Феофан (Окулов Иван Николаевич), архимандрит

Как сообщают «Послужные списки монашествующих и послушников Соловецкого монастыря 1915 г.» (РГАДА. Ф. 1201. Оп. 4. Д. 911), будущий архимандрит Феофан в миру именовался Иван Николаевич Окулов и происходил из крестьянской семьи, проживавшей в Рикасовской волости Архангельской губернии (сейчас это южная часть Приморского района Архангельской области, расположенная на левом берегу реки Северная Двина). В 1915 году ему было 52 года, следовательно, родился он в 1862 или 1863 году. В метрической книге Лисестровского прихода Рикасовской волости за 1863 год удалось найти запись о его рождении (ГА АО. Ф. 29. Оп. 10. Д. 14. Л. 522 об. – 523). Он появился на свет 3 января 1863 года. Родители новорожденного — «Лисеостровского села деревни Окуловской крестьянин Николай Сергиев Окулов и законная жена его Параскева Егорова оба православного вероисповедания». Младенца крестили на следующий день после рождения 4 января. Имя Иоанн было дано младенцу, по-видимому, в честь Иоанна Крестителя, память которого совершается 7 января по старому стилю, на следующий день после праздника Крещения Господня. Восприемниками при крещении младенца были «Алофеевской деревни крестьянин Никифор Егоров Никитин и крестьянская жена Анастасия Александрова Никитина. Таинство совершал Лисеостровской церкви священник Василий Яковлев Никифоров с дьячком Артемием Васильевым Садоровским».

Благодаря этой записи удалось установить, что Ваня Окулов родился и вырос в деревне Окуловской (ныне дер. Окулово — административный центр МО Лисестровское Приморского р-на Архангельской обл.). На расстоянии меньше версты от Окуловской в деревне Часовенская находилась деревянная приходская церковь во имя святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова (1641 г.) с устроенными в трапезной части теплыми приделами: с южной стороны — в честь иконы Тихвинской Божией Матери (1839 г.), а с северной — во имя святителя Николая Чудотворца (1840 г.). В одной связи с церковным зданием над папертью находилась колокольня, устроенная в 1870 г., вместо сгоревшей в 1869 г. (Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Вып. 1. Архангельск, 1894. С. 169–174.)

В исповедной книге Лисестровского прихода за 1875 год (ГА АО. Ф. 29. Оп. 29. Д. 476. Л. 757 об. – 758) указан состав семьи, в которой рос Ваня Окулов. В одном дворе за № 135 проживало 3 семьи. Главой семьи был дед Сергей Иванович Окулов (71 год), который на исповеди не был «по опущению» 11 лет. Его жена Пелагия Александровна (64 года), на исповеди была и причащалась. С ними жили младший сын Евфимий (33 года) с женой Агрипиной Ивановной (26 лет), которые не были у исповеди и святого причастия 1 год, и старший сын Николай (51 год), который после смерти жены сочетался  вторым браком с Анисьей Андреевной (27 лет). У Николая было трое детей от первого брака: Симеон (16 лет), он и родители не были у исповеди и святого причастия 3 года; Иван (13 лет), который вместе с бабушкой был на исповеди и причащался; и Анисья (18 лет), которая не была  у исповеди 1 год. От второго брака был годовалый младенец Григорий.

Согласно исповедной книге Лисестровского прихода за 1879 год  (ГА АО. Ф. 29. Оп. 29. Д. 499. Л. 1031) состав семьи немного изменился. У Евфимия родились две дочери: Пелагия 4 года и Елена 5 лет. В 1879 году все члены семьи были на исповеди и причащались, кроме деда Сергея Ивановича (74 года, на исповеди не был «по опущению» 15 лет), Ивана (17 лет, на исповеди не был «по опущению» 4 года) и его сестры (22 года, на исповеди не была «по опущению» 5 лет). Вступив в юношеский возраст, Иван перестал приступать к таинствам.

Тем не менее, в 1888 году Иван Окулов отправился трудником в Соловецкий монастырь и там пожелал посвятить свою жизнь служению Богу. 10 апреля 1893 года он был определен в число послушников Соловецкого монастыря. В 1895 году настоятель архимандрит Иоанникий (Юсов) поручил ему заведование такелажной частью и записал в характеристике: «Отличных нравственных качеств, даровит и сметлив, прилежно занимается своим делом» (РГАДА. Ф. 1201. Оп. 4. Д. 888). 10 марта 1896 года архимандрит Иоанникий постриг Иоанна в монашество с именем Феофан, вероятно, в честь преподобного Феофана исповедника, память которого совершается 12 марта.

