Первушин Иван Михеевич, священник

Замечательный ученый-математик, просветитель и краевед, священник Иван Михеевич Первушин родился 15 января 1827 г. в семье пономаря Михея Первушина в Лысьвенском заводе Пермской губернии и был первенцем среди семнадцати братьев и сестер. Его детство прошло в семье дедушки — священника Ивана Первушина. В 1838 г. он стал учеником Пермского духовного училища, в 1842 г. — студентом Пермской духовной семинарии. Через двадцать лет отец Иоанн писал: «Только необыкновенная сердечная привязанность к выкладкам, или, точнее, страстное желание постичь истину, решить вопрос: прекратятся ли и скоро ль прекратятся непроизводные числа, и затем последуют производные только, возбуждали мои пробудившиеся умственные силы. Несколько раз бросал, даже вовсе уничтожал все свои трудовые выкладки, но отчаяние проходило, и я с еще большим жаром, большим ожесточением принимался за неблагодарный труд, вредивший и здоровью» (В плену у чисел).

Окончив семинарию в 1848 г. первым учеником, он, единственный из выпуска, был отправлен на обучение в Казанскую духовную академию за казенный счет. Интересен эпизод, описанный Иваном Михеевичем в его воспоминаниях об этом периоде своей жизни, о северном сиянии в Лысьвенском заводе: «Мне приходит на память так называемое "отверзтие неба", какое я видел в морозное зимнее утро, отправляясь со святок от дедушки из Лысьвенского завода Пермского уезда и поднимаясь на крутую гору (Липовскую). Небо отворялось на несколько секунд близ самого зениту, несколько уклоняясь к северо-западу. Я успел прочесть молитву: "Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!". А прежде того слыхал я от матери и от других людей, что все исполнится, чего ни попросишь во время отверзтия неба» (Родом из Лысьвы ...).

Из Казани он писал родителям в Архангело-Пашийский завод мудрые письма-размышления: «...воспользуйтесь хорошенько свободным временем и не рассиживайте на печи или палатях... Между людьми жить и людей узнавать и изучать — дело крайне необходимое...» (Казань, 31 марта 1849 г.). Почтение к родителям чувствуется в каждом письме: «Возлюбленный Тятенька, М. И. Возлюбленнейшая Маменька, П. А. Любезнейшая бабушка, С. Ф.». В другом письме он писал: «Воспитание других, приготовление новых поколений, которые заменят нас некогда и будут знать более нас, будут умнее нас — дело важное, человечественное. Это вопиющая потребность нашего духа. Сообщим им свои опыты и наблюдения. Предостережем их от заблуждений и ошибок, и они далее двинутся, скорее пойдут к истине. А истина всего дороже для нас» (Казань, 30 сентября 1849 г.). Заканчивал письма Иван Михеевич такими словами: «Оставайтесь с Богом, милые мои! Желаю Вам всевозможного счастия, более же всего — "веселости, этого драгоценнейшего достояния души человеческой"» (Родом из Лысьвы ...).

Казанскую академию он окончил со званием кандидата богословия. На выпускном экзамене присутствовал академик Пафнутий Львович Чебышев, который высоко оценил математические способности студента Ивана Первушина и рекомендовал обратить на него внимание. Дальнейшая судьба молодого ученого складывалась непросто. После окончания академии он стал преподавать математику в родной семинарии. С 20 февраля 1854 г. по 1 ноября 1856 г. служил священником Свято-Троицкой (Слудской) церкви г. Перми. Эти годы принесли ему так много горя, что долгие годы Иван Михеевич не хотел вспоминать их. Позже он написал: «Тут бушевали страсти и произвели столько крушений, что припамятование становится болезненным для меня...» (Родом из Лысьвы ...). 

В 1950 г. советские историки обнаружили в архивах список членов пермско-казанского революционного кружка, составленный в 1862 г. флигель-адьютантом подполковником Мезенцевым. В этом списке упоминается имя Ивана Михеевича Первушина — под рубрикой «П» и за № 8 значится: «Первушин, священник в Шадринском уезде Пермской губернии». И приписка: «Сомнительно, чтобы и ныне участвовал». Вероятно, в 50-х годах Первушин участвовал в нелегальных собраниях. Возможно, его дальнейшее назначение рядовым священником в далекое село — это наказание, своего рода ссылка.

