман Данилович Разумеев, так звали в миру будущего игумена Алексия, происходил не из духовного сословия, а был сыном малоземельного крестьянина Вышневолоцкого уезда Тверской губернии. Родился он 24 сентября 1881 г. в деревне Столопово, которая находилась в 3 километрах от Николо-Теребенской пустыни, славившейся чудотворной Теребенской иконой Божией Матери, чудотворной иконой святителя Николая и подземной церковью преподобного Александра Свирского. Близость к таким святыням не могла не отразиться благотворно на духовном становлении будущего игумена.

Как и все крестьянские дети, Роман с ранних лет помогал родителям в домашнем хозяйстве и в поле, а в 19-летнем возрасте «из-за малоземелья» вынужден был покинуть отчий дом.

В Тихвинский Большой монастырь он поступил в возрасте 28 лет. За плечами были случайные заработки, военная служба, участие в русско-японской войне 1904–1905 гг., труд по найму ― достаточный жизненный опыт для того, чтобы принимать осознанное решение об определении дальнейшей судьбы. Роман избрал отречение от мира и путь духовного совершенствования.

29 мая 1909 г. ― первый день его пребывания в обители, настоятелем которой в то время был архимандрит Иоанникий (Мальцев). Около пяти лет Роман трудился в монастыре «во славу Божию», привыкал к монастырской жизни, распорядку дня и правилам. Сначала был трудником, затем ― послушником. 29 марта 1914 г. он был пострижен в монашество с наречением ему нового имени Алексий[1]. Его монашеский постриг совершил архимандрит (впоследствии епископ) Антоний (Демянский), ставший настоятелем обители в августе 1913 г., и с которым у него, видимо, сразу же сложились доверительные отношения.

После Октябрьской революции для Большого монастыря, как и для всех российских обителей, настали трудные времена. В 1919 г. монаха Алексия призвали в тыловое ополчение, призыву в которое подлежали все «нетрудовые элементы» ― кулаки, духовенство, бывшие дворяне и т. д. В 1920 г. его освободили от этой повинности по состоянию здоровья, и он вернулся в обитель. В клировой ведомости Успенского монастыря за 1920 г. он числится уже иеромонахом. Видимо, он показал себя умелым хозяйственником, потому что ему была доверена монастырская казна[2].

Следующий раз мы встречаем его имя в документах за июнь 1923 г., когда сторонникам патриаршей Церкви удалось отстоять от обновленцев три храма обители: Успенский собор, Покровскую церковь и церковь «Крылечко» — и зарегистрировать общину «Древнеканонической Церкви при Большом Тихвинском монастыре». Тогда товарищ председателя, казначей общины иеромонах Алексий (Разумеев) вошел в состав ее президиума наряду с архимандритом Антонием и пятью мирянами.

11 ноября 1923 г. архимандрит Антоний (Демянский) был рукоположен Патриархом Московским и вся России Тихоном во епископа Тихвинского, викария Новгородской епархии, с оставлением в должности настоятеля Тихвинского Большого монастыря[3]. Видимо, тогда же или чуть позже иеромонах Алексий (Разумеев) был возведен в сан игумена. Как известно, до Октябрьской революции сан игумена не являлся наградой для монашествующего духовенства, как это практиковалось потом в советский период, а связывался с непосредственным управлением монастырем. Поэтому есть все основания предполагать, что игумен Алексий был наместником Тихвинского Большого монастыря до момента его окончательной передачи обновленцам в сентябре 1924 г.

31 июля 1924 г. президиум Череповецкого губисполкома признал недействительным договор с общиной «Древнеканонической Церкви при Большом Тихвинском монастыре», совершение религиозных обрядов в храмах монастыря было запрещено, а церкви и церковное имущество были переданы под охрану Тихвинского уездного исполкома.

1 сентября 1924 г., в связи с расторжением договоров с общинами патриаршей Церкви, местные власти приступили к опечатыванию храмов Успенской обители: Успенского собора, Покровской церкви и церкви «Крылечко». 9 сентября религиозная община «Древне-канонической Церкви при Большом Тихвинском монастыре», членом президиума которой был игумен Алексий, планировала провести собрание, чтобы обсудить создавшееся положение и выработать программу дальнейших действий. Но местная власть сделать этого не разрешила, объявив, что уже утверждена новая обновленческая община[4].

