Орлов Александр Федорович, протоиерей

Воспоминания дочери, Софьи Александровны:

«Врачей в Ключевом не было и о. Александр вместе с матушкой Евдокией помогали крестьянам в лечении.

В с. Карабузино матушка Евдокия помогала: читала, руководила клиросом.

После закрытия церкви о. Александр арестовывался несколько раз. Матушку с детьми выгнали из дома. Старших сыновей также несколько раз забирали в тюрьму и отпускали.

В Ленинграде о. Александра вновь арестовали, держали в набитом битком людьми помещении. Каждые полчаса была перекличка, поили подсоленной водой, иногда не удавалось сесть даже на пол за неимением места. Выпустили чуть живого. Одна женщина довела его до трамвая и дала деньги на билет. С трудом добрался до дома и лежал в тяжелом состоянии. В 1933 г. началась паспортизация и всю семью выслали из Ленинграда кого куда. О. Александра вызывали в органы и заставляли отречься от Бога, детей просили отказаться от отца, но никто не согласился. В 1934 г. о. Александр получил приход в с. Карабузино».

Воспоминания племянницы, Ирины Николаевны Семеновой:

«Происходил Александр Федорович из семьи замечательной. Отец его, Федор Михайлович владел в Тверской гу­бернии мельницами и домами. Старшие два сына, Николай Федорович и Павел Федорович, были профессорами. Николай Федорович работал с Бехтеревым, имел жену и двух сыновей. Павел Федорович, по профессии энтомолог, был холост. После смерти Бехтерева оба брата эмигрируют в Харбин — им там дадут кафедры.

Сестра Александра Федоровича, тоже Александра, войдет в очень известную семью бежецких купцов Бардиных. Знамениты Бардины были яблоневыми садами, домами и  благотворительностью. Мне посчастливилось в 1932 и 1933 годах летом жить у Бардиных в их другом доме. Тот, боль­шой, был экспроприирован, как и огромные яблоневые сады. Хозяевами стала колония для беспризорных.

Евдокия (Дося) Александровна Кутузова окончила Ксениинский Институт Благородных Девиц. В 1903 году вышла замуж за учителя (семинариста) А. Ф. Орлова. Была верным помощником и спутницей мужа. Имела прекрасный голос. Пела на клиросе. Лечила крестьян.  После ареста мужа она с детьми скиталась по деревням, зарабатывая на жизнь шитьем и вышивкой. В 1945 г. с сыном и тремя дочерьми обосновалась в Выборге, т. к. жить семье врага народа не разрешалось в Ленинграде».

Александр Федорович с I904 г. имел приход, свое хозяйство, землю, огород, корову, свой дом, ульи. Детей было семеро, четыре сына и три дочери. Они сами обрабатывали землю и вели свое нехитрое хозяйство. Дом был прос­торный, светлый, со множеством декоративных цветов. В самой большой комна­те стояло пианино. Старший сын Борис прекрасно играл на рояле.

Всё мое раннее детство (до 1929 года), каждое лето мы [семья Семеновых] уезжали туда на отдых [в село Ключевое]. Но не только мы, но и другие сестры моей матери с семьями и брат Александр, тоже с семьей, и даже просто знакомые — все летами собирались в Ключевом. Доехав до Саньково на поезде, мы пересаживались на подводы и ехали 8–10 км до села. Ну и дорожка-же была! Сидеть на возу с вещами было опасно и мы, в основном, всю дорогу шли пешком. Это были 1920-е годы. Заканчивался НЭП и еще не начилась коллективизация. У крестьян еще было не порушенное хозяйство. И мы, горожане, ехали на свежее молоко, яички, творог.

Но у моей семьи была еще одна причина. В детстве мать [Клавдия Александровна Кутузова] болела туберкулезом и ее каждую весну освобождали от гимназии и отсылали в Ключевое, к сестре. И хотя у Орловых было своих уже несколько детей и забот полон рот, моя мать всегда была принята с теплотой и радушием. Эту привязанность к семье своей старшей сестры она сохранила на всю жизнь. И за несколько дней до своей смерти мама с грустью говорила, что за ней приходил Александр Федорович, что он звал ее и махал ей рукой.