В конце 1856 г. кандидат богословия Иоанн Первушин был определен приходским священником с. Замараевского Шадринского уезда, где прожил двадцать семь лет. Его убедительные, хорошо понимаемые народом и с любовью сказанные проповеди привлекали людей. Он добился открытия в селе начальной школы для крестьянских детей, организовал воскресную школу для взрослых и сам в этих школах преподавал. Отец Иоанн уважал личность ребенка и не наказывал детей за шалости. «Не всякий же порыв свободы, — объяснял он, — есть своеволие, заслуживающее кары. Пусть себе шалят юные: будут старше — сделаются умнее». Обучая грамоте по собственному методу, он использовал таблицы, отражающие последовательность обучения. Свои педагогические находки отец Иоанн изложил в «Шадринском вестнике» под заголовком «Новая русская азбука» (Учительское подвижничество в Южно-Зауральской провинции ...). Особое внимание он уделял воспитанию девочек, настаивая на том, что женщина — не домохозяйка, а душа семьи: «Да, наконец поднят и многими понят вопрос о положении женщины на Руси. Какое светлое значение получает семья! Какое поле открывается для деятельности и сердца женщины! В женские учебные заведения уже проникла мысль — готовить воспитанниц не для кухни только и бала... Одаренность матери не ограничивается одним питанием детей — нет, — она должна родить в дитяти и понятия, и чувства — нужно духовное рождение» (Сельский учитель ...).

25 декабря 1860 г. появился рукописный журнал «Шадринский вестник». Отец Иоанн писал: «Природа, общество людское, небо, земля, крестьянин, баба и девка, лавка, праздники, церковь и ее торжество — все это будет предметом наблюдения журнала. <...> О земном и небесном, только свое, а не чужое. Факты, факты и мысль, освещающая факты, — вот что нам нужно». Страниц «Шадринского вестника» не коснулась цензура. Журнал издавался два года (1860–1862). На его страницах автор вскрывал пороки современного ему общества: взяточничество чиновников, жадность и лихоимство служителей Церкви, невежество и грубость мещанства и ненависть к просвещению. Он призывал к изучению наук, самостоятельности и смелости мышления, глубокому проникновению в сущность общественных отношений, познанию культуры русского народа. Все это обратило на себя внимание властей, и в 1862 г. «крамольное издание» было запрещено, а заодно была закрыта и школа. 

В Замараевском священник вел метеорологические записи для обсерватории Уральского общества любителей естествознания, был корреспондентом периодических изданий, записывал произведения устного поэтического народного творчества (Имен связующая нить). В 1878 г. с отцом Иоанном познакомился и длительное время жил у него в с. Замараевском, будучи командированным в зауральский край для антропологического изучения мещеряков и раскопок курганов зауральских степей, профессор Николай Юрьевич Зограф. После смерти Ивана Михеевича он написал в «Московских ведомостях»: «Это был один из симпатичнейших, благороднейших и замечательных представителей сельского духовенства... я познал истинного ученого, не по обязанности... а ученого вследствие истинной любви и преданности к науке...». Профессор отмечал, что отец Иоанн был и большим философом, поражавшим его в их совместных беседах «оригинальностью и цельностью своего миросозерцания». По воспоминаниям Н. Ю. Зографа, библиотека Первушина заключала в себе немало философских трудов, преимущественно в оригинале, т. к. Иван Михеевич очень хорошо читал на трех европейских языках и не доверял переводчикам. Иван Михеевич был человеком неописуемой доброты, чем злоупотребляли все, и крестьяне, и родные, и знакомые, и даже нередкие в этих краях беглецы из Сибири. Со стороны Первушина никому не было ни в чем отказа, и старушка, заведовавшая хозяйством отца Иоанна, рано овдовевшего, не раз жаловалась Зографу на «непрактичность» священника. «Вот, — говорила она, — приход хоть куда, барином жить можно, а он знай корпит над книгой, а о хозяйстве и ухом не ведет». За это паства Первушина души в нем не чаяла, и не раз Зографу приходилось слышать от прихожан священника благодарности и благословения имени отца Иоанна. «Отец Иоанн Первушин... в жизни моей был явлением, правда мимолетным, но отрадным, успокаивающим» (Воспоминания профессора Зографа о И. М. Первушине).

