Красноцветов Михаил Григорьевич, священник, священномученик

После окончания духовной семинарии Михаил Григорьевич некоторое время работал учителем, затем поступил в Московский универ­ситет, по окончании которого проживал в Москве, служил адвока­том в судебной камере на Таганке. В 1919 г. переехал с семьей в с. Кротово Ишимского уезда Тобольской губ., по­лучив там должность народного судьи. Был арестован как советский служащий во время крестьянского восстания, за­тем отпущен.

«В годы разрухи, чтобы спасти детей от го­лода, Михаил Григорьевич и Мария Нико­лавна Красноцветовы поехали в Сибирь. Жить в селе было трудно, жалованья Миха­илу Григорьевичу не платили. Вскоре долж­ность народного судьи в селе была упразд­нена. Из воспоминаний М. Н. Красноцве­ товой: "По соседству с нами жила семья священника. Мы разговорились, и он посо­ветовал мужу ехать в Тобольск к архиерею, чтобы принять сан. Думали мы долго, а потом решили узнать Его, Господа, святую волю. Написали записочки и положили в алтаре на престоле. Помолились, и вышло быть священником. Главной причиной нашего решения был глубокий внутренний переворот. Ясно стало нам, как неоснова­тельны наши надежды на свои силы, на положение в обществе, на земное благо­получие, на «свободу, равенство, братство»... Все раз­веялось, как прах... В начале ноября муж собрался и поехал в Тобольск... Мы рассчи­тывали, что он проездит недели три-четыре, но прошло два месяца, а его нет и нет. Мо­лимся, просим Господа, всей семьей стоим на коленях перед иконами со слезами..." По дороге в Тобольск в одной деревне Ми­хаила Григорьевича остановили сельские власти, приняли за какого-то беглеца и арестовали. В портфеле при обыске нашли письмо от священника к архиерею, доку­менты об образовании и справки с места работы. Последовали дикие, безобразные ругательства и угрозы немедленно расстре­лять... Из воспоминаний отца Михаила (в пе­редаче М. Н. Красноцветовой): "Чувствую, что замерзаю, стал стучать в дверь, — пере­вели в теплое помещение. Оставшись один, я стал молиться, говоря: «Господи, если угодно Тебе, чтобы я служил Тебе, то спаси меня, а если казнишь меня, да будет воля Твоя». Измученный, засыпаю. И вижу сон. Расстилается передо мной светлое озеро, а на другой стороне озера стоит Спаситель. От Него струится великий свет... Протяги­ ваю к Нему руки со словами: «Господи, я к Тебе иду!» И слышу в ответ: «Иди». Просы­паюсь, чувствую, что позвал Господь. Стал спокоен, предался воле Божией! Рано утром слышу, стучат сапогами, идут, вносят горя­чий самовар, миску сметаны и извиняются за вчерашнюю неучтивость: «Простите, то­варищ, мы разобрались теперь, ведь Вы че­ловек образованный и можете нам помочь. Мы здесь по реквизиции хлеба, помогите нам правильно наладить это дело, мы будем Вам очень благодарны». Я согласился и це­лых две недели налаживал у них дела. Завел книги, разъяснил, как правильно высчиты­вать урожай и проценты..." В Тобольске архиерей тепло принял Ми­хаила Григорьевича и вскоре рукоположил его во пресвитера. Архиерей подарил отцу Ми­ хаилу много книг и уговаривал остаться в Тобольске. Но отец Михаил не захотел. В глу­хом сибирском селе, куда его направили, в церкви было все запущено. Делами заправ­лял псаломщик, который сразу невзлюбил батюшку и восстанавливал против него прихожан. Вскоре семью отца Михаила вы­гнали из священнического домика, и жить пришлось ему в церковной сторожке, а ма­тушке с детьми в тесной избе. Через три года отец Михаил был переведен служить в большое село Аромашево, и здесь ему уда­лось построить собственный дом. В 1930 г. храм в Аромашеве закрыли. Отец Михаил продолжал совершать требы: крестить, от­певать, при необходимости исповедовать. В 1931 г. его арестовали и отправили в ла­герь на лесоповал, где ему пришлось корче­вать пни. Открывшееся кровотечение спас­ло священника от непосильной работы, и его перевели счетоводом. В 1932 г. арестова­ли матушку, Марию Николаевну, и несколь­ко месяцев держали в тюрьме. После освобождения отец Михаил приехал в Тюмень, где к этому времени жили матушка и дети. На праздник св. апостолов Петра и Павла сын Григорий решил сфотографировать всю семью. Уговорили и отца Михаила, который никогда не любил сниматься. Ночью того же дня к ним пришли с обыском и батюшку арестовали. Больше родные его не видели» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 8, т. 2. С. 414–416).