Жураковский Анатолий Евгеньевич, священник

«Анатолий Жураковский с детства мечтал посвятить жизнь служению Церкви. Во время учебы в гимназии юноша сблизился с В. В. Зеньковским, в ту пору председате­лем Киевского религиозно-философского общества и приват-доцентом на кафедре философии Киевского университета. В 1916-1917 гг. Анатолием Жураковским бы­ли написаны первые богословские рабо­ты, опубликованные в киевском журнале "Христианская мысль" ("К вопросу о веч­ных муках", "Тайна любви и таинство бра­ка", "Литургический канон теперь и пре­жде"). В июне 1917 г. А. Е. Жураковский вошел в редколлегию этого журнала. Вме­сте с бывшим афонским монахом, а затем полковым священником архимандритом Спиридоном (Кисляковым) Анатолий Жу­раковский осенью 1917 г. посещал казармы и рабочие кварталы с проповедью Слова Божия. В 1918 г. в рамках университетско­го семинара В. Зеньковского защитил ра­боту "Жозеф де Местр и Константин Ле­онтьев", удостоенную золотой медали. Вес­ной 1920 г. Анатолий Евгеньевич заболел туберкулезом в тяжелой форме. Архиман­дрит Спиридон увез его в деревню Красногорка на попечение местных крестьян, которым пообещал устроить в деревне цер­ковь. К осени, когда церковь была готова, Анатолий поправился, и полюбившие его крестьяне просили его стать у них священ­ником. Сначала отец Анатолий служил в Красногорке. Киевские знакомые, ставшие его духовными чадами, обратились к епархи­альному начальству с прошением о перево­де священника в Киев. Вскоре отец Анатолий стал служить в Киеве в бывшем домовом храме во имя св. Марии Магдалины при детском приюте. На базе прихода возникло сестричество во имя св. Марии Магдалины. По свидетельству современников, отец Ана­толий "обратил на себя сразу внимание как своим ораторским талантом, так и тем, что в отношении к своим прихожанам он был совершенно чужд... «поповских меркан­тильных приемов... Кроме того, поскольку он был высокообразованный, окончивший Киевский университет, с богатой фило­софской эрудицией, — проповеди его и беседы, устраиваемые в храме на разные религиозно-философские темы, привлекли к нему главным образом интеллигенцию»". В мае 1922 г. в Киеве состоялся трехднев­ ный публичный диспут "Наука и религия", проходивший в помещении университета, затем в оперном театре на Владимирской улице. Против священника Анатолия Жураковского, профессоров П. П. Кудрявце­ ва и Н. Б. Делоне и будущего профессора В. Ф. Асмуса выступили журналист В. А. Пос­се и некий епископ, снявший с себя сан. Отца Анатолия публика забросала цвета­ми. В 1922 г. в эмигрантском журнале в Па­риже появились материалы о церковном возрождении в Киеве на примере общины отца Анатолия Жураковского. Вскоре храм св. Марии Магдалины был закрыт под пред­логом его "близости от детского учрежде­ния", и отец Анатолий перешел в церковь св. Иоанна Златоуста... Несмотря на запрет властей, все это время он продолжал поминать на богослужениях св. Патриарха Тихона. В ночь на 5 апреля 1923 г. отец Анатолий был арестован Киев­ским ГПУ и вскоре этапирован в Москву, где его приговорили к высылке в админи­стративном порядке в Марийскую область. В конце декабря 1924 г. он вернулся в Киев. Его община к этому времени перешла в храм Николы Доброго на Подоле, настоя­телем которого был протоиерей Александр Глаголев. После выхода Декларации митрополита Сергия (Страгородского), опубликованной в "Известиях" в августе 1927 г., священник Анатолий Жураковский сразу определил­ся в своем отношении к этому событию. "Представители Церкви и христианства хотят создать Церковь без страданий здесь, на земле, ради своего спокойствия. Ради своего спокойствия они изменяют основы веры, предают ее трусливо, малодушно, оправдываясь и лепеча что-то непонятное в свое оправдание..." (из проповеди отца Ана­толия 20 сентября 1927 г.). Столь же тяжело воспринял отец Анатолий Декларацию митро­полита Михаила (Ермакова), написанную, по выражению Н. С. Жураковской, "хоть и помягче, но все же нетерпимую для со­знания верующих". Священник Анатолий Жураковский (при участии архимандрита Спиридона и священника Андрея Бойчука) составил критический ответ владыке Ми­хаилу. Несмотря на это, по свидетельству Н. С. Жураковской, когда окружавшие митрополита указывали ему на резкие пропо­веди отца Анатолия, владыка Михаил говорил: "Оставьте отца Анатолия Жураковского; если бы он был другим, я не любил бы его так". В сентябре 1928 г. отец Анатолий тайно выехал в Ленинград, чтобы войти в каноническое общение с епископом Гдовским Димитри­ем (Любимовым). Епископа он не смог увидеть, но посетил близкого к нему про­тоиерея Феодора Андреева. По воспоми­наниям В. Яснопольской, в это время к отцу Феодору пришли с обыском. Отец Ана­толий все время обыска простоял за дверью в проходной комнате, и его не заметили. По возвращении в Киев отец Анатолий и его община перешли в маленький Преображен­ский храм на Павловской улице, где слу­жил архимандрит Спиридон (Кисляков). 