Комаровский Владимир Алексеевич

Художник, искусствовед, иконописец, реставратор.

В 1900-е гг. участвовал в выставках «Сою­за русских художников», «Московско­го товарищества передвижных выста­вок»; в 1905 г. — в выставках «Ново­го Общества художников» в С.-Петер­бурге.

Изучал средневековую живопись в Ита­лии, работал в Париже в мастерской Р. Жюльяна и Ф. Коларосси, в мастер­ской В. А. Серова. В 1910 г. трудился над реставрацией икон в Русском музее, изучал технологию иконописи.

В 1911–1914 гг. вместе с Д. С. Стеллецким создавал иконостас в древнерусском стиле в храме в имении графа Алек­сандра Медема, ныне прославленного в лике святых.

1. 4. 1912 г. обвенчан с Варварой Федоровной Самариной.

В 1913–1915 гг. вместе с Д. С. Стеллецким трудился над иконостасом для храма во имя преп. Сергия Радонежского на Куликовом поле, в имении Ю. А. Олсу­фьева.

В 1914–1916 гг. работал во Всероссийском земском союзе по организации лазаре­тов для раненых в г. Тифлисе.

В 1917–1923 гг. жил с семьей в подмосков­ной усадьбе Самариных Измалково. Работал учителем рисования в началь­ной школе, расписывал деревянные изделия для Кустарного музея в Мос­кве. Окормлялся у св. прав. Алексия Мечева, настоятеля храма свт. Нико­лая Чудотворца в Кленниках. 

В 1923 г. переехал в г. Сергиев, работал в Комиссии по охране памятников ис­кусства и старины при Сергиевском историко-художественном музее. 

С 1928 г. проживал с семь­ей в с. Федосьино под Москвой, затем выехал в г. Верею.

