Олсуфьев Юрий Александрович, историк и теоретик средневекового искусства, музейный деятель, реставратор

По окончании юридического факультета С.-Петербургского университета Олсуфьев Ю. А. занимался историко-краеведческой и общественной деятельностью; состоял председателем Тульского отдела Общества защиты и сохранения памятников искусства и старины, участвовал в подготовке серии книг «Памятники искусства и старины Тульской губернии», работал в Московском археологическом институте, вел археологические раскопки на Куликовом поле; жил в родовой усадьбе Красные Буйцы (сейчас Богородицкий р-н Тульской обл.). В 1908–1917 гг. Олсуфьев возглавлял Комитет по строительству храма-памятника во имя прп. Сергия Радонежского на участке, выделенном семьей Олсуфьевых на Куликовом поле (архит. А. В. Щусев, иконы для храма написали В. А. Комаровский и Д. С. Стеллецкий, утварь изготовил Ф. Я. Мишуков). Стараниями Софьи Владимировны, жены Юрия Александровича, при храме была устроена женская монашеская община и организована мастерская шитья. В 1915–1917 гг. Олсуфьев был командирован Всероссийским земским союзом на Кавказ в качестве главы Закавказского фронтового комитета.

Олсуфьев Ю. А. «...выдающийся историк искусства, один из руководителей реставрации и системы спасе­ния памятников культуры и святынь Церкви. Происходил из знатного дворянского рода Олсуфьевых, родился в семье адъютанта его императорского высочества наследника цеса­ревича Николая Александровича, будущего императора Всероссийского. Впоследствии вспоминал: "Бывая часто в Гатчине, Аничкином и Александрии, мне не раз приходилось близко видеть в интимном кругу г[осударя] и[мператора] Н[иколая] Александровича]. Раз как-то, еще гимназистом старших клас­сов гимназии Мая, я был зван в Александрию и почему-то шел один приморской дорогой, когда неожиданно повстречался с г[осударем] и молодой и[мператрицей]. Г[осударь] поздо­ровался со мною и, обратившись к и[мператри]це, меня представил ей, сказав: «This is the young count Olsoufieff» [«Это молодой граф Олсуфьев»]. В одну из встреч в Аничкином дворце г[осударь] горячо, ходя большими и порывистыми шагами по комнате, говорил мне о русском искусстве и особенно вос­торженно — о произведениях Нестерова. По окончании мною гимназии г[осударь] убеждал меня (это было в Александрии) не поступать в Московский университет, зараженный нигилизмом, а непременно в Петербургский; впрочем, я не знаю, почему г[осударь] говорил мне о Москве, когда мы жили в Петербурге, разве он только знал, что в Москве кончил курс мой отец". Вскоре после Февральской революции Юрий Александрович и Софья Владимировна Олсуфьевы по благословению оптинского старца Анатолия (Потапова) переехали в Сер­гиевский посад — по словам Юрия Алексан­дровича, "под покров Преподобного". С тех пор и до конца своих дней Ю. А. Олсуфьев за­нимался спасением церковного художествен­ного наследия, его музеефикацией и реставра­цией. В доме Олсуфьевых на Валовой улице по приглашению хозяев поселились родственные им семьи Мансуровых и Комаровских. Вес­ной 1921 г. под руководством Ю. А. Олсуфь­ева образовалась сельскохозяйственная артель, куда вошли, помимо Олсуфьевых и Мансуро­вых, семьи, оказавшиеся на грани выживания: Шаховские, Флоренские и др. Правление заре­гистрировали в доме Олсуфьевых, сам Юрий Александрович был избран председателем артели и назначен агрономом. Когда началось колхозное строительство, дом украсила вывес­ка "Первый колхоз Сергиева Посада". Им вы­делили за городом семь десятин земли, Юрий Александрович сам пахал землю плугом. Ново­явленные крестьяне выращивали рожь и пше­ницу, большую часть урожая, как было приня­то, сдавали государству, но что-то оставалось... Работая в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лав­ры и в