Анатолий (Марков Александр Осипович), архимандрит

Александр Марков поступил в Соловецкий монастырь в 1887 г. В 1892 г. он был определен в число послушников и трудился при монастырской расходной лавке. Настоятель архимандрит Варлаам отметил его прилежание: «очень хороших качеств, к послушаниям весьма способен» и взял к себе келейником (1893, 1894: «послушание проходит келейником при келиях отца Настоятеля»). После кончины архимандрита Варлаама его преемник архимандрит Иоанникий совершил монашеский постриг Александра с именем Анатолий 9 марта 1896 г. в день памяти 40 мучеников Севастийских, назначил его экономом и представил к рукоположению в диаконы.

Согласно послужному списку 1896 г., иеродиакон Анатолий «послушание проходит заведывающим экономической частью и исполняет череду богослужения. Отличных нравственных качеств, кроток, смирен, послушлив, воздержен, к церкви рачителен, благонадежен».

В 1897-1898 гг. отец Анатолий в летнее время проходил послушание помощника монастырского закупщика всех годовых припасов для монастыря в г. Архангельске, а в зимнее — исполнял череду богослужений и обучал русско-славянскому чтению в монастырском училище. Архимандрит Иоанникий оценивал его труды весьма высоко: «отличных нравственных качеств, настроения благочестивого, жизни воздержной, к послушаниям очень способен и благонадежен».

В праздник Преображения Господня в 1899 г. иеродиакон Анатолий был рукоположен в иеромонаха и 6 марта 1900 г. назначен строителем Свято-Троицкого Анзерского скита. В течение 6 лет управления скитом настоятель был самого высокого мнения о деятельности иеромонаха Анатолия.

1900: отличных нравственных качеств, настроения благочестивого, к начальственной должности оказывается очень способен, к церкви привержен, в хозяйственной части весьма заботлив, в управлении разумно распорядителен и обходителен со всеми.

1901: отличных нравственных качеств, весьма способен к послушаниям, с похвальной ревностью исполняет свои обязанности по управлению скитом — по церкви, хозяйству и внутренней жизни братии.

1902: отличных качеств и способностей.

1903: отличных нравственных качеств, выдающихся способностей, деятельный и энергичный, всегда исправный в своем деле, ревностный в богослужении.

1904: отличных нравственных качеств, выдающихся способностей, со всей ревностью занимается своим делом – управлением скитом.

1905: отличных нравственных качеств, выдающихся способностей, деятельный и энергичный, предан своему делу.

6 июля 1906 г. иеромонах Анатолий был определен казначеем Соловецкого монастыря, стал членом Учрежденного Собора и правой рукой настоятеля архимандрита Иоанникия. В 1907-1912 гг. характеристика настоятеля в послужных списках стабильно похвальная: «отличных нравственных качеств, очень способен и воздержан, честен, верен и благонадежен, предан своему делу, к церкви всегда усерден».

В июле 1913 г. за отлично усердную службу иеромонах Анатолий был Всемилостивейшее награжден орденом Св. Анны 3-й степени. В это же время в Московскую Контору Святейшего Синода поступила жалоба «на неправильные и вредные для обители действия настоятеля Соловецкого монастыря архимандрита Иоанникия», и первой под жалобой стояла подпись казначея иеромонаха Анатолия. Он был сначала удален настоятелем в Сергиевский скит на Муксалме, а затем 15 ноября по указу Синодальной конторы был освобожден от должности казначея «за составление тайного бунтовского заговора против настоятеля и за возмущение против него 36 человек братии из 370».

26 ноября 1913 г. казначей Соловецкого монастыря иеромонах Анатолий определен на место настоятеля Николо-Бабаевского монастыря Костромской епархии с возведением в сан архимандрита.

30 ноября 1913 г. он написал прокурору Московской Святейшего Синода Конторы Филиппу Петровичу Степанову письмо, в котором раскаивался в том, что подал жалобу.

Революция застала архимандрита Анатолия в Паисиево-Галичском монастыре Костромской епархии. После закрытия монастыря в 1922 г. он вернулся на родину и служил священником в Георгиевской церкви Боровского прихода.

Воспоминания о его служении в селе Большой Бор сохранились в дневнике священника Иоанна Серова, который был сослан в соседнее село Поле.

«Четверг, 3/17.11.1933

Рано утром пришел к о. Архимандриту Анатолию. Об о. Анатолии необходимо сказать несколько слов. Отец Архимандрит Анатолий — монах Соловецкой обители. Родина его — это же самое село — Большой Бор. В молодости поступил по обету в Соловецкую обитель, до настоящего момента он был казначеем в Соловецкой обители. После ужасного переворота перешел на свою родину в село Большой Бор и в нем исполнял обязанности священника.
Отец Архимандрит, как воспитанник Соловецкой обители, полон духовной мудрости. У него я нашел теплый приют для моего слабого тела и еще теплейший приют для моей больной скорбящей души.

