Новосельский Петр Иванович, протоиерей, священномученик

Был известен как прекрасный оратор и проповедник, не боявшийся вести открытые диспуты с атеистами.

В доме отца Петра была большая библиотека, где наряду с произведениями русских и зарубежных классиков находилось много книг по медицине. Эти книги помогали ему быть врачом не только для своей семьи, но и для прихожан своего храма. Вместе со старшей дочерью Алевтиной он ухаживал за большим фруктовым садом, разбитым за священническим домом.

15 мая 1918 г. в Балахне состоялось первое уездное учительское собрание, на котором особенно жаркую дискуссию вызвал вопрос о преподавании Закона Божия в школах. Отец Петр отвечал представителям новой власти, что безрелигиозная жизнь повлечет за собой духовное вырождение подрастающего поколения.

Когда в 1922 г. в Балахнинском уезде проводилась кампания по изъятию церковных ценностей, официальные документы отмечали, что «единственным сторонником главы русской церкви Патриарха Тихона, поставившего украшения храмов выше человеческих жизней, оказался балахнинский пастырь Петр Новосельский, но агитация его нежелательных последствий не имела». Таким образом в этих документах явно искажалась позиция святого Патриарха, который, как известно, не возражал против использования церковного имущества для помощи голодающим, но настаивал на том, чтобы не отбирались евхаристические сосуды (что запрещали церковные каноны), и требовал, чтобы Церковь участвовала в процессе распределения вырученных средств по назначению.

Уполномоченным Нижегородского губернского отдела ОГПУ по Павловскому уезду вышестоящему начальству в 1925 г. был подан донос-рапорт такого содержания: «Доношу, что по имеющимся у меня сведениям в городе Нижнем Новгороде имеется поповская организация, которая основой имеет агитацию, как против обновленческого движения, так и против советской власти. Председателем этой организации является протоиерей Спасский, который в настоящее время переехал на службу в город Павлово в Никольскую церковь. Заместителем его является священник Вознесенской церкви города Нижнего Новгорода Плисс. В организации фигурируют как активисты священник Нижегородского уезда Сигрианский, священник Новосельский и ряд других… Сбор на собрание бывает весьма конспиративно, приходят поодиночке». Нижегородское духовенство обвинялось в верности «Тихоновскому течению», организации нелегального кружка по борьбе с атеизмом и хранении религиозной литературы. После доноса последовали аресты духовенства. В обвинительном заключении про отца Петра будет сказано, что он «…виновен в том, что по приглашению Никольского и Пылаева принимал участие в работе кружка, посетил три его собрания. Кроме этого при аресте у Новосельского обнаружены рукописные книги "Христос, как история и личность”, "Буддизм и его отношение к христианству"». В показаниях отца Петра указано, что «ему часто приходилось выступать на религиозных диспутах, и вопросы апологетические для него были необходимы, именно для этой цели он встречался с другими священнослужителями. Сам он живет в городе Балахне, где часты диспуты и его приглашают в качестве оппонента. А потому ему необходимо было пополнять знания. Преступным он это не считает».

Во время первого ареста отца Петра умер его малолетний сын Владимир. Мария Васильевна направила в Балахнинский отдел ГПУ заявление с просьбой отпустить мужа на похороны: «Я нахожусь в ужасном положении. У меня умер сын, на что у меня есть свидетельства о смерти от врача и Балахнинской милиции, а потому прошу отпустить моего мужа Петра Новосельского, хотя на время похорон домой. Похороны завтра, уже четвертый день. Прошу не отказать в моей просьбе». Просьба была удовлетворена, и отец Петр смог ненадолго вернуться домой, совершить отпевание и похоронить своего сына.

На фотографии, присланной батюшкой из Воронежа в Балахну семье Зеленихиных, были написаны такие слова: «Думаю, что нам Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы, как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне…»

Осенью 1927 г. последовал второй арест за «антисоветскую пропаганду». Отец Петр проходил по одному делу со священником Ильей Ивановичем Пироженко. Из обвинительного заключения: «Новосельский Петр Иванович <…> арестован был 24 октября 1927 года Воронежским ГО ОГПУ совместно с Пироженко Ильей Ивановичем по обвинению в том, что они, являясь административно сосланными священниками, ведут антисоветскую деятельность, с амвона произносят проповеди антисоветского характера. При аресте Новосельцева были обнаружены в алтаре под престолом тетради с антисоветскими изречениями.
В представленном обвинении Новосельцев [так в тексте. — Ред.] виновным себя не признал. Изобличается показаниями свидетелей и изъятыми антисоветскими проповедями» (Новосельский Петр Иванович ...).