Сергиевском историко-художествен­ном музее Ю. А. Олсуфьев, помимо составле­ния описей лаврского имущества, занимался массой административно-хозяйственных вопросов. Историк Ю. В. Готье отмечал, что "за всеми распоряжениями идут к Олсуфьеву". В марте 1920 г. местные власти добились уда­ления Олсуфьева из Комиссии, потому что он препятствовал расхищению имущества Лавры. А когда его пригласили для работы внештат­ным сотрудником-экспертом, специально было оговорено, что он не может принимать участие в делах Комиссии. Вместе с П. А. Фло­ренским Олсуфьевым была написана книга "Амвросий, Троицкий резчик XV века" (1927). 17 мая 1928 г. в газете "Рабочая Москва" по­явилась статья "Сергиевский музей — рассад­ник поповщины", в которой говорилось и об указанной выше книге: "Некоторые ученые мужи под маркой государственного научного учреждения впускают религиозные книги для массового распространения. В большин­стве случаев это просто сборники «святых» икон, разных распятий... с соответствую­щими текстами... Надо быть действительно ловкими нахалами, чтобы под маркой «науч­ной книги» на десятом году революции давать такую чепуху читателю Советской страны". ‘ После этого начались аресты, но Олсуфьевых в городе уже не было: по воспоминаниям А. В. Комаровской, Юрий Александрович увидел поздно вечером в окнах милиции свет и быстро уехал (дом и большую часть обстановки пришлось бросить). Как писала "Рабо­чая газета", заведовавший музейным отделом Главнауки сказал: "Старший хранитель музея, бывший граф Олсуфьев, будет снят с работы и уволен 16 июня — в день своего возвраще­ния из отпуска. К работе в московском Исто­рическом или каком-нибудь другом музее он привлечен не будет". Тем не менее, без работы Ю. А. Олсуфьев не остался: как выдающегося специалиста по древнерусской живописи его пригласил И. Э. Грабарь для работы в Цен­тральных реставрационных мастерских. Там Юрий Александрович был привлечен к ком­плектованию заграничной выставки русской иконописи и составлению ее каталога. Он ездил в командировки в древние русские горо­да, составляя "охранные" списки храмов, раз­рабатывая новые методы реставрации фресок, делая новые открытия. После ареста в 1930 г. научного руководителя ЦГРМ А. И. Аниси­мова Юрий Александрович вел и его научную тему по монументальной живописи, изъездил всю центральную часть России, весь Север, Новгородскую и Псковскую области. Олсуфь­ев спас от гибели сотни икон, сваленных после закрытия храмов в неприспособленных для хранения помещениях, обследовал состояние фресок в храмах Новгорода, Пскова и Старой Ладоги, разрабатывал приемы их консерва­ции и реставрации. По некоторым сведениям, Ю. А. Олсуфьев содействовал сохранению надвратных икон кремлевских башен, кото­рые подлежали уничтожению. После закры­тия ЦГРМ Юрия Александровича пригласили в отдел древнерусской живописи Третьяков­ской галереи, где он возглавил секцию реста­врации, т.е. фактически стал руководителем важнейшего фонда икон в стране. В 1935–1936 гг. в журнале "Советский музей" была напечатана его работа "Вопросы форм древне­русской живописи". Жили Олсуфьевы в под­московных рабочих поселках, в деревнях, сни­мая жилье и переезжая с места на место. До ра­боты приходилось добираться пешком и при­городными поездами. Жили тихо и скромно, занимаясь огородом, ремонтом печного отопления и т. п. Однако за "антисоветскими элементами" в то время тщательно следили. 24 января 1938 г. Юрий Александрович был арестован но нелепому обвинению в "рас­пространении антисоветских слухов". Очень скромный, немногословный, исключительно увлеченный своим делом, — таким запомнил­ся Ю. А. Олсуфьев современникам. И всегда, даже в самых трудных условиях, он стремился помочь другим...» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 12. С. 126–132).