Иннокентия (Хвостова Екатерина Сергеевна), монахиня

До революции монахиня Иннокентия проживала в Москве, затем вместе с матерью в Сергиевом Посаде. После революции работала учительницей географии и истории в Абрамцевской кустарной школе при с. Хотьково.

«... Еще до революции Екатерина Сергеевна посещала Смоленскую Зосимо­ву пустынь, где стала духовной дочерью архимандрита Иннокентия (Орешкина). В 1923 г. монастырь был ликвидирован, на­стоятель игумен о. Герман умер, монахи остались без крова. Мать Иннокентия при­гласила к себе на проживание келейника покойного настоятеля, престарелого мо­наха Пантелеймона. Она собирала средст­ва для помощи инокам, не нашедшим себе приюта, занималась спасением икон и цер­ковной утвари Зосимовой пустыни. В 1925 г. арестовали ее мать, монахиню Анастасию (Хвостову). Мать Иннокентия в это вре­мя была в Москве. Приехав на следующий день в Сергиев, она направилась в город­ское ГПУ хлопотать об освобождении ма­тери и была сама арестована. На Лубян­ке следователь требовал от монахини Иннокентии, чтобы она указала, у кого хранятся святы­ни Зосимовой пустыни, угрожая тем, что у него есть средства заставить ее говорить. "У вас таких средств нет, — ответила она. — Что бы вы ни сделали, мои страданья будут меньше, чем те, которые претерпел Спа­ситель. Я приму любые страданья". Поняв, что ничего не добьется, следователь смял протокол допроса и швырнул ей в лицо. На Лубянке не нашлось достаточных материа­лов, чтобы обвинить мать и дочь Хвостовых в совершении ими какого-либо преступ­ления. Им дали "минус шесть". В качестве места административной ссылки Хвостовы выбрали Тверь. Мать Иннокентия поддер­живала связь со своим духовным отцом ар­химандритом Иннокентием (Орешкиным) и была его верной помощницей. Вместе с отцом Иннокентием, скрывавшимся от ареста, они жили в Старице, используя чужие па­спорта. В 1933 г. их арестовали. Надопросах мать Иннокентия держалась мужественно и заявила: "Лиц, связанных со мной и иеро­монахом Иннокентием, назвать категори­чески отказываюсь, так же как это было в отношении лиц, знакомых мне, которых я назвать отказывалась на допросе еще 4 го­да назад... Подписи Орешкина и Ирова на протоколах допроса я считаю подложными, или если они и подписали сами, то их за­ ставили насильно". Мать Иннокентия так­ же специально отметила, что имена лиц, появившиеся в протоколе ее допроса, были взяты из ее записной книжки, а не названы ею» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 7. С. 358).