14 октября 1930 г. отца Анатолия арестовали по делу "Всесоюзной контрреволюцион­ной монархической организации церков­ников «Истинно-Православная Церковь»". Во главе вымышленной организации яко­бы стоял "церковно-политический центр, возглавлявшийся профессором [А. Ф.] Ло­севым, [М.А.] Новоселовым, епископом Иосифом [Петровых] и др.". На допросах отец Анатолий дал развернутые показания с обоснованием своей церковной позиции. По его словам, "ни о какой власти и ни о какой гражданственности христианин не может сказать, что «ее радости — наши ра­дости», «ее печали — наши печали»; ника­кая война, никакие политические события не могут быть приняты [Церковью] как со­бытия ее внутренней жизни, которым она отдает свое сердце. Делать это, возвещать такие принципы от имени Церкви — это значит растворять Церковь в стихии мира. Понятно поэтому, что я воспринял и вос­принимаю... учение м[итрополита] Сергия, его Декларацию не как политическое вы­ступление, а как ересь, низвержение нрав­ственных устоев Евангелия". В ноябре за­ключенного А. Е. Жураковского перевезли в Москву в Бутырскую тюрьму, а 1 декаб­ря он был уже на Лубянке. Исследователь отмечает, что на допросе 13 января 1931 г. четкий почерк отца Анатолия изменился, стал дрожащим и неровным, как у старика; очевидно, на допросе применялись "мето­ды физического воздействия". 15 февраля арестовали Нину Сергеевну. В сентябре отцу Анатолию огласили постановление Кол­легии ОГПУ: расстрел, замененный 10 го­дами концлагерей. 3 октября 1931 г. заклю­ченный Жураковский прибыл на ст. Свирь, административный центр Свирьлага... Отец Анатолий писал жене: "Опять долгие часы один... Вероятно, так нужно: душа теперь свобод­нее, молиться легче; воспоминания, мысли ткут свои пряжи... Живу в общем бараке, но барак хороший, люди кругом тоже". Его соседями по бараку в ту пору были однодельцы: москвичи протоиерей Влади­мир Воробьев и А. Ф. Лосев, петербурж­цы протоиерей Василий Верюжский и А. И. Бриллиантов. Из письма отца Анатолия: "За все это время, а ведь были такие труд­ные, трудные мгновения, часы и дни, не было у меня минуты противления Богу, ропота, бунта или протеста..." И в другом письме: "Господь отнял от меня такое до­рогое — в моем священстве — алтарь и в моей личной жизни — общение с тобою, надолго ли, не знаю, но знаю и исповедую достойно и праведно — «Прав Ты, Господи, и правы суды Твои!»..." По свидетельству Н. С. Жураковской, "в лагере его жизнь бы­вала порою невыносима, духовенство ис­пользовали тогда на самых трудных и чер­ных работах... Много раз был на волосок от смерти, но Господь хранил его". С марта 1934 г. отец Анатолий целый год провел в районе реки Выг на лесоповале, на земляных, дорожных и погрузочно-раз­грузочных работах. Периодически его как туберкулезника направляют на "медицин­ское переосвидетельствование", признают его годность к выполнению легких физи­ческих заданий ("60% трудоспособности") и вновь бросают на тяжкую физическую работу. В феврале 1935 г. отец Анатолий пи­шет жене: "Устаю сильно, и все-таки жизнь кажется такой содержательной, богатой и интересной... Первое и самое важное, это та внутренняя задача — строительство вну­треннего храма, которая неотступно стоит перед сознанием". Все время духовные дети поддерживали своего пастыря, посыла­ли посылки, навещали в лагере. В 1933 г. освободили Нину Сергеевну, и она вмес­те с духовной сестрой смогла навестить отца Анатолия в лагпункте Тугунда. После этого свидания в мае 1934 г. он писал: "Как благодарить вас? Нет слов. Так хорошо мне, и так бодро опять иду по пути своему..." О своем молитвенном труде во время ка­торжных работ отец Анатолий оставил такие строки: "Пила звенит. Молчи. Терпи. Так надо. / В себя войди. В венце живых лучей / В глу­бинах сердца — храм. Готовь елей, / Войди в алтарь и засвети лампаду..." (29 сентября 1934 г.). В конце августа 1937 г. отец Анатолий писал: "Во внешнем все благополучно. Дни прохо­дят в работе. С работой справляюсь, усло­вия жизни сносные. Люди кругом хоро­шие..." И через несколько дней: "Но сердце предчувствует близость испытаний. И спо­койно сердце..." 14 октября, на Покров, отца Анатолия поместили в изолятор и пере­стали выводить на работу... 23 ноября (вероятно, еще не зная о приговоре) отец Анатолий отправил матушке Нине последнюю весточку: "Не волнуйся, не беспокойся, что так редко теперь пишу. Я жив и здоров. Может быть, скоро напишу подробнее и буду писать чаще» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 6. С. 480, 483–484).

Русской Православной Церковью Заграницей священник Анатолий Жураковский с 1981 г. поминается в лике новомучеников и исповедников Российских как «Анатолий, пресвитер Киевский».