Олсуфьева Софья Владимировна

В 1902 г. фрейлина Высочайшего двора. Летом 1902 г. вышла замуж за Юрия Алек­сандровича Олсуфьева; проживала с мужем в имении Буйцы Епифанского уезда Тульской губ. Помогала мужу в его трудах, занималась благоукрашением храмов. В 1915–1917 гг. проживала с мужем в г. Ти­флисе. После революции Олсуфьевы прожили более 10 лет в Сергиевом Посаде (тогда г. Сергиев), затем жили в разных местах Подмосковья. В 1934–1941 гг. работала художником-реста­вратором в ГМИИ им. А. С. Пушкина.

«Верная спутница, друг и помощница своего мужа — Юрия Александровича Олсуфьева. В имении Буйцы Олсуфьевы учредили дет­ский приют, где воспитывались до 40 девочек, школу и швейные мастерские. Таким образом воспитанницы приюта получали образование и обучались рукоделию, чтобы в будущем мог­ли сами себя содержать. Сама искусная руко­дельница, Софья Владимировна вышивала хоругви и плащаницу для храма на Куликовом поле, строительством которого заведовал ее муж. Когда здание храма было построено, ку­рировала внутренние росписи. В 1915 г. Юрий Александрович Олсуфьев был направлен на Кавказ как главный уполномоченный Всерос­сийского земского совета помощи больным и раненым воинам. Софья Владимировна со­провождала мужа на Кавказ. Живя в Тифлисе, Олсуфьевы помогали игуменье Ольге (Горнич) восстанавливать древний храм Ольгинского монастыря. В реставрацию храма Софья Владимировна вложила личные средства и вы­полнила эскиз каменного иконостаса. После революции Олсуфьевы поселились в Сер­гиевском посаде, где Юрий Александрович трудился в Комиссии по охране памятников искусства и старины при Троице-Сергиевой лавре. Софья Владимировна вместе с мужем разбирала и готовила к изданию старинные книги из лаврской библиотеки, занималась реставрационными работами. В своем доме Олсуфьевы предоставили приют родственным семьям Мансуровых и Комаровских. А. В. Ко­маровская вспоминала об Ольге Владимиров­не: "Высокая, худощавая, немного смуглая — такой изобразил ее Валентин Серов. Кажется, художник передал главные ее черты — велико­лепную простоту, полное отсутствие фальши и богатую внутреннюю жизнь. На портрете она причесана по моде 1910-х годов, в наряд­ном летнем платье. Я же помню ее в черном повязанном назад платке, крайне просто оде­той, спешащей на службу в Гефсиманский скит, или же дома, опустившей голову с пря­мым пробором над работой. Всегда она была быстрой, бодрой, веселой. Главная ее жизнь была в церкви. Подоив утром корову, она спешила в скит к ранней обедне — расстоя­ние от города около трех километров, — так же торопливо возвращалась, чтобы поспеть к утреннему чаю мужа перед уходом его на ра­боту'. Дальше шел день, наполненный трудами, а летними вечерами они вдвоем еще успевали пойти погулять в поле, начинавшееся в конце улицы, и возвращались в сумерках — бодрые, с букетами в руках. Они занимали наверху высокие, всегда прохладные комнаты. Наи­более светлые спальня и кабинет были устав­лены старинной мебелью и полны памятных художественных предметов. На стенах старин­ные портреты, картины, рисунки. Перед обра­зами в спальне всегда была зажжена большая лампада. В комнатах было уединенно, тихо, сокровенно. В такой обстановке, полной кра­сивых, ярких и редких вещей, хозяева их жили требовательной к себе, почти суровой, трудо­вой жизнью. По словам Сергея Голубцова, по вечерам они ежедневно вычитывали монаше­ское правило, во всем подчиняясь указаниям и советам своего духовника, очень в то время почитаемого отца Порфирия, игумена Гефси­манского скита". В 1923 г. единственный сын Олсуфьевых Михаил, выпускник Московского универ­ситета, с благословения родителей выехал во Владивосток, затем эмигрировал в Харбин и оттуда добрался до Бессарабии, где у Ол­суфьевых было имение. Изредка писал роди­телям, подписываясь женским именем Ка­тенька. Олсуфьевы при арестах говорили, что детей у них нет. Умер в Париже в 1984 г. В мае 1928 г. Олсуфьевы покинули Сергиев и с тех пор жили в разных местах Подмосковья. Юрий Александрович ездил на работу в Мо­скву, в Центральные реставрационные мастер­ские. Для изучения и регистрации памятников древнерусского искусства и архитектуры он много ездил по России, и в этих командиров­ках Софья Владимировна была его спутницей и помощницей — транспорт, ночлег и пита­ние им никто не обеспечивал. Последний при­ют Олсуфьевы нашли в поселке Косино Ух­томского района (ныне в черте Москвы), где купили половину дома на деньги, вырученные от продажи двух рисунков В. А. Серова. Софья Владимировна работала художником-реста­вратором декоративно-прикладного искус­ства в ГМИИ им. А. С. Пушкина, реставриро­вала фарфор в музее-усадьбе Кусково. После ареста мужа не имела о нем известий — в то время правду о расстрелянных скрывали от родственников. Ее арестовали 1 ноября 1941 г. (власти были уверены, что "бывшие" аристо­краты ждут прихода немцев) и обвинили в «пропаганда или агитация...». Никакой агитацией Софья Владимировна ни­когда не занималась, но приговор был пред­решен. Свияжская исправительно-трудовая колония № 5, куда она прибыла с московским этапом, размешалась в стенах бывшего Успен­ского монастыря. В той же колонии содержал­ся ее родственник — художник Владимир Ми­хайлович Голицын, писавший родным: "При­говора пока у нас, арестованных в Москве в октябре, нет, но вероятно, скоро будет...". Владимир Голицын умер в лагере от пеллагры в начале февраля 1943 г. Софья Владимировна ухаживала за ним до последней минуты, сооб­щила семье о его кончине и вскоре умерла сама. Ее тело было сброшено в общую могилу-ров возле монастырской стены» (За Христа пострадавшие : Гонения на Русскую Православную Церковь … Кн. 12. С. 132–133).