Его старшая дочь Алевтина после окончания школы не могла поступить в вуз, т. к. являлась дочерью «врага народа». Отец Петр из Туруханской ссылки написал комиссару народного просвещения А. В. Луначарскому письмо с просьбой о помощи : «Простите, что я осмеливаюсь писать Вам и беспокоить Вас. Я священник православной церкви г. Балахны Нижегородской губернии и, как священник, в 1926 году был выслан из пределов Нижегородской губернии, получил 6 лет. После скитаний в Уральской области я, наконец, казалось, устроился при Покровской церкви города Воронежа. Здесь служил около году и 23 октября 1928 года вновь был арестован. Меня, проморив в разных тюрьмах и не предъявив ни одного факта моей виновности, административно выслали в Сибирь, и в Новосибирске направили в самые отдаленные края Туруханского края — в станок Вершинское, находящийся в 45 верстах от рудника, имеющегося на картах Сибири по реке Енисею.

Я терпеливо нес свой крест, утешался словами святого апостола Петра в его 1-м послании (гл. 4, ст. 12–16), который говорит нам: "Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое. А если как Христианин, то не стыдно, но прославляй Бога за такую участь", а совесть моя спокойна. Но у меня есть семья: жена и три дочери. Одна дочь, — Алевтина, — в 1927 году кончила школу второй степени, а две еще маленькие — шести и двух лет. От детей своих, еще не окрепших в житейской борьбе, я не в силах требовать, чтобы и они так же терпеливо переносили неправду, как переносим мы с женой, а их заставляют страдать только потому, что они мои дети.

После моей высылки семья осталась совершенно без средств. Старшая дочь поступила в няньки, так как никакой другой работы по ее способностям и желанию нигде не давали по ее социальному положению. Подруги ее или устроились на местах, или поступили в высшие учебные заведения, и моя дочь страстно желала продолжить свое образование. В Воронеже подавала она в Университет, в Педагогический институт, но ее не только не допустили к экзамену, но даже не приняли от нее документы. Она писала мне, что в страшном отчаянии. Я неоднократно читал и слышал в речах представителей советской власти, что советская власть не мстит, а только исправляет преступников. Пусть она за мои идеологические и религиозные убеждения считает преступником меня, но почему такое отношение к моим детям?

Я обращаюсь к Вам не только как к Комиссару народного просвещения, но и как к человеку, который может понять детей, рвущихся к знанию. Я немного прошу у Вас: дайте моей дочери возможность держать экзамен в какое-нибудь высшее учебное заведение. Пусть отнесутся к ней со всей строгостью, предъявят повышенные требования против других детей, но это ее уже успокоит и возвратит ей веру в то, что есть еще правда в людях.

Адрес ее: гор. Балахна Нижегородской губернии, дочери ссыльного священника Покровской церкви Алевтине Петровне Новосельской. Если этого не возможно сделать ей по праву, то сделайте ей как милость и без того уже много пострадавшей за своего отца» (Житие священномученика Петра Новосельского (1883–1937)).

В 1934 г., по возвращении из сибирской ссылки, отец Петр стал служить в г. Горьком, в кладбищенской Казанской церкви бывшего Нижегородского Крестовоздвиженского женского монастыря. Жить в Балахне ему было запрещено, но было получено разрешение навещать свою семью. В г. Горьком он жил на улице Большая Перекрестная, в районе так называемых Больших оврагов.

Весной 1935 г. ему было предъявлено обвинение в том, что он «произносит проповеди антисоветского содержания, в целях насаждения контрреволюционных идей в массе населения. По сговору с митрополитом Евгением (арестован), с причтом церкви и церковным советом принимал участие в литургии в день 1 мая, с целью отвлечения двух тысяч граждан от участия в первомайской демонстрации» (Новосельский Петр Иванович ...).

Были среди нижегородского духовенства и те, кто дал показания сотрудникам НКВД против митрополита Евгения (Зёрнова) и отца Петра. Один из священников на допросе показал следующее: «В конце Пасхи 1934 года священник Новосельский П. И. произнес большую проповедь о страданиях Христа в Крестовоздвиженской церкви, слушателем которой был и я лично. Он говорил следующее: "Мы обычно малодушествуем, когда страшные современные условия жизни неожиданно вырывают из нашей среды то одного, то другого от наших близких, обрекая их на различные страдания. Современные условия жизни сравниваются со зловещими черными тучами, несущими с собою человеку опустошение и разрушение. У верующего человека не должно быть никакого страха и малодушия, какой бы ужасной не была его жизнь. Почему, — потому, что, как крестные мучения Христа кончились его воскресением, так и все наши страдания, какие мы переносим от всех современных условий жизни, должны так же кончиться нашим православием и победой над всеми темными силами, которые создают нам все эти условия жизни". Настоящая проповедь была произнесена при большом участии в церкви слушателей и богомольцев» (Там же).