«Летом 1917 г. Владимир Алексеевич и Вар­вара Федоровна Комаровские с детьми пе­реехали в Измалково — усадьбу Самари­ ных. В скором времени большой, вмести­тельный дом принял лишившихся крова родственников и друзей. Сюда приехали Истомины и Осоргины с детьми, которых учили своими силами (в советскую шко­лу не отдавали). В Измалково гостили, а иногда подолгу жили, скрываясь от пре­следований ГПУ, именитые люди: бывший министр А. В. Кривошеин, философ князь Е. Н. Трубецкой. Не раз приезжал в Измал­ково иеромонах Макарий (Телегин), ныне прославленный в лике святых. В 1918–1919 гг. В. А. Комаровский написал Дон­скую икону Божией Матери, которая была установлена в Измалковской часовне. Две­ри часовни никогда не закрывались, перед иконой неугасимо горела лампада. В конце 1920-х часовню разрушили, икона пропа­ла. В 1970 г. ее чудом нашла в сарае одного из домов дочь художника Антонина Влади­мировна. Она выкупила икону и отвезла в Москву, где образ долго реставрировали. После возобновления Данилова монастыря икона была безвозмездно передана братии и по сей день находится в нижней Покров­ской церкви храма Святых Отцов Семи Вселенских Соборов монастыря. В 1923 г. Комаровские и их гости были вы­ нуждены покинуть Измалково, в котором распоряжением властей разместилась дет­ская оздоровительная колония. Семью, оставшуюся без крова, приютил в Сергие­вом Посаде граф Ю. А. Олсуфьев. Самая светлая комната на втором этаже его дома была отдана под мастерскую Владимира Алексеевича. Вскоре Ю. А. Олсуфьев вме­сте со священником Павлом Флоренским начал работать в Комиссии по охране па­мятников искусства и старины Свято-Трицкой Сергиевой Лавры. В. А. Комаровский также включился в работу Комиссии. Вла­димир Алексеевич делал для художествен­ного музея акварельные копии старинных миниатюр, тканей, вышивок — памятников древнего шитья XV века. Писал для архитектурного отдела музея виды Лавры, про­должал писать иконы по заказам знакомых. Сделал ряд портретов маслом, в том числе портрет Ю. А. Олсуфьева и два портрета отца Павла Флоренского. В 1925 г. Владимир Алексеевич был аре­стован в селе Карабаново Владимирской губернии, куда ездил по хозяйственным де­лам. В защиту художника выступили архи­тектор А. В. Щусев, сотрудники музейно­го отдела Етавнауки, группа художников (В. Фаворский, И. Остроухов, П. Нерадовский — хранитель Русского музея в Ленин­граде), скульптор Н. Андреев. Около 50 че­ловек крестьян из Переделок, Измайлово и других деревень ходатайствовали об осво­бождении бывшего учителя рисования, до­казывая, что "никаких противозаконных действий за ним не замечалось". Но сам об­виняемый отрезал себе пути к отступлению, показав на допросе, что, по его мнению, "монархия есть та форма государственно­го устройства, которая одна только может соответствовать нравственному идеалу". После этого Комаровского выслали с эта­пом в Ишим. В ссылке Владимир Алексее­вич для заработка писал портреты обыва­телей, делал вывески, красил крыши. Это было время расцвета НЭПа, и работа ху­дожника-оформителя пользовалась спро­сом. Временами удавалось отправить не­большую посылку жене и детям. В то же время органы госбезопасности следили, чтобы ссыльный не устроился на постоян­ное место. В деле Комаровского хранится письмо из ОГПУ в отдел "Хлебопродук­та", предписывающее отказать ему в при­нятии на службу под каким-либо предло­гом. Владимира Алексеевича не оставляла тревога о семье. В 1927 г. он писал Варваре Федоровне: "...у меня ужасно мало работы, и не предвидится, и это связано, значит, с полным бессилием и невозможностью те­бе помочь, а чувствую каждую минуту, как должна быть велика твоя нужда и как труд­но тебе. Я вот прихожу в уныние, когда нет денег и работы, а каково тебе с детьми! Милая моя, дорогая, вся надежда на Бога и добрых людей, которых все-таки много... Я верю, что Господь и Божия Матерь, которые столько уже нам дали милости, и теперь не оставят нас". В условиях ссылки В. А. Комаровский напи­ сал ряд картин "в иконописном стиле" и не­сколько больших портретов, (в частности, портрет Ю. А. Олсуфьева, выполненный по памяти); все эти работы впоследствии про­пали. Весной 1928 г. истекал срок ссылки В. А. Комаровского, а в мае в Сергиевом Посаде прошли массовые аресты. Варвару Федоровну не арестовали по чистой слу­чайности: в ночь арестов она была в Мос­кве. Утром, на пути с вокзала домой, она встречала знакомых, здоровалась с ними, не сознавая, что они арестованы и их ве­дут в тюрьму. Дома дети сказали, что за ней приходили; Варвара Федоровна сразу же уехала. Когда вернулся Владимир Алексее­вич, Комаровские поселились в селе Федо­сьино близ Измалкова. Здесь у них родился четвертый ребенок — сын Федор. В конце 1928 г. Владимир Алексеевич по­лучил заказ на роспись московского хра­ма Софии Премудрости Божией и примы­кающего к нему надвратного храма во имя иконы Божией Матери "Взыскание погиб­ших" на Софийской набережной. Настоя­телем храма в то время был священник Александр Андреев (впоследствии свя­щенномученик). Комаровский работал над росписями целыми днями, а иногда и но­чами. Отдыхал здесь же, в небольшой риз­нице храма. В этот период им была напи­сана Донская икона Божией Матери для церкви села Ахтырка. В конце 1929 г. свя­щенник Александр Андреев был арестован и сослан, церковь закрыли. В домашнем архиве Комаровских сохранилось несколь­ко акварельных эскизов и фотографии хра­мовых росписей. Сами росписи, покрытые слоями побелки, долгие годы считались утраченными. В начале 2000-х гг. реставра­торам удалось расчистить росписи свода и несколько фрагментов на стенах. По прось­бе настоятеля храма протоиерея Владими­ра Волгина была проведена экспертиза. В заключении эксперта говорится: "Сохра­нившиеся фрагменты росписи храма долж­ны рассматриваться как уникальный па­мятник русского церковного искусства XX века и как реликвия Церкви, достойная особого поклонения". Весной 1930 г. В. А. Комаровский чудом из­бежал ареста: когда за ним приехали, неза­метно вышел из дома и скрылся в лесу, где и провел ночь. Простудился и заболел вос­палением легких. Лежал он не дома, а у сво­их родственников Самариных в Москве на Поварской улице. Однажды услышал раз­говор с улицы, понял, что за ним следят, тут же больной уехал в Верею к Марии Федо­ровне Мансуровой и жил там несколько ме­сяцев. В Верее он встретился с отцом Сергием Мечевым, будущим священномучеником. Итогом духовного общения с ним стало письмо, адресованное отцу Сергию, — теоре­тическая работа "Письмо об иконописи". В подготовке этого труда значительную роль сыграл священник Павел Флоренский, принимавший деятельное участие в обсуж­дении и окончательном редактировании текста. В начале 1931 г. Комаровские переехали в дачный поселок при станции Жаворонки Белорусско-Брестской железной дороги и поселились в одном доме с семьей Оболен­ских. Владимир Алексеевич работал в изда­тельствах, а также как художник-декоратор: выполнял по эскизам Е. Е. Лансере роспись плафона ресторана на Казанском вокзале, сделал панораму Москвы для Геологиче­ского музея, серию декоративных панно для детского санатория "Ярополец", кар­тины "Сказки Пушкина" для павильона в Измайловском парке. В домашнем архиве Комаровских сохранились замечательные эскизы декоративного плафона для апте­ки на Пушкинской площади (этот дом был позже снесен), эскизы росписи для акто­вого зала Московского государственного университета на Моховой. В 1936 г. Кома­ровский расписал кладбищенский храм в городе Рязани. В начале 1930-х гг. тяжело заболела Варва­ра Федоровна. Болезнь быстро развивалась, привела к парализации и полной непод­вижности. Владимир Алексеевич ухаживал за ней, буквально кормил с ложечки. Когда за ним пришли в последний раз, старший сын Комаровских Алексей находился в лагере, младшему было восемь лет, доче­ри были совсем юными. Уходя, Владимир Алексеевич сказал жене и детям: "Моли­тесь Божией Матери".
На допросах В. А. Комаров­ский отрицал возводимую на него клевету (его обвиняли в принадлежно­сти к "контрре­волюционным, фашистским террористиче­ским органи­зациям, руко­водимым белоэмигрантами"). На вопрос о политических убеждениях ответил: "Я ве­рующий, православный человек, признаю­щий старую Церковь тихоновского направ­ления. С политикой советской власти имею расхождение только в вопросах религии и Церкви. Я считаю истинной христианскую религию, т. е. то, что советская власть не признает и с чем она идейно борется". По делу мифической "контрреволюционной нелегальной монархической организации церковников — последователей «ИПЦ»" были привлечены также священномученик Владимир Амбарцумов и глубоко верую­щий мирянин Сергей Михайлович Ильин. Все трое получили одинаковый приговор и были расстреляны в один день. Варвара Федоровна Комаровская с детьми еще около года жила в Жаворонках, потом хозяева их выселили. Она поселилась с младшими детьми в Верее и скоро слег­ла совсем. Голицыны, жившие в Дмитрове, помогли Комаровским найти жилье в этом городе. Умерла Варвара Федоровна во вре­мя войны» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 8, т. 1. С. 766–767, 770).