Новожилов Виктор Михайлович, протоиерей

Отец Виктор Новожилов родился в бедной крестьянской семье четвертым ребенком через месяц после смерти своего отца. В десятилетнем возрасте с крестным ходом он посетил монастырь на Белой горе. Виктор захотел остаться здесь и был принят в школу мальчиков-сирот при монастыре. После возвращения из обители он служил в церкви родного села псаломщиком, а позже был рукоположен сперва в диаконы, а потом в священники. В 1919 г. отец Виктор был мобилизован на 2 месяца в тыловое ополчение рабочей роты Красной Армии.

Внук протоиерея Виктора Новожилова писатель Вадим Баранов рассказывал: «По семейным воспоминаниям, он не только служил в храме, но еще успевал вести и свое крестьянское хозяйство. Каждое утро он подметал не только двор, но всю свою улицу. Казалось, дедушка мог делать абсолютно все: рисовал (в том числе маслом), пел, играл на любом музыкальном инструменте, переплетал книги, сапожничал, плотничал. Смастерил сам маслобойку, а для маленькой дочери Любы смастерил действующий игрушечный ткацкий станок» (Крестные пути. С. 77–78).

Отец Виктор Новожилов был арестован 9 июня 1932 г. Его допрашивали 10-го и 23-го июня 1932 г. Отец Виктор не признавал себя виновным в предъявленных обвинениях. Из дополнительного протокола допроса становится ясно, что священника склоняли к исполнению функции осведомителя по Дикаринскому делу (суть этого дела неизвестна). По хлебу и мясу, найденным при обыске, отец Виктор дал следующие объяснения: «При обыске у меня обнаружено хлеба 7 пудов не больше, что же касается обнаружения у меня якобы 60 пудов хлеба, то в данном случае я считаю, что произошла какая-нибудь ошибка. Такого количества хлеба я не имел. Что же касается обнаружения у меня 9 пудов мяса, то мясо это не мое, а поставленное ко мне соседом Дружининым Леонидом Александровичем, после того как его раскулачили и отобрали дом с этого времени мясо хранится у меня» (ПермГАСПИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 33069. Л. 10 – 10 об., 13 – 13 об. — Опубл. в: Архивно-следственное дело ...).

В конце дела приведен ряд интересных документов. Например, справка о том, что «Новожилов Виктор Михайлович является спецосведомом по Сергинскому духовенству. Завербован Райуполномоченным Сергинского района 26-го декабря 1931 года. За истекший период Новожилов неоднократно отказывался от сотрудничания с нашими органами, мотивируя свой отказ несовместимостью в одно и тоже время быть служителем культа и освещать деятельность духовенства и мирян... В заключение всего Новожилов дал две подписки об отказе от работы (копия одной из них прилагается) поставив категорически вопрос о нежелании работать» (ПермГАСПИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 33069. Л. 24. — Опубл. в: Архивно-следственное дело ...).

Отказ отца Виктор от сотрудничества был зафиксирован справкой от 20-го мая 1932 г.

Свой отказ отец Виктор аргументировал так: «В силу канонов (правил) церкви, церковь и ее служители категорически должны быть вне всякой политики и не могут принимать на себя гражданских мирских попечений. Правило шестое, так назыв., апостольское определенно говорит: "Епископы и диаконы да не принимают на себя мирских попечений, а иначе да будут извержены от священного сана", а посему, поручения даваемые мне Вами... непосильны и не выполнимы...» (ПермГАСПИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 33069. Л. 23. — Опубл. в: Архивно-следственное дело ...).

В деле имеется выписка из протокола заседания Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 7 сентября 1932 г. и постановление:

«Новожилова Виктора Михайловича заключить в концлагерь сроком на ТРИ года, считая срок с 9 июня 1932 г. Дело сдать в архив» (ПермГАСПИ. Ф. 643/2. Оп. 1. Д. 33069. Л. 18. — Опубл. в: Архивно-следственное дело ...) .

Седьмого сентября 1932 г. отец Виктор Новожилов был отправлен на ст. Медвежья Гора для заключения в Беломорско-Балтийский ИТЛ. Его семью выселили из дома, конфисковали имущество. Феозва Алексеевна осталась с четырьмя детьми. Сына от нее отделили, а ее с дочерьми отправили на лесозаготовки.

Вернувшись из лагеря, отец Виктор и его жена поселились на станции «Сылва» Горнозаводской железной дороги. Работал плотником на строительстве Камской ГЭС, добираясь туда ежедневно поездом.

Вадим Баранов вспоминал: «В нашем флигельке утро. Горящая лампадка в углу, заполненном иконами. Проснувшись в хорошем настроении, я лежу в постели, что-то напевая. "Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела", — слышу я из кухоньки любимое бабушкино присловье... Вечером появляется дед, которому ровно пятьдесят лет; в рабочей одежде, с заиндевелой бородой, запуская в кухоньку клубы морозного белого пара. Уже давно горит керосиновая лампа, и я жду, пока он разденется и достанет из котомки белую эмалированную кружку с крышкой , откидывающейся на проволоке. Он вручает мне кружку и свою рабочую ложку, отлитую из олова, с медной, скатанной в трубочку ручкой. На дне кружки — сбереженная для внука каша или еще что-нибудь съедобное...

...Иерей Виктор Новожилов был приглашен в Пермь для назначения его после двенадцатилетнего перерыва священником. Здесь проживу я в семье деда полтора года. Но сколько вместят они и какое значение они будут иметь для всей моей жизни... В Перми, вместе с дедом и бабушкой, я впервые стал бывать в церкви. Службы и церковные обряды, большой храм, полный молящихся, церковное пение и проповеди поражали воображение. Нравились и устройство храма, и убранство, и строгие лики угодников и святых... В церковь вскоре я уже ходил не просто так, а... работать. В алтаре висел мой стихарь, сшитый специально для меня, и я наравне с другими нес легкую, но разнообразную службу пономаря. Приходилось мне даже перед полной церковью читать на клиросе...» (Крестные пути. С. 79–80).