Сахаров Иван Иванович, протоиерей

Из воспоминаний Надежды Владимировны, внучки о. Иоанна: «У дедушки был брат (имя его неизвестно). Еще до Октябрьского переворота он связал свою жизнь с революционной деятельностью. Во время служения отца Иоанна в Ялуторовске его как политического ссыльного провозили через этот город на сибирские рудники. Когда дедушка узнал об этом, он распорядился приготовить как можно больше снеди, чтобы отнести ее к поезду. Напекли несметное количество пирогов, ватрушек, булочек – полную бельевую корзину. Поезд стоял на станции всего две-три минуты, а идти надо было километра полтора. Корзину тащили всей семьей попеременно. К счастью, вагон затормозил неподалеку, и все это богатство было передано сопровождающему конвоиру. Ссыльные благодарили со слезами на глазах. Несмотря на столь разные жизненные пути, брат-священник не мог отказать брату-революционеру в куске хлеба» (Цит. по: Возвращенная память : Судьбы священнических ветвей Сахаровых – Тоболкиных – Протопоповых...).

В кон. 1920-х – 1930-х жил в семье дочери Любови в г. Ялуторовске.

После закрытия и разрушения в 1931 Ялуторовского Сретенского собора отец Иоанн переехал на жительство в г. Тюмень. Сначала снимал квартиру на ул. Орловской, в доме 43, затем — на Крыловской улице. 

Из воспоминаний внучки Надежды Владимировны Сахаровой:

«Было очень тяжело. Дедушка жил в постоянном напряжении. Вздрагивали при малейшем стуке. У хозяев был сеновал, и дедушка прятался в сено, потому что в любой момент в доме могли явиться непрошеные гости из ГПУ. Тогда дедушка уже не служил.

Однако и в такие времена он надевал рясу, фиолетовую шапочку (скуфью — прим. авт.), брал меня за ручку, и мы шли к Всехсвятской церкви. Сначала дедушка подходил к могилке, где был похоронен его сын Николай, вставал на колени, молился. Потом заходил в церковь, где разговаривал со священником и вносил плату за сохранность могилы. Впоследствии ее закатали под асфальт.

Когда дедушка снимал квартиру на Крыловской, мама два раза в неделю снаряжала меня туда с двумя ковригами хлеба в специальной холщовой сумке. Это был подовый ржаной хлеб, испеченный мамой. Когда я приходила к дедушке, он обычно сидел за самоваром и наливал себе чай, прихлебывая гречневой крупой — хлеба не хватало. Дедушка собственноручно вынимал ковриги, отрезал кусочек и ел с необыкновенной бережностью и умилением.

В 1936 году дочь Мария Ивановна забрала отца Иоанна к месту служения своего мужа — настоятеля храма в селе Чудово Свердловской области. На прощание все стали просить, чтобы дедушка спел (отец Иоанн изумительно пел). И он запел. Это была песня на слова Льва Модзалевского "Расскажи, мотылек":

Расскажи, мотылек,
Чем живешь ты, дружок?
Как тебе не устать
День-деньской все порхать? —
Я живу средь лугов,
В блеске летнего дня;
Ароматы цветов —
Вот вся пища моя!
Но короток мой век —
Он не долее дня;
Будь же добр, человек,
И не трогай меня!

После того как отец Иоанн уехал, мы больше ничего о нем не знали…» (Цит. по: Возвращенная память : Судьбы священнических ветвей Сахаровых – Тоболкиных – Протопоповых...).

С 1936 года до самой кончины отец Иоанн проживал в селе Коркинском Туринского района Свердловской области в семье своего зятя, протоиерея Андрея Чудова (сведения предоставлены исследователем Еленой Леонидовной Новиковой).