Другой лжесвидетель показал: «Священник Новосельский Петр 1 и 26 января 1935 года в Крестовоздвиженской церкви говорил такие слова: "Мы позабыли братскую Христовую любовь, современная классовая борьба, заменившая Христовую любовь, отвлекает нас от истинного счастья. Так давайте же отстанем от этой ненужной нам борьбы и будем строить себе счастье и благополучие в духе Христовой любви и веры"» (Там же).

Несмотря на изнурительные допросы и очные ставки, своей вины обвиняемые не признали.

Через два месяца после ареста Мария Васильевна добилась свидания с мужем, и дети видели отца в последний раз. В памяти младшей дочери Ольги навсегда сохранилась картина рассыпанной по полу вишни, привезенной ими для отца Петра, и белый платок, которым он махал им вслед из узкого окна тюремного барака.

11 июля 1935 г. было подписано обвинительное заключение и дело направленно на рассмотрение в Москву. «Группа руководящих служителей религиозного культа гор. Горького, участники которой в абсолютном большинстве своем в прошлом имели судимости за контрреволюционную деятельность… под предлогом укрепления религии, вела активную контрреволюционную работу, направленную против культурных, политических и других мероприятий, проводимых партией и Советским правительством. Основным методом воспитания в антисоветском духе и внедрения контрреволюционных идей в массу населения, участники группы… избрали как способ произношение проповедей с церковного амвона антисоветского содержания в церквях г. Горького и прилегающих к нему районах…» (Там же).

Священномученик Петр был обвинен в том, что «будучи враждебно настроенным к Соввласти и имея тесную связь со служителями религиозного культа Зерновым, Македонским и другими, систематически использовал церковный амвон в контрреволюционных целях и вел антисоветскую агитацию. 1 мая сего года принимал активное участие совместно с Зерновым, Македонским и другими в служении торжественной литургии с целью отвлечения граждан от участия в первомайской демонстрации… Обвиняемый Новосельский П. И. виновным себя не признал. Но собственными и свидетельскими показаниями и очными ставками в преступлении уличен полностью» (Там же).

В лагере ра­бо­тал сче­то­во­дом, учет­чи­ком мо­ло­ка, пче­ло­во­дом. В «Ха­рак­те­ри­сти­ке за­клю­чен­но­го» го­во­ри­лось: «Участ­во­вал в лик­ви­да­ции негра­мот­но­сти. По­ве­де­ние без­упреч­ное в бы­ту и на про­из­вод­стве» (Там же).

31 ав­гу­ста 1937 г. отец Петр был аре­сто­ван в ла­ге­ре.

Из об­ви­ни­тель­но­го за­клю­че­ния: «Про­во­дил цер­ков­ные бо­го­слу­же­ния и кре­ще­ния де­тей. Как быв­ший свя­щен­ник, не от­сту­па­ет от сво­их ре­ли­ги­оз­ных убеж­де­ний. В мар­те 1937 г. про­из­вел неле­галь­ное кре­ще­ние ре­бен­ка з/к Ме­жа­го­то­вой, кре­ще­ние про­из­вел в зда­нии ба­зы, а вме­сто ку­пе­ли при­спо­со­бил таз, в ко­то­ром по­и­ли те­лят». В контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти отец Петр ви­нов­ным се­бя не при­знал. Из ма­те­ри­а­лов де­ла: «На до­про­се от­ри­цал факт кре­ще­ния ре­бен­ка. Ска­зал, что это­го не бы­ло и тре­бо­вал раз­об­ла­чить кле­ве­ту, ска­зал, что о бо­го­слу­же­нии у кре­ста ни­че­го не зна­ет» (Там же).

В последнем письме из Карагандинского лагеря отец Петр сообщал жене, что за хорошую работу учетчиком скота его должны отпустить домой.

Однажды семью Новосельских в Балахне навестил священник, отбывавший срок вместе с отцом Петром. Он выразил сомнения в том, что его отпустят, поскольку тот даже в лагере говорил правду. Молились там все тайно под одеялом, и только один отец Петр молился открыто.

На письма и запросы Марии Васильевны, супруги отца Петра, официальные органы отвечали, что батюшка умер в годы войны от болезни (Житие священномученика Петра Новосельского (1883–1937)).