Обновленцы добились ее регистрации обманным путем. По словам историка И. П. Мордвинова, поп-обновленец Леонид Борисов вместе со своим помощником обошли горожан, преимущественно верующих женщин, и уговорили их подписать бумагу ― якобы просьбу о том, чтобы «распечатали Богородицу» (то есть разрешили верующим свободный доступ к чудотворной Тихвинской иконе Божией Матери, находившейся на тот момент в опечатанном Успенском соборе). Так ему удалось собрать 75 подписей. «Бумага оказалась заявлением об учреждении при монастыре нового коллектива с Борисовым во главе. Послали ее в Череповец ― и там новый коллектив утвердили»[5].

На 11 сентября была запланирована передача храмов монастыря новой общине. Самым страшным и неприемлемым для православного населения города было то, что обновленцам отдавалась величайшая святыня ― Тихвинская икона Божией Матери. Верующие оказали сопротивление, в котором монашествующие, видимо, тоже сыграли определенную роль. Прихожане, собравшиеся перед церковью «Крылечко», не хотели пускать в храм обновленческих священников Леонида Борисова и Иоанна Мальцева, представившегося членом Синода. Возникла настоящая потасовка, в ходе которой обоих священников избили. Разогнать протестующих в тот день удалось только силами воинских частей Тихвинского гарнизона.

Из заявления Леонида Борисова, поданного на имя уполномоченного ГО ОГПУ по Тихвинскому уезду, в котором он описывает подготовку «бунта», следует, что его и Иоанна Мальцева, пришедших в монастырь «с портфелями», увидел игумен Алексий. И, как он сказал, «по слухам», почти сразу же после этого «монахи бегали по Фишевой горе и Стретилову и кричали: бегите, православные, защищать Царицу Небесную, бейте еретиков... и вот в какой-нибудь один час собралась такая толпа»[6].

Один из иеромонахов, ставший впоследствии обновленческим архимандритом, на допросе показал, что за несколько дней до беспорядка, совершившегося 11 сентября, у епископа Антония по вечерам ежедневно собирались собрания группы верующих, монашествующих и мирян, в числе которых был также игумен Алексий. Собравшиеся якобы совещались до глубокой ночи и по окончании собрания «расходились разными ходами, кто куда»[7]. По его словам, игумен Алексей был близок к епископу Антонию (Демянскому): «Из монахов Разумеев и Дмитриев одних взглядов с Демянским, и они являются его приближенными лицами только по той причине, что пропитались духом «царя-батюшки», которого ждут с нетерпением, проклиная соввласть, отнявшую от них удовольствия прежней монашеской жизни»[8].

Другой иеромонах на вопрос следователя, не было ли утечки денег из братской кружки на неизвестные расходы, отвечает, что «сведения об этом можно получить у бывшего секретаря президиума Благовещенского, а вернее всего — у игумена Разумеева, который распоряжается этими средствами»[9].

Властями сопротивление верующих было названо подготовленным собранием контрреволюционного характера[10]. Начались аресты. 16 сентября епископ Антоний сообщил тихвинскому историку и краеведу И. П. Мордвинову, что несколько монахов арестованы и посажены в тюрьму, а других таскают в ГПУ на допросы[11]. Среди тех, кого «таскали на допросы», был и игумен Алексий. В ночь на 20 сентября арестовали самого епископа Антония и еще около 20 человек и всех увезли в Череповец[12].

До последнего времени считалось, что игумену Алексию удалось избежать приговора ввиду недостатка у властей компрометирующего материала[13]. Но это не так. За участие в беспорядках он был осужден на 2 года лишения свободы со строгой изоляцией. Срок отбывания наказания начался 25 октября 1924 г. Местом заключения был определен Тихвинский исправтруддом, режим в котором основывался на обязательном труде заключенных и культурно-просветительской работе. В исправтруддоме был и изолятор, который находился на первом этаже под лестницей. Возможно, именно в нем содержались классовые враги и особо опасные преступники, приговоренные к лишению свободы со строгой изоляцией, к которым был причислен и игумен Алексий.

Тихвинский исправтруддом (ИТД) находился на территории всё еще действующего на тот момент Введенского женского монастыря и был отгорожен от обители высоким сплошным забором. Некоторое представление о том, что он из себя представлял, можно получить из результатов его обследования губернским прокурором А. М. Кипарисовым в апреле 1923 г.

Уже тогда число заключенных превышало штатную вместимость более чем наполовину. Вместо положенных 60 человек в ИТД находилось 96. А в ноябре 1924 г., когда в нем уже находился в заключении игумен Алексий, там содержались 102 человека: 21 подследственный, 79 срочных и 2 пересыльных[14]. Понятно, что камеры были переполнены, воздух в них был тяжелым, дышать было трудно, места всем не хватало. Продовольствие тоже рассчитывалось только на 60 человек, поэтому паек, который получали заключенные, был более чем скудным.

