Мелхиседек (Лихачев Дмитрий Алексеевич), иеромонах

После ликвидации Зосимовой пустыни иеромонах Мелхиседек поселил­ся в дер. Олисово (Олесово) Клинского уезда Московской губ. вместе с архиман­дритом Иннокентием (Орешкиным). За­нимался пчеловодством и садоводством. Духовно окормлял монахинь, бывших насельниц Московского Алексеевского монастыря.

«Отец Мелхиседек был одним из самых пре­данных учеников преподобного Германа Зосимовского в последние годы жизни стар­ца. Отец Герман часто укорял его при посто­ронних, но заочно одобрял: "Вот у меня отец Мелхиседек молодец! Куда не пошли, всюду идет, а как любит истовое богослужение, на­стоящий старовер". И ученик отвечал авве ис­кренней преданностью и любовью. Во время болезни преподобного Германа о. Мелхиседек ухаживал за ним и в последние дни приносил его в храм на руках. Когда старец был уже не в силах посещать церковные службы, у него в келлии вычитывался весь богослужебный круг. Иногда о. Герман устремлял взор на­верх и долго сидел неподвижно, как бы что-то созерцая. В эти минуты неотлучно находив­шийся при старце о. Мелхиседек не решался обращаться к нему с вопросами. О последних днях жизни преподобного Германа он писал епископу Арсению (Жадановскому): "...Ваше Преосвященство, Владыко святый, милость Божия буди с Вами. Благословите. Ожидали-ожидали Вас, Владыко святый, к нам и не дождались. Простите нас, решил я тогда послать к Вам лично человека со сле­дующим поручением. В бытность Вашу у нас Вы сказали батюшке, чтобы он не умирал до известного времени. Старец ответил Вам на это: «Благословите». Вы же подтвердили: «Бог благословит». Запала теперь мне мысль: а что если то время не видать будет, все и жить ба­тюшке? А он ведь временами очень разбалива­ется. Думаю, тяжело ему так страдать, и мне, видя это, так же нелегко бывает. И хотя, быть может, с моей стороны это и дерзновенно, прошу Вас, Владыко, как святителя и духов­ного отца старца по схиме, предоставить ис­ход его воле Божией и свои слова, сказанные ему, ослабить. Батюшка часто старческим ле­печущим голосом говорит в тоне прощения: «Отпустите меня, отпустите меня, отпусти­те». Миленький батюшка, старче, как мне его жалко! Прошу Вашего благословения и святых Ваших молитв за батюшку, меня, грешного, и за всю обитель нашу. У нас пока по молит­вам батюшки, Вашим и братии все слава Богу, праздник провели торжественно и спокойно. Мы с моим аввой сидели в келлии и никуда не выходили. Прошу еще Вас, Владыко святый, когда Богу угодно будет отпустить батюшку от сей временной жизни, помолитесь, дабы Всемилостивейший Господь принял душу его и упокоил бы со святыми своими в честном нетленном блаженстве. Простите. Смиренный послушник Вашего Преосвя­щенства иеромонах М.". Иеромонах Мелхиседек был в числе свя­щенников, соборовавших игумена Германа незадолго до кончины. Отец Мелхиседек мыс­ленно просил Господа и св. великомученицу Варвару помочь ему исполнить предсмертную просьбу своего старца: причастить его перед исходом. Больной казался настолько слабым, что братия не советовали о. Мелхиседеку при­общать его, но верный келейник после неко­торых колебаний все-таки решился оказать послушание батюшке, предварительно дав ему выпить немного святой воды, которую боль­ной смог проглотить. Отец Мелхиседек сразу же принес Святые Дары и, раздробив как мож­но мельче частицу, приобщил умирающего. Впоследствии иеромонах Симон вспоминал: "Пишу вам... под свежим впечатлением от по­хорон нашего игумена отца Германа. Не стану описывать того, что было, — оно не поддается описанию и может быть воспринято только духом. Необычная любовь и привязанность к почившему отца Мелхиседека, воодушевив всех, выявила величие, красоту, торжествен­ность, радостность заупокойной службы". После выселения братии из обители, пред­сказанного преподобным Германом, иеро­монахи Мелхиседек (Лихачев) и Иннокентий (Орешкин) поселились в селе Олисово непо­далеку от города Клина в доме бывшей насель­ницы московского Алексеевского монастыря Елизаветы Ефимовны Барановой. Здесь они стерегли пасеку в двадцать ульев и сад, по­могали по хозяйству. Вокруг них сложилась община монахинь, поселившихся в Олисо­во, Тимонино и Клину, приходили к старцам и миряне. Тайком, часто по чужим докумен­там, наезжали духовные чада из Москвы. Со­бирались тайно, небольшими группами по праздникам под видом чаепитий. "Читали жития святых или монашеское наставление... были случаи, когда мы пели стихи", — пока­зывала на следствии монахиня Иннокентия (Николаева), преданная старцам подвижница. Отец Мелхиседек выезжал в Загорск к стар­цу Алексею Зосимовскому для исповеди и духовного окормления. Бывал иеромонах и в Москве, посещая на Покровке своего врача (и, вероятно, духовного сына) Георгия Федоровича Вагнера. Иногда отец Мелхисе­дек служил в Высоко-Петровском монастыре, где у епископа Варфоломея (Ремова) собра­лись многие зосимовцы. Вернувшись в начале 1931 г. из такой поездки, о. Мелхиседек сооб­щил знакомым, что в Москве он видел массу войск и это навело его на мысль о военном положении и скорой войне. На него донесли, и 4 марта 1931 г. иеромонах Мелхиседек был арестован. Вскоре затем были арестованы мо­нахини, священнослужители и миряне, при­влеченные к следствию по делу "нелегальной к/p церковно-монархической организации «Истинных Христиан» с «филиалами» в Кли­ну, Сходне и Загорске" (свыше 60 человек). "На проскомидии действительно поми­нал за упокой благочестивых царей и цариц... С своей стороны считаю, что поминать царей мы обязаны, так как при них лучше жилось, был порядок, православную церковь не терза­ли и духовенство не сажали... С какими я свя­щенниками служил, сейчас не помню", — за­писал следователь показания о. Мелхиседека на допросе. Его допрашивали неоднократно, и в последнем протоколе было записано вы­нужденное "признание": "Вся наша группа, состоящая из монахов и монашек была по отношению к соввласти настроена недобро­желательно, а дальше больше, враждебно... Состоя членом к/p организации «Истинных Христиан» создал филиал этой организации... которым и руководил до ареста: проводил не­легальные собрания... на которых читал к/р листовки собственного сочинения и намечал формы и методы а/с деятельности... Добав­ляю, по предъявленному ранее обвинению, где я виновным себя не признал, решение свое изменяю и виновным в предъявленном мне обвинении... себя признаю". Подпись отца Мелхиседека под этим протоколом отсутству­ет. Через большой пропуск в конце страницы, на отдельном листе стоит его подпись под сло­вами: "Признаю себя виновным в том, что я на проскомидии поминал царей благочестивых"» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 10, т. 1. С. 714–715).