И вот рано утром пришел я к о. Архимандриту — давно уже у него не был. Отец Архимандрит встретил меня c радостью и радушием. Служба прошла хорошо, несмотря на холод в храме — запретили топить. После службы был по обыкновению у о. Архимандрита. Утешение было полное. В первый раз пробовал здешнего шикарного блюда: рыбник с треской. Рыба мне не понравилась. Имеет какой-то особенный вкус, чем здешние жители особенно дорожат. В день праздника о. Архимандрит ходил по селу с крестом (в храмовые праздники здесь так принято, такой обычай). А я зашел к нескольким бабушкам, которые меня угощали и дарили маленькими лепешками, обильно помазанными картофельным пюре. Ночевал у одной старушки — Ксении Зеновой. Ее хатка ниже моего роста. На другой день опять был у о. Архимандрита и получил большое утешение. В это время все мои мысли были полны предстоящим путешествием в г. Онегу. Что-то принесу из города?»

24.11/7.12 1933 г. в день Великомученицы Екатерины отец Иоанн получил в г. Онеге документы об освобождении и на следующий день в пятницу 8 декабря отправился в с. Большой Бор, так как ему «очень хотелось <в воскресение> побыть на Литургии в этом селе и помолиться в последний раз со своим духовником. Конечно, привести это желание в исполнение своими силами было невозможно; для этого надо пройти в два дня 98 верст, что было немыслимо: оставалось только положиться на волю Божию». На следующий день отца Иоанна нагнал человек, который «ехал из Онеги в Чекуево за рабочими; у него было две подводы, и ему одному было трудно управляться с ними. Задняя лошадь шла, куда хотела, и я видел, как он мучился с ними и ничего не мог сделать. Когда я с ним поравнялся, то он, узнавши мое направление, сказал: “Дедушка, вот тебе вожжи. Сани полны сена, садись и только управляй!” Кто может понять мое удивление и радость! А ведь от села Пороги до Чекуево 60 километров.
Мы ехали и день и ночь, не останавливаясь, разве что для небольшого отдыха лошадям, и в три часа ночи были уже в селе Чекуево, а от Чекуево до села Большого Бора оставалось 9 километров. Еще не было 6 часов, как я уже был в квартире моего дорогого старца. Удивление и радость выражались во всех движениях и взглядах о. Архимандрита. Когда прошел первый восторг встречи, старец и говорит: “Видно Сам Господь привел тебя сегодня ко мне, а я уже думал, что сегодня и служить не буду — не с кем...”

После Литургии о. Архимандрит отслужил для меня благодарственный молебен, и я горячо со слезами благодарил Господа за Его великую милость ко мне недостойному. Весь этот день провел я у старца, и наша беседа вечером длилась далеко за полночь. Сознавая, что настал последний момент нашего совместного общества, каждый из нас спешил излить свои душевные переживания. Переходили от прошедшего к наступающему времени, останавливались на каждом особо выдающемся событии, проводили сравнения и заключения, и все это покрывали своим тяжелым вздохом.

На другой день, 28 ноября старого стиля, пошел я прощаться с некоторыми старушками, исключительно ко мне относившимися; бедные и радовались моему освобождению, и тут же выражали свое искреннее сожаление: "Кто-то теперь будет служить с нашим батюшкой ?!"

Картина моего прощания с новыми друзьями с далекого Севера была в высшей степени умилительной. Мой дорогой батюшка с виду был как-бы спокойный, но при всяком замечании с его стороны и разговора, если он касался моего отъезда, голос его заметно дрожал, и вот тогда-то в нем виделся духовный воин, закаленный в духовной борьбе. На таких духовных борцах и духовных столпах веры зиждится и стоит Церковь Христова. Они с виду кажутся иногда строги и как бы суровы, но в действительности внутреннее состояние их духа всегда находится под влиянием духа Божия, любовью согревающего и расплавляющего их существо в нежную ласку, полную смирения и кротости...

— Ну, батюшка, — сказал мне, наконец, старец перед прощанием, — вот ты и дождался того желанного момента, о котором думал и говорил не один раз. Хотя мне, одинокому старику, и жаль расставаться с тобой, но я очень рад твоей радости.

Трудно словами высказать то внутреннее состояние, которым была полна моя душа... Упал я в ноги старцу и говорю: "Батюшка, простите меня! Может я вас обидел чем во время моего посещения !.." Но на мой вопрос я не получил никакого ответа... Две старческих слезы скатились на его благообразную бороду... Упал я на грудь старцу, и несколько минут в комнате, кроме вздохов старца и моего всхлипывания была какая-то особо таинственная тишина...

Через год после моего возвращения я получил известие, что старец арестован приблизительно в 1935 году, а еще через год мне стало известно о его смерти в ссылке. Господи, упокой его блаженную душу в селениях праведных. Когда его высылали, ему было уже 75 лет...».

26 сентября 1937 г. архимандрит Анатолий был арестован по обвинению в «контрреволюционной агитации». Ему вменялось в вину убеждение прихожан в необходимости посещения церкви их детьми и совершение крестного хода на Пасху 1937 г. 14 октября 1937 г. архимандрит Анатолий по постановлению тройки УНКВД заключен в ИТЛ на 10 лет. Дальнейшая судьба его неизвестна.