В праздник Успения Пресвятой Богородицы 15 августа 1896 года преосвященный Иоанникий (Надеждин), епископ Архангельский и Холмогорский рукоположил монаха Феофана в иеродиакона. Хиротония состоялась за Литургией, которую архиерей служил в Кийском Крестном монастыре во время своей первой поездки по епархии. Сначала он побывал в Соловецком монастыре, а затем в сопровождении архимандрита Иоанникия и некоторых из братии посетил Кемь, Онегу и Кий-остров (Архангельские епархиальные ведомости, 1896, № 17, часть. неофиц. С. 480). 28 ноября 1899 года на Литургии в неделю 25 по пятидесятнице в Крестовой церкви Архангельска преосвященный Иоанникий рукоположил отца Феофана в иеромонаха (Архангельские епархиальные ведомости, 1899, № 24, часть. офиц. С. 535).

В 1900 году иеромонах Феофан был назначен заведующим новым Сергиевским скитом на острове Большая Муксалма. Там еще с начала XVI века находилось монастырское молочное хозяйство, включавшее скотные дворы для коров и лошадей, помещения для проживания трудников, часовню, причалы, пастбища, огороды. После устройства в 1866 году дамбы, соединившей Муксалму с Соловецким островом, и строительства в 1873–1876 годах каменной церкви в честь преподобного Сергия Радонежского в этом месте сложились все условия для организации скита, причем самого многолюдного — там постоянно трудилось около 35 человек, не считая сезонных работников. Однако, для духовного окормления трудившихся в хозяйстве людей необходимо было наладить совершение суточного круга богослужений, а для размещения клира и трудников организовать строительство новых корпусов. За это дело и взялся архимандрит Иоанникий, избрав главным исполнителем своих замыслов иеромонаха Феофана. Начали со строительства напротив церкви Сергиевского корпуса — деревянного двухэтажного дома для клира и клирошан. Проект был подготовлен в 1898 году архангельским архитектором В. Г. Вуколовым, в 1900 году Сергиевский корпус был достроен и обжит. Теперь можно было взяться за перестройку ветхого келейного корпуса.

В 1901–1905 годах при непосредственном участии иеромонаха Феофана по проекту архитектора Г. К. Иванова в скиту был возведен самый большой из всех существующих на островах кирпичный двухэтажный жилой корпус с хозяйственными погребами и примыкавшим к нему вплотную большим деревянным скотным двором.

Отец Феофан наставлял и вдохновлял вверенную ему братию и трудников собственным примером. Он и совершал богослужения в церкви в честь преподобного Сергия и руководил хозяйственными работами. Настоятель был им доволен и в характеристике за 1900 год написал: «Благочестив, честен и благонадежен, к церкви всегда усерден, старательно привыкает к управлению скитом» (РГАДА. Ф. 1201. Оп. 4. Д. 893).

20 февраля 1901 года иеромонах Феофан был поставлен строителем Муксаломского Сергиевского скита и исполнял это послушание до 1912 года. В характеристике за 1903 год скупой на похвалы настоятель отметил: «Отличных хороших качеств, неутомим в трудах и послушаниях, ревностен в богослужении, примерен в житии и кротости нрава» (РГАДА. Ф. 1201. Оп. 5. Д. 5616).

16 мая 1906 года указом Московской Правительствующего Синода Конторы №1043 иеромонах Феофан был награжден набедренником.

В 1909 году на Муксалме были проведены крупномасштабные мелиоративные работы для осушения болот и превращения их в луга и пастбища. В результате увеличился поток воды в канале, подводящем воду к бане и скотопойне, для регулирования стока воды была устроена плотина со шлюзами, площадь болот острова уменьшилась на четверть, количество скашиваемого сена увеличилось в 2,5 раза.

18 мая 1912 года строителем Сергиевского скита был назначен помощник отца Феофана иеромонах Артемий (Власов), с которым они с 1908 года вместе исправляли череду богослужения в церкви преподобного Сергия. А иеромонах Феофан 31 декабря 1912 года был назначен строителем Савватиевского скита. 13 января 1914 года он был определен духовником Соловецкого монастыря и членом Учрежденного Собора. Поэтому в послужном списке братии за 1915 год его имя записано на пятом месте после других членов Учрежденного Собора: наместника, казначея, благочинного и ризничего. В послужном списке отмечено, что отец Феофан был награжден юбилейным крестом и медалью в память 300-летнего царствования дома Романовых. В 1915 году он был духовником братии и исполнял череду богослужения. Оценка его трудов настоятелем одобрительная: «Отличных качеств, ревностно исполняет свои высокие обязанности» (РГАДА. Ф. 1201. Оп. 4. Д. 911).