Но в 1920-е годы до этого было еще далеко. Мы все были детьми, а наши родители были молоды. Для нас, ребятни, там было просто раздолье. Леса, полные ягод и грибов, огромные поляны цветов, стада гусей и уток. У Орловых к этому времени было уже семеро детей и уже довольно взрослых, но после страдного дня все они, да и наши родители, не отказывались поиграть с нами в лапту, в кола-забивалу, в 12 палочек, в пятнашки, в жмурки. Когда приезжал в отпуск мой отец, то дела принимали уже серьезный оборот. Так как отец хорошо играл в футбол, он довольно скоро набирал из деревенских парней футбольную команду и со свистком во рту носился с ними по полю. Хотя мы и жили в семье священника и церковь стояла на площади в тридцати шагах от дома и колокольный звон ещё был ежедневный и настоящий, я не помню, чтобы меня заставляли ходить в церковь или учили бы молиться.

Но все это кончилось в 1929 году, когда семья Орловых спешно покинет свой дом и всё, что в нем. Одна крестьянка их предупредит, что сельсовет решает их выслать в Сибирь. 

Помню, как эта огромная семья, в деревенских тулупах и платках, появилась у нас на Литейном [Ленинград]. Мы жили тогда в шестикомнатной квартире вместе с другой маминой сестрой Анной, ее мужем Михаилом Ивановичем Чистяковым и их дочерью Екатериной. Чистяковы тоже были беженцы.

Итак, в нашей квартире прибавилось обездоленных и растерянных людей. Все почему-то говорили шепотом. Но вскоре все как-то наладилось. Орловым нашлись комнаты на Фонтанке, 64, где в то время жили дед с бабушкой [Кутузовы], мамин брат Александр и младшая мамина сестра Мария с семьей [Виноградовы]. Младшие три девочки Орловых — Анна (Нюка), Соня и Мария (Муся) — стали ходить в школу, парни — Саша, Глеб и Андрей — устроились на работу. 

Старший сын Орловых, Борис, учился в Медицинском институте и был женат на Марии Николаевне Костянициной, дочери врача в Бежецкой болницы, именем которого она будет названа. Я помню эту надпись. Борис и Мария учились вместе в медицинском в Ленинграде. В 1929 году Бориса исключили из института как сына служителя культа и Борис уедет в Бежецк работать в больнице. Препарируя труп он порежется и умрет от заражения крови летом 1932 года.

Шел 1933-й год. Арестовали  Александра Федоровича Орлова. Требовали золота. Через неделю он вернулся домой еле живой.  Вскоре всю семью в 24 часа выселили из Ленинграда. Все разбрелись кто-куда. Нюка устроилась чертежницей в Чудово, Соня — в Бежецке, Муся с отцом и матерью в с. Карабузино, Тверской губернии, где Александр Федорович снова стал священником. 

После смерти моего отца [Николая Ивановича Семенова], я жила у них два лета в 1936 и 1937 годах (мама работала). Карабузино — прелестное село, с живописной речушкой, с прудами и чудесным лесом. Александр Федорович как-то очень одряхлел, все время уходил на реку ловить рыбу для ухи, которая в русской печи превращалась в изысканное блюдо. Такой вкусной ухи из карасей я не ела никогда больше. Простая греча разваривалась так и была такой вкусной, да еще с молоком, что больше никогда в жизни я такой вкуснятины не ела. А какой чудесный, ароматный, ноздреватый хлеб пекла тетя Дося!

Когда мы все вернулись домой в Ленинград, пришло страшное извес­тие, что Александр Федорович арестован. Такой старенький, он еле ходил! Домой он больше не вернулся. Тетя Дося с Мусей переехали в Бежецк. Пройдет много времени, кончится война, тогда мы все узнаем правду. Алек­сандр Федорович без суда и следствия тогда же был расстрелян.

Они [семья Орловых] все вновь собрались вместе лишь в 1940-м году. Правда, Глеб женился и жил в Ленинграде. Саша умер от язвы желудка в 1941-м. Андрей женился и жил до войны в Бежецке. А вот Нюка, Соня и Муся с тетей Досей (Евдокией Александровной) в 1940-м году переехали по вербовке в Тропезунд (бывш. Финляндия). Нюка там родила Борю, приехав беременной из Чудова, Муся вышла замуж за военного моряка (во время войны он прислал ей развод). В начале войны они все были эвакуированы и прожили всю войну в Бежецке. Глеб и Андрей воевали; Андрей был танкистом. А потом все девочки и Андрей с семьей переехали в г. Выборг.

Несколько лет тому назад Синод запросил у последней, оставшейся в  живых дочери протоиерея Александра Федоровича Орлова, Софии, фотографию молодых ее родителей. И было сообщено, что ныне они причис­лены к лику "святых мучеников". Вечная им память!»

В оформлении биографической страницы использовались воспоминания Ирины Николаевны Старынкевич (Семеновой; 1921–2006), племянницы протоиерея Александра Орлова и сведения, предоставленные Еленой Диевной Старынкевич, внучатой племянницы отца Александра.