Михаила (Меркулова Вера Антоновна), схимонахиня

«В 1906 г. Вера Меркулова поступила на испы­тание в Свято-Троицкий монастырь при селе Сумарокове, где несла послушание церковни­цы. В монастырских ведомостях 1907 г. отмече­на как "крестьянская девица, читать и писать умеет, хороших качеств и к послушанию спо­собна". Послушница Вера круглый год ходила без обуви и была прозвана Верой-босоножкой. В скором времени девушка стала пользоваться почитанием богомольцев, отмечавшим ее дар прозорливости. Точное время и обстоятель­ства монашеского пострига Веры Меркуловой установить не удалось. В 1917 г. она еще чис­лилась в Решемском монастыре на испытании, под мирским своим именем. И впоследствии монашеское имя по обстоятельствам времени никому не открывала, кроме самых близких людей. Современники называли ее матерью Верой, а также Верушкой. В архивно-след­ственном деле П. Ф. Смирнова, решившегося в 1935 г. возродить Железноборовский мона­стырь и вскоре арестованного, сохранилась фотография с надписью на обороте: "Схиигумения Михаила или бывше Верушка, впослед­ствии м. Вера Меркулова". В мае 1920 г. Буйскому отделению милиции было рекомендовано "привлечь к ответствен­ности за агитацию против советской власти монашенку Веру, по прозванию «Святая»". 13 июля 1920 г. Яхнопольский волостной ми­лиционер должен был "доставить монашенку Веру, которая выдает себя за «Святую», в Галичское милицейское управление". 7 августа 1920 г. Вера Меркулова была допрошена и по­казала: "В настоящее время я больна, болею уже шесть месяцев и скажу, что я уже год как никого не принимаю к себе в келью из посе­тителей". По-видимому, это заявление сочли удовлетворительным и матушку Веру отпусти­ли обратно в монастырь. Осенью 1920 г. после тяжелой болезни у нее отказала правая нога, и Верушка стала передвигаться с большим трудом при помощи палки. Ее продолжали посещать паломники, вызывая тем самым раз­дражение властей. 19 апреля 1921 г. матушку Веру "с целью прекращения паломничества" поместили в дом инвалидов — изолированное помещение при бывшем монастыре. Несколь­ко сестер, работавших в совхозе, возмутились этим распоряжением и в знак протеста не вышли на работу. 20 апреля 1921 г. в Сума­рокове прибыл заведующий Галичским уезд­ным отделом соцобеспечения А. А. Разгуляев в сопровождении двух милиционеров. Он аре­стовал матушку Веру, избив ее и надев на нее смирительную рубашку. Вместе с ней в Галич были увезены и заступившиеся за нее сестры. Из акта медицинского осмотра Веры Мерку­ловой 27 апреля 1921 г.: "Ушиб левого плеча, ссадины и небольшие кровоподтеки на теле и конечностях. Повреждения легких". В от­дельной справке отмечалось также, что "нахо­дящаяся на излечении при Галичской народ­ной больнице гр[ажданка]ка Вера Меркулова психически вполне здорова". Вероятно, уезд­ные власти опасались массового выступле­ния крестьян в защиту подвижницы, поэтому в скором времени всех освободили, запретив возвращаться в Сумароково. Матушка Вера и сестры поселились в селе Высоково, жители которого пожелали их принять. После побоев и "легких повреждений", нанесенных Разгуляевым, у матушки Веры отказала вторая нога, и с тех пор она уже не могла передвигаться без посторонней помощи. В следственном деле сохранились показа­ния насельниц Троицкого монастыря. Одна из них показала: "Верушку я знаю с первых дней поступления ее в монастырь. Она пришла еще молоденькая. Сперва она работала, шила, помогала работать старым монахиням. Тогда к ней еще никто не ходил из посторонних. Но вот уже года три как к Верушке стал ходить народ за советом". Другая сестра показала, что переписывалась с Верой и "очень часто обращалась с вопросами и за советом в труд­ных случаях жизни. Ей дан особый дар от Бога. Она ходит босою зимой и летом; к ней тысячи народа ходят за советом". Сестра Агния Завья­лова отмечала: "В трудную минуту она давала добрые советы, всегда говорила: нужно жить и трудиться. Святой мы ее не считали..." 28 мая 1921 г. в Сумароково прибыла комис­сия Костромского губисполкома для оконча­тельной ликвидации Свято-Троицкого мона­стыря и потребовала ключи от монастырского собора. Местные жители ударили в набат; начались беспорядки, в которых обвинили монахинь. 