После увольнения на покой архимандрита Иоанникия и избрания архимандрита Вениамина (Кононова) в августе 1917 года иеромонах Феофан продолжал оставаться духовником братии. Внутренняя система управления Соловецким монастырем сохранилась и после прихода советской власти на архипелаг 29 апреля 1920 года, когда имущество монастыря было национализировано, а братии пришлось стать работниками совхоза «Соловки». «Список монашествующей братии, послушников и богомольцев-трудников Соловецкого ставропигиального первоклассного монастыря» (Центральный государственный архив Республики Карелия. Ф. 205. Оп. 1. Д. 7/143. Л. 8), составленный и подписанный архимандритом Вениамином в июне 1920 года по требованию Кемского продовольственного комитета, начинается, как и прежде, с имен иеромонахов — членов Учрежденного Собора и имя иеромонаха Феофана записано на пятом месте. Имена остальной братии записаны традиционно по хронологии рукоположений и пострижений.

О том, как изменилась форма управления Соловецким монастырем после ареста архимандрита Вениамина в сентябре 1920 года, сведений пока не обнаружено. Сохранился документ о  передаче монашеской общине «в бессрочное бесплатное пользование находящихся на Соловецком, Муксаломском Большом и Малом и Заяцком островах богослужебных зданий» (ГА АО. Ф. 1222. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 115 – 120 об.), а именно, — всех церквей и часовен. В договоре, составленном в январе – марте 1921 года, отражены гражданские отношения между насельниками монастыря и представителями советской власти. Он начинается словами: «Мы, нижеподписавшиеся граждане монашествующие Соловецкого Ставропигиального первоклассного монастыря, имеющие в нем свое местожительство, заключили настоящий договор с Управлением Соловецкими островами...» (Там же. Л. 115). То есть, договор был составлен от лица действующего монастыря и подписан, по-видимому, почти всеми бывшими на островах насельниками (282 подписи). Подпись иеромонаха Феофана под договором отсутствует, также как и под другими документами 1921–1930 годов. Возможно, это была его принципиальная позиция — не вступать ни в какие отношения с представителями советской власти.

Когда он принял на себя руководство братией и был возведен сан игумена, неизвестно. В рукописи «Соловецкий цветник» митрополит Мануил (Лемешевский) со слов соловецких монахов, трудившихся при лагере на бывших монастырских производствах, писал, что 20 октября 1918 года игумен Феофан принимал предсмертную исповедь у многоболезненного монаха Евфимия, а в 1921 году постригал в схиму монаха Тарасия с именем Диомид (Духовный собеседник. 2000. № 2(22). С. 47, 49). Но возможно, что эти воспоминания были записаны позднее, когда иеромонах Феофан уже стал игуменом. Вероятно, он возглавил братию, оставшуюся на Соловках после высылки большинства насельников летом 1923 года в связи с организацией Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОНа). В воспоминаниях заключенных он упоминается как игумен монашеской общины, численностью до 70 человек. Они не побоялись остаться в системе концлагеря на положении вольнонаемных специалистов по бывшему монастырскому хозяйству, чтобы свидетельствовать о вере. В течение 10 лет после официального закрытия Соловецкого монастыря монашеская община продолжала существовать: совершался суточный круг богослужений, братия продолжала молиться друг за друга, за высланных из монастыря насельников, за всю Русскую Церковь, за сосланных на Соловки духовных лиц, совершались постриги. Благодаря тому, что лагерное начальство позволило монахам совершать богослужения в кладбищенской церкви в честь преподобного Онуфрия Великого, заключенные Соловецкого лагеря также могли принимать участие в богослужениях, хотя и со многими ограничениями и каждый раз по особому разрешению начальства. Заключенные архиереи возглавляли богослужения и совершали рукоположения членов монашеской общины. Игумен Феофан пользовался особым уважением и со стороны братии и со стороны заключенных.

Вспоминая утреню Великой Пятницы 1926 года, когда читаются 12 Евангелий, неизвестный заключенный писал, что в церкви преподобного Онуфрия присутствовали 15  епископов, но служили из них, бросив жребий, 11. «Одиннадцать из них по очереди читали Евангелия, а двенадцатое было прочитано престарелым игуменом монастыря, которого советское начальство еще не изгнало, боясь, что за ним уйдут и монахи-специалисты» (Воспоминания соловецких узников: [1923—1939], Т. 2 : 1925-1928. Соловки : Спасо-Преображ. Соловец. ставропиг. муж. монастырь, 2014. С. 155, 156).

