Солнцев Георгий Евстафьевич, диакон

Отец Георгий был глубоко верующим человеком и добрым христианином. В течение почти полувека, «с благоговением, страхом Божиим и редким усердием» он совершал священное служение в одном и том же храме и, «по своему смиренномудрию, не помышлял о… возвышении в сан иерея, хотя имел на то более других право по своему образованию, как старинный философ [выпускник философского класса семинарии. — Ред.]». Долгое время служа в одном приходе и имея полное право претендовать на перемещение в лучший приход, он не прилагал к этому никаких усилий, довольствуясь своим жребием.

Жизнь свою отец диакон проводил в умеренности и «патриархальной простоте, занимаясь земледелием и скотоводством. К этого рода занятиям и к простому образу жизни он привык от дней детства и юношества… которое… провел в трудах, в разных лишениях и недостатках, так что очень часто приходилось испытывать голод и холод, ходить босиком и только в праздничные дни обуваться в лапотки… И по поступлении на место своего служения… продолжал вести такой же простой, крайне умеренный образ жизни и, таким образом был учителем воздержания для своих домочадцев и для своих собратий...»

Особенно заботился отец Георгий о чистоте в алтаре и церкви, о сохранении священных сосудов, облачения и всей церковной утвари. Часто привлекал к участию в этом своих домочадцев — вдов и сирот, приучая их трудами рук своих служить Церкви. Отношение его к настоятелям «отличалось всегдашнею благопокорностью и уважительностью, точно также и к прихожанам… [он] относился всегда с любезностью и готовностью, и потому пользовался и от них взаимною любовью и уважением».

Господь не судил ему с супругою иметь своих детей, вместо них «Бог послал им детей присных им вдов и сирот, которых они любили как своих детей, и о коих отечески и матерински заботились в течение всей жизни. И не только по отношению к близким родным своим, но и по отношению к дальним родственникам и даже сторонним вдовам и сиротам они старались выражать свою любовь и свою заботу... призревая их в своем доме. Дом их можно было назвать домом призрения нуждающейся братии духовной или богадельнею своего рода».

После увольнения за штат почтенный старец продолжал участвовать в богослужениях в своем приходском храме, долгое время исполнял обязанности диакона в Рославльском монастыре. Любовь его к прихожанам выражалась в усердной молитве об усопших родителях их и сродниках, о чем свидетельствовал его личный синодик, в котором было записано множество имен умерших прихожан, которых он постоянно поминал в церкви, при совершении проскомидии и на ектении во время Литургии, а также во время домашней молитвы. Когда в конце жизни он лишился зрения, то продолжал поминать умерших прихожан, прочитывая при этом на память весь свой синодик.

Благодаря прежнему духовному образованию, строгому воспитанию и умеренному образу жизни, отец Георгий «жил не только без нужды, но имел возможность даже благотворить своей нуждающейся братии и дожил до глубокой старости, не подвергаясь никаким тяжким заболеваниям. Только на конце жизни своей он подвергся тяжкому недугу и лишению зрения. Но это, собственно говоря, был уже не недуг, а естественная старческая немощь, предвозвещавшая ему приближение смертного часа.

И потому на это болезненное состояние почивший смотрел не как на наказание, но как на указание свыше и как на Божие посещение, и с благодушием и терпением переносил тяжкие страдания свои, благословляя Господа Бога: и, наконец, мирно почил после долголетних праведных трудов своих, удостоившись напутствия в святых Таинствах Покаяния, Причащения и Елеосвящения» (Щукин А., протоиерей. Диакон Георгий Евстафиевич Солнцев. С. 221–225).