1 июня 1921 г. начальник Буйской милиции получил распоряжение: "Происшед­шие 28 мая 1921 г. на территории совхоза вол­нения крестьян явились следствием злостной агитации монахинь, и в частности Веры Мер­куловой, скрывшейся до приезда комиссии в с. Высоково, по указанию которой крестьяне не отдавали ключи от церкви, а потому, во ис­полнение поручения Губисполкома, предлага­ется Вам немедленно арестовать Веру Мерку­лову и доставить в город Кострому в распоря­жение ГубЧК. При проведении задания реко­мендуется избегать нерешительности и поло­винчатости и в то же время по пути следования не давать ей повода окружить себя каким-либо ореолом мученичества" (вероятно, самочин­ные действия Разгуляева еще не были забы­ты). В Сумарокове была направлена конная милиция в количестве семи человек. К этому времени на защиту подвижницы собрались крестьяне со всей округи: в рапорте милиции сообщалось, что Вера Меркулова находилась под охраной "скопившейся громадной толпы населения нескольких волостей". Милицио­неры объявили жителям села, что если они не выдадут Веру Меркулову в течение 48 часов, то имущество их "будет полностью конфискова­но без возврата, а сами они будут арестованы и преданы суду Военно-революционного три­бунала". После этого матушка Вера "добро­вольно согласилась ехать в Буй", куда была отправлена в сопровождении отряда мили­ции и "под контролем представителей села". 6 июня 1921 г. Вера Меркулова дала Буйской милиции расписку в том, что агитировать и пропагандировать против советской власти не будет. 8 июня начальник Буйской мили­ции А. Чистяков написал обоснование аресту: "...Среди темного населения как Буйского уез­да, а ровно и других ближайших уездов, Мер­кулова пользуется громадной популярностью, якобы "Прозорливая", посещение ее населе­нием достигает самых широчайших пределов; даже есть случаи, когда к ней приходят посе­тители за 300 и более верст. Вследствие того изоляция Меркуловой из темной массы насе­ления необходима, т.к. авторитет ее растет с каждым днем". 11 июня матушка Вера была доставлена на допрос по вызову Костромской ЧК и была помещена к 6-й исправдом. Из показаний Веры Меркуловой на след­ствии 1921 г.: "Ко мне уже около 15 лет ходит народ за различными советами, и я, по вну­шению свыше, говорила каждому, что ему на пользу... Я совершенно не знаю, почему меня прозвали святой, но скажу, что я очень много и всегда читаю церковные книги, очень много читала Библию и жизнь святых апостолов. И вот, когда ко мне приходят люди и спраши­вают меня, как жить, я им всегда разъясняю, что нужно молиться и терпеть. В настоящее время приходят люди — женщины и мужчины из разных деревень и городов — и жалуются, что их мучают и им жить очень трудно при настоящей власти, и говорят, что тепереш­няя настоящая власть от дьявола. Я им всегда разъясняю, что власть — от Бога, и им говорю, что в писании пророка Даниила в третьей книге Ездры сказано, что будут царствовать юнцы, старцы будут отстранены. Я всегда го­ворила, что нужно терпеть". На вопрос, имеет ли она что-либо против советской власти, она ответила: "Против советской власти я ничего совершенно не имею. Раз в книге написано священной, что власть от Бога, то как же я могу против власти что-либо иметь?" О том же свидетельствовали и жители села Высо­ково в своем ходатайстве об освобождении подвижницы: "Что же касается выступлений против советской власти, т. е. пропаганды или агитации, Меркулова никогда не вела и не ве­дет, и даже в своем присутствии не дозволяет никому против нее, т. е. советской власти, что-либо сказать неуважительное; всем и каждому говорила и говорит, что эта власть — от Бога, и нужно ей беспрекословно повиноваться". В июле Веру Меркулову доставили под конвоем в Москву, в Бутырскую тюрем­ную больницу. 30 ноября 1921 г. помощник уполномоченного 7-го СОВЧК определил: "1) Гр[аждан]ку Меркулову Веру Антоновну, являющуюся элементом паразитическим и имеющую влияние на массы, каковым она пользуется во вред советской власти, для пре­сечения и предупреждения в будущем таковой возможности изолировать, заключив на 2 года в концлагерь принудительных работ в г. Ар­хангельск, без зачета предварительного заклю­чения, но ввиду ее болезненного состояния до выздоровления оставить в Бутырской больни­це на излечении". Через два дня матушку Веру перевели в Лефортово. 13 декабря постановле­нием судебного заседания Президиума ВЦИК она была приговорена к высылке на житель­ство в Туркестан "по излечении в тюремной больнице". Излечение, однако, так и не насту­пило. По удостоверению 2-й тюремной боль­ницы от 23 мая 1922 г. о состоянии здоровья Веры Меркуловой, она страдала "психической дегенерацией и тяжелой истерией с пара­личом нижних конечностей..." 