Ссыльные архиереи относились к игумену Феофану с искренним уважением и братской любовью. 7 января 1928 года он был удостоен возведения в сан архимандрита. Таинство было совершено в день празднования Рождества Христова, вероятно, архиепископом Иларионом (Троицким). Дата указана в списке братии Соловецкого монастыря, составленном 30 июля 1929 года иеромонахом Мартином в память 500-летия прихода на Соловки первых иноков Савватия и Германа. (Соловецкий сборник. Архангельск, 2005. Вып. 2. Цв. вклейка между с. 159 и 160. С. 2.).

Когда начались  нестроения в церковной жизни, связанные с публикацией декларации митрополита Сергия, архиепископ Иларион (Троицкий) собрал в «келью архимандрита Феофана полтора десятка епископов, некоторые из которых стали соблазняться происходящим на воле смятением, и убедил святителей ни при каких условиях не идти на раскол: "Никакого раскола! — сказал он. — Что бы нам ни стали говорить, будем смотреть на это как на провокацию!"» (Дамаскин (Орловский), игум. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Т. 4. Тверь, 2005. С. 440). Когда все же не удалось избежать раскола епископата на Соловках, соловецкие монахи с архимандритом Феофаном во главе остались в административном подчинении Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию. Поэтому заключенные, принадлежавшие к движению «непоминающих», не стремились служить в Онуфриевской церкви, называя ее «сергианской», а предпочитали совершать богослужения в лесу.

В синодике кладбищенской церкви во имя преподобного Онуфрия Великого (ГМИР-КП-46508 Кол. III. Оп. 1. Д. 215. Л. 10 об.) был обнаружен самый поздний из известных на настоящее время списков братии Соловецкой обители, датированный 20 сентября / 3 октября 1930 года. В списке 16 имен насельников монастыря: настоятель «священноархимандрит Феофан», 8 иеромонахов, 1 иеродиакон, 5 монахов и 1 послушник. (Никона (Осипенко), монахиня. Последний синодик кладбищенской церкви во имя прп. Онуфрия Великого как исторический источник // История страны в судьбах узников Соловецких лагерей : Сб. ст. и докл. междунар. науч.-практ. конф. / Федер. гос. бюджет. учреждение культуры «Соловец. гос. ист-архитектур. и природ. музей-заповедник». Вып. 5. Соловки, 2020. С. 130.)

Дата кончины архимандрита Феофана известна из упомянутого списка братии 1929 года. В этом документе, который, по-видимому, впоследствии использовался как помянник, карандашом поставлены кресты напротив имен почивших. Такой крест поставлен и напротив имени священноархимандрита Феофана и карандашом же подписана дата кончины — помер 15/28 марта 1932 года. (Соловецкий сборник. Архангельск, 2005. Вып. 2. Цв. вклейка между с. 159 и 160. С. 2.)

Благодаря духовному руководству архимандрита Феофана и примеру его личной стойкости в вере, Соловецкая обитель смогла на десятилетие продлить свое бытие в виде монашеской общины, хотя количество братии в ней уменьшилось с 399 в 1920 году до 16 в 1930 году. Соловецкий узник Иван Михайлович Зайцев в своих воспоминаниях свидетельствовал, что монахи, добровольно оставшиеся во время лагеря на Соловках, ясно осознавали смысл происходящего и верили в возможность возрождения Соловецкой обители. В подтверждение он привел следующие слова монаха Григория: «Святая обитель по предопределению Божественного Промысла послужила Голгофой страданий русского народа. Земли обители пропитаны слезами и орошены кровью невинных людей... многие из них прияли славную смерть за светлое Имя Христа. Наша глубокая вера в том, что Всемогущий Господь, допустивший, что наша обитель превратилась в арену духовной борьбы между последователями Христа и клевретами антихристовой сатанинской власти, предопределил, что свет победит тьму. После низвержения в России слуг Веельзевула наша святая обитель послужит памятником духовной победы Христа над темными силами ада. Как ныне Соловецкий маяк освещает путь мореплавателям, так в последующие века наша святая обитель, озаренная победным Божественным светом Христа, будет путеводным маяком в истории православной России». (Воспоминания соловецких узников / [Редкол.: иерей В. Умнягин (отв. ред.) и др.]. Соловки, 2014. [Т. 2] : [1925–1928]. С. 264).

Монахиня Никона (Осипенко)