Огибенин Макарий Мартинович, священник

Родился в семье рабочего, был воспитан в старообрядчестве. В 1890-х проживал у родственников-старообрядцев в Томской тайге, затем перешел в Православие. После того, как в 1901 г. Екатеринбургской духовной консисторией был определен членом епархиального миссионерского комитета, совершал миссионерские поездки по местам распространения старообрядчества на Урале. В этих поездках начал вести путевой дневник, а в 1902 г. в Санкт-Петербурге вышла его книга «День в раскольническом скиту», в которой Макарий Огибенин описал свои наблюдения о жизни старообрядцев.

Обладал сильным голосом, служил благолепно и благоговейно. «Помню высокую фигуру папы, идущего по шлаковой дорожке от ворот к паперти. Ветер развевает его одежду и волосы. Помню гармоническое мощное звучание хора и папин ясный, ровный, величественный голос. Мне всегда хотелось смеяться, и бегали мурашки по спине, когда он заканчивал Евангелие», — вспоминал сын отца Макария Владимир Огибенин. «Отец был образованным. Он очень грамотно и красиво писал, хотя всего добился самообразованием. Характер его был, не в пример маминому, мягким. Нас, детей, никогда не наказывал. Только чуть повышенного тона нам было достаточно. Да и мама не наказывала. Папа много читал. Любил читать о путешествиях, и сам бы путешествовал, если бы было другое время» (из воспоминаний дочери Н. М. Огибениной).

После революции 1917 г. отец Макарий и его семья должны были испить чашу скорбей и страданий за то, что он оставался верным Церкви, принял сан священника и служил в этом сане до конца своих дней. «В те суровые, бескомпромиссные времена, — повествует о судьбе семьи Огибениных внучка отца Макария Т. В. Огибенина, — дети из семей священнослужителей становились изгоями в обществе. "Ты не беспокойся о Наташе, — пишет 21 ноября 1929 года Ольга Ксенофонтовна Макарию Мартиновичу, — кто-то уже донес, что она дочь служителя культа"… До принятия в 1936 году новой, "демократической" Конституции дети священнослужителей не имели права учиться ни в средних специальных, ни в высших учебных заведениях. Бог не обидел талантами Огибениных, но вместо учебы на их долю выпала нередко унизительная борьба за существование. Из дневника Владимира:
"26 июня 1933 года. На Наташу кто-то донес, и ее исключили из музыкального техникума и выслали из города. Из-за отсутствия метрики паспорт мне не дали, а вручили временное удостоверение на три месяца. Маме — на три года".
"30 июня 1934 года. Гнет над нашей семьей все тот же".
"11 октября 1934 года. Паспорт мне выдали только на год. Неблагонадежен. Словом, всё без перемен".
"1 ноября 1934 года. Никак не ожидал, что на Уралмаше откажут".
"6 ноября 1934 года. С 4-го я работаю в Уралэлектромашине. Бухгалтер-финансист Исакова про годовой паспорт спросила: "За папашу?""
"19 сентября 1935 года. За паспортом я ходил двадцать дней. Дело на волоске висело".
"4 марта 1936 года. 15 февраля я уволен по сокращению штата, а с 22-го работаю на кондитерской фабрике. Перед этим получил несколько отказов — по социальному происхождению".
И подобных записей в дневнике Владимира Макаровича немало. А образование В. М. Огибенин все-таки получил: в 1941 году с отличием закончил Свердловское высшее художественное училище.

Еще юношей он взял на себя ответственность за благополучие семьи. Более других членов семьи он сочувствует отцу, делу, которому тот служит: "Как я желал бы походить на него! Память, бывалость, смекалка, сила, голос, общительность — вот его черты" (28 февраля 1931 года). Когда в селе Медведка власти закрыли церковь, Макарий Мартинович исполнял требы на дому, что вызывало понятную тревогу у Ольги Ксенофонтовны. А Владимир подбадривал отца: "Бороду пока, пожалуйста, не стриги" (письмо от 28 января 1928 года). "26 июня 1929 года. Маме очень не нравится его неприспособленность к настоящей жизни, мне — наоборот". <…>

"13 февраля 1931 года. Думаю папе написать, что я все еще не бросил мечтать идти по его стопам. Вся задержка только в том, что я этим страшно наврежу близким, а также и своим детям, если таковые будут"…
"3 апреля 1931 года. Сегодня было бедняцко-профсоюзное собрание и на нем в "разном" был поставлен опять вопрос обо мне. …На вопрос, поддерживаю ли я связь с отцом, я ответил — имею"».

О последних днях священника Макария Огибенина Владимир Макарович записал: «13 июля 1937 года. 8-го в 9 часов утра папа умер. Не могу освоиться с этим. На посту папа умер — исполнил клятву Богу» (Огибенина Т. Исполнил клятву Богу).