10 декабря 1922 г. начальнику Лефортовской больницы предписывалось "заключенную Меркулову Веру ... выдать конвою ГПУ для следования по месту высылки". Однако по медицинским показаниям ее оставили в тюремной больнице и освободили 23 января 1923 г. по ходатайству Политического Красного Креста без права выезда из Москвы. Получив разрешение ходатайствовать о возвращении в Костром­скую губернию, матушка Вера нашла времен­ный приют в бывшем Алексеевском женском монастыре. Через три месяца ее вновь аресто­вали. 4 июня 1923 г. она обратилась с заявле­нием в ГПУ: "Вы, как на смех, отпустив меня, опять послали за мной, чтобы опять заклю­чить в сие место... Да разве в свободной Рес­публике для меня на свободе нет места? Даже игуменью Алексеевского монастыря Марию арестовали за меня... Мне стыдно за вас: за всякое слово арестовываете — себя ниже всех делаете... Для меня горько это". 30 июня дело в отношении нее было прекращено. В конце июля она выехала в город Галич, где посе­лилась у "лишенки" В. А. Зелениной. В этом городе верующие встретили ее с воодушевле­нием. 6 августа 1923 г. огромная толпа галичан окружила городской Преображенский собор, в который внесли мать Веру (самостоятельно передвигаться она не могла). И вновь ей при­шлось принимать многочисленных посетите­лей, обращавшихся за молитвенной помощью и духовным советом. Матушку посещали даже ответственные советские работники, о чем с негодованием писала уездная газета "Плуг и молот" (статья "Поклонники юродивых" в номере от 2 августа 1923 г.). В местной пе­чати матушку Веру называли "кумиром и идо­лом" религиозных фанатиков и стыдили ее почитателей. Весной 1924 г. ее вновь аресто­вали и отправили в Кострому в распоряжение губотдела ОГПУ. Всего же матушку Веру аре­стовывали 13 раз; в общей сложности она про­была в заключении свыше семи лет, в ссыл­ках — около пяти лет. Сохранились воспоминания о том, как мать Веру почитали в городе Котельниче, куда она была сослана в декабре 1928 г. Помощницы почти ежедневно вывозили матушку в Троиц­кий собор на службу, где она усердно моли­лась. Жители города считали ее прозорливой, подходили к ней в храме. В качестве благосло­вения матушка Вера раздавала им "бумажки со штампом креста", который она всегда носила и который, как она говорила, спас ее от рас­стрела. На этих бумажках она писала изрече­ния из Евангелия. Вместе с келейницами она занималась рукоделием — вышивала бисером, но работы свои не продавала, а раздавала по храмам. Питались же они подаянием верую­щих. Милостыня была щедрой, ее хватало на всех. Когда арестовали священника Троиц­кого собора Петра Образцова, матушка Вера обеспечила материальную помощь четверым его детям. Вернувшись из заключения, отец Петр с семейством ездил в Сумароково, где к тому времени жила матушка, чтобы поблагодарить ее. Церковному приходу Троицкого собора го­рода Котельнича были переданы от матушки Веры 3000 руб. для уплаты налогов. В 1934 г. Веру Меркулову освободили, и она вернулась на родину. С ее приездом церковная жизнь в Сумарокове оживилась, резко воз­росло число богомольцев в Никольском хра­ме. В это время усилиями матушки Веры был образован приют для 20 детей в возрасте от трех до шестнадцати лет, в основном это были дети репрессированных священнослужителей и раскулаченных крестьян. Детьми занима­лась почитательница матушки Веры, приехав­шая вслед за ней из Котельнического района. По данным НКВД, Вера Меркулова оказывала материальную помощь "бедняцко-середняц­кой и колхозной массе": помогала в уплате на­логов, в приобретении скота, в ремонте домов. Весной 1934 г. она помогла местному колхозу "Победа" закупить семена, тогда же переда­ла дому инвалидов в Сумарокове 3600 руб. на ремонт здания и покупку продовольствия. По материалам следствия, с апреля 1934 по январь 1935 г. матушка Вера раздала нуждающимся ок. 50 тыс. руб. Благотворительная деятель­ность подвижницы также послужила поводом для обвинения: в ней усмотрели "злостную дискредитацию советской власти" и "одну из форм насаждения среди крестьян недоволь­ства существующим строем". Забота о детях-сиротах расценивалась как "антисоветская деятельность среди несовершеннолетних". 11 января 1935 г. мать Вера была аресто­вана в Сумарокове вместе с помощниками: четырьмя монахинями, монахом и крестьян­кой (в документах НКВД они именовались "контрреволюционной группой монаше­ства"). Наряду с традиционным обвинением в "контрреволюционной агитации" ее также обвинили в "активной связи" с якобы создан­ной в Буе "монархической партией", ставив­шей целью реставрацию в России монархии. И в этот раз, как всегда, на допросах матушка Вера держалась стойко, ни в чем не признала себя виновной. 21 июня 1935 г. Особое сове­щание при НКВД СССР приговорило ее к за­ключению в ИТЛ сроком на три года. Через три месяца после приговора схимонахиня Михаила умерла в Кировской тюрьме» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 10, т. 2. С. 299–302).