Михаил (Чуб Михаил Андреевич), архиепископ

Родился в семье диакона (впоследствии протоиерея) Андрея Трофимовича Чуба. «Получив среднее образование в первой трудовой школе Детского Села, Михаил Андреевич обучался с 1930 года в Заочном гидрометеорологическом институте, а затем — в Заочном институте иностранных языков, который окончил в 1940 году.

Способности к языкам, рано проявившиеся у владыки, были присущи и его родителям. Позднее он отмечал, что своим исследованием о священномученике Мефодии он во многом обязан родителям, и особенно матери, знавшей несколько европейских языков. Архиепископ Михаил в совершенстве владев французским, немецким и английским, знал другие европейские языки, а также древнееврейский» (Высокопреосвященный Михаил, архиепископ Тамбовский ...).

В 1935 г. родители Михаила были высланы в Казахстан на 5 лет. К нему самому никаких обвинений не предъявляли, но «он не старался остаться на месте, оставил хорошую службу и поехал с родителями, чтобы облегчить их тяжелую участь» (О Чубе А. Т. — Пешковой Е. П...). Впоследствии им удалось добиться перевода в г. Рыбинск Ярославской обл. Там Михаил работал преподавателем иностранных языков в танковом училище (в период примерно 1942–1947 гг.). Был удостоен правительственных наград: награжден медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной Войне 1941–1945 гг.» и «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне 1941–1945 гг.»

С 1947 по 1950 гг. будущий архипастырь обучался в Ленинградской духовной академии, получив степень кандидата богословия за работу «Святой Мефодий Олимпийский. Его жизнь, творение и богословие». Исследование и богословское осмысление творений священномученика Мефодия стали делом всей жизни владыки Михаила.

«Промыслом Божиим владыке Михаилу суждено было принести немалую пользу Церкви не только своей научно-богословской работой, но и участием в различных общецерковных мероприятиях международного уровня» (Роль епископа Михаила (Чуба) ...).

Служение владыки Михаила выпало на период новой антирелигиозной кампании и богоборчества. «В качестве главного оружия в борьбе со строптивым священнослужителем власть широко использовала нравственную дискредитацию личности владыки Михаила. Где бы он ни служил, местная власть обязательно разворачивала соответствующую кампанию. Архипастыря обвиняли в наличии "сожительницы из дворян" (особо подчеркивалась недопустимость ее вмешательства в епархиальные дела и тяга к роскоши). Обвинение в сластолюбии, корыстолюбии и честолюбии сопровождалось подсчетом его зарплаты и размеров его дома, содержанием меню его собаки. Все эти сведения собирались для публикации в местных СМИ...

Тем не менее владыка Михаил занимал активную политическую позицию и позволял себе ее демонстрировать в дозволенных рамках. Он продолжал поддерживать переписку с представителями Русской Православной Церкви за рубежом, сотрудничал с редакциями православных журналов, издававшихся Среднеевропейским патриаршим экзархатом в Западном Берлине и Западноевропейским — в Париже... 

Владыка Михаил вызывал подозрения у власти, так как "устанавливал подозрительные связи с авторитетами различных церковных объединений" и, что считалось еще опаснее, с представителями антисоветской эмиграции. Как отмечалось в справке КГБ, епископ Михаил был сторонником "реакционных" идей святого Иоанна Кронштадтского, а также разделял взгляды архиепископа Ермогена (Голубева), который выступал с официальными заявлениями о снятии ограничений и государственного контроля над деятельностью духовенства...

Наряду с этим владыка Михаил был священнослужителем новой формации. Он понимал, что в массовом сознании людей за годы советской власти произошли кардинальные перемены и одними открытыми политическими выступлениями можно привлечь только диссидентствующих верующих. Однако амбиции его были гораздо шире — переломить настроение широких кругов советского социума. Чтобы привлечь внимание советских людей к Русской Православной Церкви, Архипастырь стремился сформировать кадры грамотного и талантливого духовенства, в чем и сам преуспел. Он активно занимался наукой, обращая особое внимание на историю Православия. В частности, в 1964 г. он выпустил книгу "Дополнительные сведения о результате находок в Кумране", которая была издана в Париже...

В то же время высокопреосвященный Михаил стремился расширить число прихожан путем общения и с руководителями христианских сект на территории края, и с представителями Армянской Церкви, и со старообрядцами. Он расширил штаты духовенства, обеспечивая их материально.

Высокопреосвященный Михаил был одним из тех, кто в советское время успешно пытался расширить влияние Церкви за счет внешней стороны церковной жизни. О своих приездах он предупреждал заранее лично по телефону всех местных благочинных, которые должны были оповестить всю прилегающую местность о приезде архипастыря. Местную власть буквально приводило в шок то обстоятельство, что духовенство и монахи устраивали роскошные встречи владыке, устилая его дорогу от машины до храма цветами, коврами, платками, подчеркивая почтение и преклонение перед ним.

Архиепископ Михаил придавал особое значение эмоциональному и эстетическому восприятию храмов и церковных служб, поэтому строго следил за своевременной реставрацией церквей и икон, заботился о качестве церковных хоров и не жалел средств на оплату певчим. При нем стали постоянно обновляться и реставрироваться иконы, фрески, церковная утварь ...

Все это способствовало привлечению новых людей, особенно молодежи, в лоно Церкви» (Повседневные практики церковной жизни ... С. 53–58).

Уполномоченный Совета по делам РПЦ по Ставропольскому краю, где владыка Михаил служил в 1960-е гг., А. М. Нарижный отметил в докладе, что архиепископ Михаил — «ревностный, усердный и умный представитель церковной верхушки, готовый все сделать, чтобы приспособиться к условиям времени, сохранить, а где удастся, то и укрепить положение Церкви» (Архив ЦНЦ. Личное дело архиеп. Михаила (Чуба). Л. 28 — Цит. по: Православная энциклопедия. Т. 45. С. 663).

Протоиерей Владимир Кленин, знавший владыку, вспоминал:

«С самой первой встречи в 1978 году... и до последних дней жизни владыки Михаила меня особенно поражали в нем такие личные качества, как неподдельная человеческая доброта, эрудиция, огромное трудолюбие и исключительный молитвенный подвиг, а лучше сказать — стояние пред Богом...

Когда убеленный сединами владыка перед Престолом Божиим с воздетыми вверх руками возглашал: "Слава Тебе, показавшему нам свет!" или "Яко да под державою Твоею всегда храними, Тебе славу возсылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков", казалось, он, несомненно, видит Бога, стоит перед Ним и беседует с Ним. И, что самое главное, у присутствующих создавалась уверенность, что Господь Бог не только слышит верного раба Своего, но и отвечает ему таинственным образом! Радостное состояние, которое ощущали в эти мгновения молящиеся, если и можно выразить, то разве только апостольскими словами в момент Преображения Господня: "Господи! хорошо нам здесь быть..."» (Воспоминания об архиепископе Михаиле (Чубе) ... С. 36, 39).