При исправтруддоме имелись столярная, слесарно-кузнечная, сапожная мастерские и огород «в одну десятину» (примерно 110 соток — прим. автора). Как огород, так и мастерские обслуживались исключительно силами самих заключенных. Были свои кухня-пекарня, баня и прачечная.

Поскольку предполагалось, что исправтруддом — это не только место лишения свободы, но и воспитания нового человека, то при нём были библиотека с литературой (в основном политического характера) и клуб, на сцене которого стояли рояль и оркестрион и силами заключенных ставились спектакли. Содержавшимся в неволе была предоставлена возможность обучаться в школе I и II ступени. Во всяком случае, такие сведения от администрации ИТД получил губернский прокурор.

При этом в исправдоме не хватало транспорта, что сильно отражалось на доставке туда топлива, продовольствия и т. п.; ощущался дефицит матрацев, белья, одежды, медикаментов; бросалась в глаза захламленность двора, мастерских, продуктовой кладовой[15].

Срок заключения игумена Алексия должен был закончиться 25 октября 1926 г., но, как следует из его автобиографии, его освободили в 1926 г. досрочно. Он продолжал жить в Тихвине и служить в одном из еще действующих храмов. В списках лишенных прав за 1928 и 1929 гг. он числится как священник[16].

В 1929 г. с разрешения Ленинградского епархиального начальства он перешел в Ивановскую епархию. Известно, что с 1931 по 1945 гг. игумен Алексий служил в храме Воскресения Словущего в селе Ермолино Ивановской области, где о нем сохранилась память как о замечательном пастыре-молитвеннике. В период лихолетья он спас Ермолинский храм от закрытия и разорения, что несомненно является одним из зримых плодов его духовного подвига[17].

Во время Великой Отечественной войны, в 1943 г., в ответ на призыв Патриаршего местоблюстителя Сергия игумен Алексий вместе с общиной Воскресенского храма собрал 36 000 рублей на танковую колонну Димитрия Донского, а также теплых вещей для солдат на 10 000 рублей.

Скончался он 14 мая 1948 г. Прах его покоится на сельском Ермолинском кладбище[18].

В 1994 г. при храме Воскресения Словущего в Ермолино была зарегистрирована монашеская община, а место ее нахождения стало именоваться Ермолинской пустынью. В апреле 1998 г. Святейший Патриарх Алексий II и Святейший Синод утвердили в Ермолинской пустыни Свято-Воскресенский мужской монастырь.

___________

[1] ГА Новгородской обл. (далее — ГА НО). Ф. 481. Оп. 1 Д. 951. Л. 1 об. – 2.
[2] ГА НО. Ф. 481 Оп. 1 Д. 951. Л. 1 об. – 2.
[3] Антипов М. А. Настоятели Тихвинского Богородичного Успенского монастыря: опыт историко-биографического исследования (1800–1920) // Новгородика-2015. От «Правды Русской» к российскому конституционализму : материалы V междунар. науч. конф. 24–25 сентября 2015 г. Великий Новгород, 2016. С. 217–224.
[4] ЦГИА СПб. Ф. 2253. Оп. 1. Д. 13. Л. 144.
[5] ЦГИА СПб. Ф. 2253. Оп. 1. Д. 13. Л. 143 об.
[6] Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-90548. Л. 4.
[7] Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-90548. Л. 5.
[8] Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-90548. Л. 6.
[9] Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-90548. Л. 7.
[10] Тихвинский край: в 4 т. СПб., 2019. Т. 3. С. 180.
[11] ЦГИА СПб. Ф. 2253. Оп. 1. Д. 13. Л. 151 об.
[12] ЦГИА СПб. Ф. 2253. Оп. 1. Д. 13. Л. 153 об.
[13] Тихвинский край: в 4 т. СПб., 2019. Т. 3. С. 181.
[14] ЛОГАВ. Ф. Р-2544. Оп. 1. Д. 49. Л. 9.
[15] Работа на местах // Коммунист. Череповец. 1923. № 95. С. 2.
[16] ЛОГАВ. Ф. Р-903. Оп. 5. Д. 2. Л. 66 об. ; Ф. Р-903. Оп. 5. Д. 3. Л.4.
[17] Летопись обители. URL: http://www.ermolino-monastery.ru/Site/letopis/part2/part2.htm
[18] Церковный клир. Священники. Режим доступа: http://www.ermolino-monastery.ru/Site/letopis/part5/part5.htm

Старшинина С. В.