Воробьев Владимир Иванович, протоиерей

«Никакие силы не погубят Церковь. Скорее государство погибнет, чем Церковь» — это слова из протокола допроса протоиерея Владимира Воробьева. Вскоре он будет расстрелян по обвинению в участии «в контрреволюционной группе церковников» и антисоветской агитации.

Владимир Иванович Воробьев родился в семье преподавателя математики Рязанской семинарии и рано потерял отца. После кончины Ивана Алексеевича Воробьева воспитание четверых детей легло на плечи их матери Надежды Харлампиевны, происходившей из духовного сословия. Жизнь на пенсию была трудной, и мальчику приходилось делить с матерью как обязанности по дому, так и заботы о младших сестрах, что, однако же, никак не помешало его успешной учебе. После трех классов Рязанской классической гимназии он успешно окончил Рязанское духовное училище, Рязанскую семинарию, а затем — с золотой медалью — и Московскую духовную академию, получив степень кандидата богословия. По окончании учебы молодой человек вернулся в родной город и до своего рукоположения преподавал в Рязанской духовной семинарии.

Седьмого августа 1905 года Владимир Воробьев был рукоположен во священника  епископом Архангельским и Холмогорским Иоанникием (Казанским). В течение двух лет отец Владимир служил настоятелем Спасо-Пребраженского собора  в Соломбальском округе Архангельска. Ему выпало редкое счастье сослужить Иоанну Кронштадтскому, когда тот посещал родную Архангельскую губернию и служил в архангельских храмах и домах горожан. Позднее отец Владимир вспоминал: «Отец Иоанн всегда служил с чрезвычайною силою, дерзновенно, не только запечатлевая слова, но прямо врезая их в души, словно стальным резцом, временами потрясая до самой глубины особенно отзывчивые, чуткие души».

Служение отца Владимира в Архангельске отмечено происшествием, приведшим к трагедии, и именно ему удалось предотвратить последствия более масштабные. 19 октября 1905 года произошло столкновение толпы политических ссыльных и учащихся с манифестацией граждан, возмущенных глумлением над государственным флагом и портретом императора Николая II, которое накануне устроили революционеры. В ходе беспорядков два человека погибли. По свидетельству «Архангельских епархиальных ведомостей» вызванные солдаты ничего не предпринимали, и успокоить толпу сумел лишь отец Владимир, подошедший к  месту  событий из Соломбальского собора во главе крестного хода. «О. Владимир Воробьев, — писали «Ведомости», — с крестом в руках обратился к народу с горячим словом увещания прекратить междоусобную вражду... Расходившиеся страсти возбужденной толпы постепенно утихали, и все участники патриотической манифестации отправились за крестным ходом к Соломбальскому собору, перед которым на площади был совершен молебен. Обратно в город процессия всею массою прошла спокойно без всяких инцидентов».

Значительная часть жизни и служения отца Владимира связана с Саратовом и Саратовской губернией. Именно в Саратове он венчался с Ольгой Николаевной Ливановой, дочерью настоятеля саратовской Вознесенско-Горянской церкви Николая Николаевича Ливанова. В этом браке родились восемь детей — двое сыновей и шесть дочерей. По свидетельству внучки супругов Воробьевых Ольги Алексеевны Дурбажевой это была редкая пара по преданности и бережному отношению друг к другу и моральным стержнем, духовной опорой большой семьи был отец Владимир. В 1907 году он начинает служить в Воскресенской кладбищенской церкви Саратова, затем становится настоятелем Женского Крестовоздвиженского монастыря, в 1913–1914 годах преподает также в Саратовской духовной семинарии. С 1913 года до самого своего выдворения из Саратова в 1920-м отец Владимир служил настоятелем Духосошественской церкви. Впереди его ждали тяжелые испытания и гонения.

С приходом к власти большевиков в Саратове — как и во всей стране — для православных священников наступили сложные времена. Уже 20 января 1918 года Советом народных комиссаров был принят печально известный декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». 28 января 1918 года в Саратове состоялся всенародный крестный ход во главе с епископами Саратовским Досифеем (Протопоповым) и Петровским Дамианом (Говоровым). По свидетельству очевидца в нем участвовали тысячи людей, и церковные песнопения, блестящие хоругви, множество икон, вместе с плывущим над толпой огромным крестом производил неизгладимое, потрясающее впечатление. С речью на площади выступал протоиерей Владимир Воробьев. В конце этого же года он был арестован и пять месяцев без суда провел в заключении. 

В 1920 году Духосошественский храм захватили обновленцы, и отец Владимир был переведен в Димитриевскую церковь села Тепловки Саратовской губернии. При этом в Саратовской ЧК ему было поставлено условие: с прихожанами не прощаться и никаких речей не произносить. После пятилетней службы в Тепловке отец Владимир начал служить в Свято-Троицком соборе города Балашова той же Саратовской губернии, но меньше чем через год (22 июля 1926 г.) был арестован во второй раз по обвинению в антисоветской агитации. В вину отцу Владимиру и «священнику гражданину Маматову» вменялась и организация общества помощи бедным, а также сбор денег для поддержки ссыльного епископа Досифея, организация диспутов на религиозные темы и многое другое. Протоиерей Владимир Воробьев объявлялся идейным руководителем некоей группы, развивавшей, как сказано в обвинительном заключении, «антисоветскую деятельность  среди крестьянской массы и граждан г. Балашова». Через полгода был вынесен приговор — ссылка на три года в Алтайский край.