Уже позже, когда отец Иоанн служил в с. Мехонском, бывал у него Константин Дмитриевич Носилов — уроженец тех мест, уральский писатель, исследователь Полярного Севера России, получивший образование в Пермской духовной семинарии. Он писал: «С отцом Иваном можно говорить обо всем, он не узкий специалист, много читает, выписывает до десятка различных журналов, следит даже за политикой и знает жизнь, литературу, вопросы дня почти так же, как любой столичный житель. Чтение для него — отдых. <...> Это какая-то кипучая натура, которая словно боится один день потерять в своей жизни, чтобы не отметить его своей работой, чтобы что-нибудь не сделать для науки или пользы общества» (Сельский учитель ...). И когда Носилов рассказывал об Иване Михеевиче во Франции, то заграничные друзья интересовались: на кафедре какого университета преподает сей ученый муж. Константин Дмитриевич, посетивший Ивана Михеевича незадолго до его смерти, оставил потомкам ценное свидетельство: «Весь его просторный кабинет... был буквально завален разными математическими книгами. Тут выставлялся с этажерки объемистый солидный том, там — целая кипа трудов, тут с полки глядели не менее толстые теории чисел Эдуарда Люкаса, здесь книги знаменитых математиков: Чебышева, Лежандра, Римана, не считая уже тех повременных изданий, которые высылали ему русские и иностранные ученые, математические общества. И все это было перемешано с его бесчисленными математическими выкладками, проверками, задачами, набросками, которые повсюду говорили о неутомимой математической деятельности... У него нет свободного времени... Он вечно чем-нибудь занят, и этот переход от работы к другой, от вопроса к другому, кажется, и наполняет его жизнь так, что он не замечает, как проживает целые годы своей жизни. Говорят, порой, увлекаясь, он еще и теперь, как в прежнее время, просиживает целые ночи за математическими выкладками, когда ему не удается их сделать днем...» (Сельский учитель ...).

Еще в годы обучения в Казанской духовной академии его увлекла задача из области теории чисел. Однако свою первую научную работу по теории простых чисел отец Иоанн выполнил лишь в 1877 г., на 50-м году жизни. Отец Иоанн писал: «И вот — чего не мог я постичь, о чем некогда было подумать в удушливой атмосфере губернского города, то живо представилось уму под благодатным сельским небом» (В плену у чисел). Уральский священник внес значительный вклад в раскрытие некоторой закономерности распространения простых чисел. Он состоял членом-корреспондентом трех ведущих академий мира: Петербургской, Парижской и Неаполитанской.

В 1878 г. Петербургская академия наук предложила ему решить задачу: простое или составное число 22²⁵ + 1? Если его написать, то в нем можно насчитать более двух с половиной миллионов цифр! Первушин не заставил «заказчиков» долго ждать, через месяц он сообщил академии: число составное, ибо делится на 167 772 161. Правильность присланного ответа была подтверждена математиками Петербурга и Парижа. А спустя пять лет он нашел одно из самых больших таких чисел: 2⁶¹ – 1 = 2 305 843 009 213 693 951, которое вошло в историю развития математической мысли под названием Первушинского числа.

В 1893 г. священник Иоанн Первушин отослал в Чикаго, в адрес президиума Международного математического конгресса свой доклад «О лучшей проверке арифметических действий над огромными числами». В нем он поделился приемами исследования больших чисел. Доклад привлек к себе особое внимание специалистов. «До сих пор не найдено никаких указаний на то, — писал математик И. И. Жогин, — какими методами пришел Первушин к своим открытиям. По-видимому, он в высокой степени обладал той, свойственной немногим, способностью интуитивно проникать в глубокие числовые зависимости, которая в соединении с мощными формальными средствами математического исследования составляет отличительную черту крупных математиков...» (Имен связующая нить). Созданию таблицы простых чисел от 1 до 10 миллионов, их сумм и разностей он посвятил более сорока лет жизни. В России того времени не было таких обширных таблиц. Иван Михеевич обратился в Академию наук с просьбой об издании таблиц, но Академия не нашла возможным это сделать. К нему обратились с предложением подарить таблицы Академии безвозмездно. И отец Иоанн передал свой многолетний труд Академии, где он сохранился до наших дней. 

Священник Иоанн Первушин писал: «Ужель "над миром мы пройдем без шума и следа"? [цитата из стихотворения М. Ю. Лермонтова. — Ред.]. Углубимся же в себя и извлечем что-либо общеполезное на свет Божий. Нечего робеть, стыдиться, трусить. Ведь не боги горшки-то обжигают. Из людей-единиц, посредством дружественного сочетания, составляются десятки, сотни, тысячи, миллионы, двигающиеся в мировых происшествиях; и мал квас все смешение квасит» (Сельский учитель ...). Ему это, по-видимому, удалось! Собеседник отца Иоанна профессор Н. Ю. Зограф писал: «Я в его лице познал человека, для которого на первом месте — не мелкие помыслы о злобе дня, а высшие идеалы, идеалы веры и науки, которые он всегда связывал вместе и которым он был предан до гробовой доски. Дай Бог, чтобы на святой Руси было поболее таких сельских пастырей, каким был отец Иоанн» (Воспоминания профессора Зографа о И. М. Первушине).

Помяни, Господи, отца Иоанна во Царствии Твоем!