Концевич Николай Васильевич, протоиерей

Член Священного Собора Православ­ной Российской Церкви 1917– 1918 гг. В 1945 г. прот. Николай участвовал в Поместном Соборе Русской Право­славной Церкви, присутствовал на интронизации Святейшего Патриарха Алексия (Симанского). 

«Из воспоминаний протоиерея Николая Концевича, служившего в Москве в конце 1920-х гг.: "Как-то вечером, постом, когда я на левом клиросе, в совершенно темном и уже опустевшем храме исповедовал послед­них оставшихся двух-трех старушек, соби­раясь после этого идти домой на отдых, обратил внимание на то, что в глубине тем­ного храма меня ожидала еше какая-то фи­гура. Действительно, после того, как я от­пустил последнюю исповедницу, на солею поднялся какой-то мужчина средних лет и — по моему знаку — приблизился к ана­лою с крестом и Евангелием, за которым я стоял. При его приближении я подался не­сколько к нему навстречу и нагнул голову, давая понять, что я готов принять его испо­ведь. Однако, вместо исповеди, он тронул меня слегка за руку... Я поднял голову, вни­мательно и вопросительно посмотрев на него. Он как-то замялся, огляделся быстро по сторонам и, приблизившись ко мне ли­цом. несколько нервным голосом, быстро произнес: «Нет! Это вы оставьте... Я к вам не за этим...» Тут, в свою очередь, несколь­ко смутился я сам. «Что же вы желаете от меня?» «Да ничего я не желаю от вас, просто я хочу сказать кое-что...» И опять быстро оглядевшись, сказал доверительным шепо­том: «Я хочу вам посоветовать... хочу вам сказать... Одним словом — кончайте-ка вы это дело (он многозначительным взглядом окинул внутренность темного храма, мер­цающего цветными огнями лампад)... а то ведь плохо все это для вас кончится... Кон­чайте, кончайте; я вам добрый совет даю»... Слова эти вызвали какое-то двойственное чувство, одновременно возникшее — и благодарно­сти к нему за видимое доброжелательство, и возмущения — за столь оскорбительное, цинично выраженное предложение. «Я бла­годарю вас за предупреждение, но поймите, что, чем бы мне это ни грозило, я не могу бросить дело, к которому призван и кото­рому служу всю свою сознательную жизнь. Все мы — в Божьей воле; что Господь даст, то и будет со всеми нами...» «Ну, смотрите, смотрите, — перебил он меня. — Мое дело предупредить, пока еще не поздно... Я ведь мог вам всего этого и не говорить. Кончай­те, кончайте... Советую!..» Признаюсь, что в какой-то степени этот загадочный визит незнакомца вывел меня из душевного рав­новесия. С разнообразными сумбурными, тяжелыми мыслями я склонился на ана­лой и, по-видимому, немалое время пробыл в таком положении... Выйдя из этого оце­пенения и едва одевшись, я побрел домой. А месяца через два я, разумеется, был аре­стован и отправлен в ссылку в Восточную Бухару". Отец Николай оказывал ежемесяч­ную помощь жене сосланного священни­ка, что дало основание следствию обвинить его "в организации широко разветвленной сети по сбору денег и продуктов для ока­зания помощи ссыльному духовенству". Обвинение в антисоветской агитации он опроверг, заявив, что "советская власть по­слана от Бога как бич за грехи правоверных. Это мое глубокое убеждение как глубоко верующего человека... Антисоветской аги­тацией никогда не занимался и не занима­юсь"»м(За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 8, т. 2. С. 128).