За ссылкой последовало лишение еще на три года права проживания в крупных городах с прикреплением к определенному месту жительства. Отца Владимира «прикрепили» к городу Тотьме Вологодского края (ныне Вологодская область). В Тотьму  к нему приехала Ольга Николаевна с тремя младшими дочерьми, чтобы в эти тяжелые годы быть рядом с мужем. Добираться до места назначения пришлось очень долго — и пароходом, и поездом и гужевым транспортом. Жили в одной проходной комнате, и  каждый день, как у всякого ссыльного, начинался с поисков временной работы. Устроиться на постоянную работу никакой возможности не было: ссыльных на нее не брали, да она и попросту отсутствовала в небольшом городке. Удачей была работа на лесосплаве, но появлялась она лишь в сезон и была весьма тяжелой: требовалось таскать багром бревна, стоя по колено в воде.  Сложения отец Владимир был совсем не богатырского, но никогда не жаловался на здоровье и тяжелый труд. Вообще в семье Воробьевых не было места унынию, жалобам на голод, холод и иные тяготы. Отец Владимир был неизменно энергичен и бодр, много занимался с детьми — читал, рассказывал, проверял уроки, а после ежевечерней семейной молитвы уходил в сени, где подолгу горячо молился.

Из ссылки семья вернулась в сентябре 1932 года и поселилась в Энгельсе все той же Саратовской губернии (в тот период она называлась Нижне-Волжской областью). Отец Владимир стал служить вторым священником в Вознесенской церкви, но через семь месяцев последовал очередной арест на основании того, что отец Владимир якобы «систематически ведет антисоветскую агитацию против проводимых партией и правительством мероприятий».

Виновным себя он ни в чем не признал, и хотя следствие велось активно и ускоренным темпом, улик, достаточных для суда собрать так и не удалось. 23 июня 1933 года отец Владимир был освобожден из-под ареста под подписку о невыезде.

В те годы (1920–1930) перед православными священниками стоял выбор: сохранить верность пастырскому долгу и подвергнуться гонениям, перейти в обновленцы, или же вообще отречься от сана. Ольга Алексеевна Дурбажева сохранила семейное предание, по которому именно третий вариант — публичное показательное отречение в зале оперного театра, власти предлагали отцу Владимиру. Взамен была обещана хорошая должность в Саратовском университете, квартира и приличная зарплата. «Дочь Надежда была свидетельницей разговора родителей после очередного "заманчивого" предложения властей: "Володечка, я больше так не могу, у меня нет никаких сил. Подумай, что будет с нашими детьми", — плакала мама. Ответ отца: "Олечка, успокойся. Бог моих детей не оставит"» (Никакие силы не погубят Церковь). Эти слова лучше всего характеризуют отца Владимира Воробьева. Всю свою жизнь он оставался образцом веры в Господа и верности пастырскому долгу.

Последнее место служения протоиерея Владимира Воробьева — город Аткарск теперь уже Саратовского края. Там 28 апреля 1935 года скончалась Ольга Николаевна. Свой долг отец Владимир видел в том, чтобы похоронить жену в семейном склепе Ливановых на Воскресенском кладбище Саратова, рядом с ее отцом, братьями и другими родственниками. Хлопотать об этом ему пришлось в Москве, но разрешение было все-таки получено, и в сентябре 1936 года он перевез гроб с телом жены из Аткарска в Саратов. «На Воскресенском кладбище Саратова 12 сентября в последний путь Ольгу Николаевну провожали прихожане Духосошественской церкви, всего около 50 человек. Некто из бдительных граждан написал заявление в НКВД о "сборище монашества и церковников", которые собрались на кладбище. Преступлением посчитали и то,  что "с зажженными свечами монашки, руководимые попом Воробьевым, распевали песни религиозного характера, тем самым привлекали к себе массу любопытствующих"» (История жизни, гонений и скорбей священника Владимира Воробьева). 

Перезахоронение жены оказалось поводом для четвертого ареста (17 октября 1936 года): протоиерей Владимир Воробьев обвинялся в том, что «организовывал демонстративные сборища церковников на кладбищах и проводил в своем окружении контрреволюционную агитацию, распространял контрреволюционные агитационные провокационные слухи». 10 апреля 1937 года отец Владимир был приговорен к трехлетней ссылке в Восточный Казахстан. Срок ссылки исчислялся с момента ареста, реально же в поселке Семиярка Бескаргайского района он провел семь месяцев: 15 ноября 1937 года отца Владимира Воробьева арестовали в последний раз.

В Семиярке ссылку отбывали шесть православных священников. «Их вина состояла только в том, что они оставались верны своему пастырскому долгу до конца. Как и в каждой ссылке, их жизнь состояла из поисков случайных заработков. Зарабатывали на хлеб пилкой дров, ловлей рыбы, дежурством у складов. Хлеб в поселке продавался только в небольшом количестве, а других продуктов практически не было. Местное население, люди другой национальности и веры, относились к ссыльным враждебно. Жившие сами в нищете, они смотрели на ссыльных русских, как на нахлебников, и питали к ним ненависть. Священники часто по двое-трое собирались для совместной молитвы, и бдительные граждане информировали об этом власти» (Пять писем). По-видимому, по этим доносам власти и сфабриковали «Дело контрреволюционной группы церковников». Одновременно с отцом Владимиром были арестованы и остальные ссыльные священники.

Обвинение было абсурдным — «Участие в контрреволюционной группе церковников, систематическую антисоветскую агитацию, клеветнические измышления о Советской власти и выборах в Верховный Совет». Тем не менее, 25 ноября 1937 года «тройка» при УНКВД СССР по Восточно-Казахстанской области вынесла решение о расстреле семи человек, в том числе отца Владимира Воробьева. В два часа ночи 28 ноября приговор был приведен в исполнение предположительно в окрестностях Семипалатинска.

В 1966 году Владимир Иванович Воробьев был реабилитирован прокуратурой Семипалатинской области. В 1989 году решение о реабилитации приняла и прокуратура Саратовской области.

М. Н. Томашевская