Лагов Илья Кузьмич, священник

«Это был человек глубоко верующий и безусловно покорный воле Божией. "Видно, так Богу угодно", всегда говорил покойный, что бы с ним ни случилось. Этим объясняется то поразительное терпение, каким обладал умерший. Он не терялся даже при самых тяжких испытаниях, какие выпадали на его долю (в особенности при смерти жены, оставившей ему восемь человек детей, из которых только один старший в то время кончил духовную семинарию). Он никогда не роптал на Бога, а всю скорбь свою изливал в молитве к Нему о помощи. "Возверзи на Господа печаль твою и Той тя препитает", успокоивал себя и других умерший и, действительно, в молитве к Богу он находил отраду и утешение. Это можно было видеть по тому сияющему лицу и бодрому настроению души, которое не покидало его в годины самых страшных несчастий.

Другою, достойною подражания, чертою характера о. Ильи было его величайшее смирение. "Гордым Бог противится, смиренным же дает благодать", неоднократно говорил он. Покойный ни пред кем не превозносился, считая себя ниже всех, любил говорить не о достоинствах и добродетелях своих, а о недостатках и пороках. Бедняк и преступник были для него те же братья о Христе, что и богач и человек высокой жизни. По своему смирению он спокойно относился к поклонам и похвалам, какие получал, а по своему незлобию прощал всем и все, кто бы и чем бы ни оскорбил его. Что бы ни говорили, что бы ни делали ему плохого — на все у него был один ответ: "Бог с ним!". "Как буду приступать я к Св. Тайнам, когда имею в сердце зло на другого? Бог разве примет мою жертву?" — говорил покойный.

Но что особенно высокого в батюшке о. Илье — это его постоянное размышление и забота о спасении, а отсюда всегдашнее молитвенное настроение и равнодушие к благам мира сего. Слово "Бог" не сходило с его уст. Он любил беседовать о предметах божественных и в этих разговорах находил усладу среди горестей земных. Его душа ничего так пламенно не желала, как спасения ближних и себя. Оглядываясь назад, рассматривая прошлое, он ясно сознавал ошибки и плакал о прегрешениях. Его часто можно было видеть с Псалтирью в руках и слезами на глазах. Это он проверял свою жизнь и умолял Бога о помиловании. Слово Божие, жития святых, отеческие творения были его постоянным и любимым чтением. В них он черпал познания, ими назидался, чрез них восходил душою к небу и отдыхал от житейской суеты. Заботы и печали мира сего были ему не по душе. Занятый "единым на потребу", он не прилагал сердца к богатству, о котором так много пекутся в наш век.

"Сребролюбие — матерь пороков", — говорил покойный словами Златоуста и всю жизнь служил другим — ближним и дальним, а умер всего с 25 руб. В отношении к своим детям о. Илья был любвеобильнейшим отцом. Он всем жертвовал для них, не жалел ни здоровья, ни сил, ни средств, какие были в его распоряжении или приходилось добывать...

В обхождении с прихожанами он был незаменим своею ласкою и простотой: со всяким поговорит, каждого расспросит о его житье-бытье, о его нуждах, горестях и радостях и в нужде поможет, в горе посочувствует и утешит, а в радости порадуется вместе с ним, никого не обидит грубым или надменно-властным начальническим словом, какого не раздавалось из его уст. Не даром прихожане говорят: "нам такого батюшки не нажить"» (К смерти священника о. Ильи Космича Лагова).