Памфил (Лясковский Петр Александрович), епископ

Родился владыка в селе Арестов[1] (ныне Орестов, укр. — Орестiв) Ровенского уезда Волынской губернии 5 (18) октября 1883 в семье потомственного священника Александра Иосифовича Лясковского и Надежды Федоровны (в девичестве Панкевич), происходившей из старинного священнического рода Волыни. Весь род будущего святителя Кубанского, был также священническим. Вместе со своими старшими братьями Павлом, Никоном и Евгением и младшими сестрами Марией и Ниной рос он в атмосфере искреннего и глубокого благочестия. Впоследствии все они окончили духовные учебные заведения, а Павел и Никон стали священниками[2].

Арестов находится в живописной холмистой местности, окруженной небольшими озерами и поросшей яблоневыми садами. А над селом, на самом пригорке, возвышается церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. В XIX веке в ней служил отец епископа Памфила — протоиерей Александр Лясковский. До этого настоятелями храма в течение 44 лет поочередно были дед и прадед владыки Памфила по материнской линии[3].

В 1897 Петр Лясковский окончил Клевановское духовное училище[4]. В том же году четырнадцатилетний Петр поступает в Волынскую духовную семинарию, которую оканчивает в 1903 со званием студента, по первому разряду[5]. В разные годы выпускниками именно этой семинарии были несколько поколений родственников владыки Памфила как по отцовской, так и по материнской линиям.

Московская духовная академия

Окончив Волынскую духовную семинарию, Петр Лясковский поступает в Московскую духовную академию. После успешной сдачи экзаменов 3 сентября 1903 зачислен на казённую стипендию[6].

В годы учебы в академии тяжело заболевает мама. Болезнь матери Петр переживает близко к сердцу и 4 марта 1906 едет на Родину[7]. Вскоре мамы не стало.

На четвертом курсе академии студенты писали сочинение на степень кандидата богословия. Петр Лясковский выбрал такую тему: «Учение о церкви в сочинениях первых расколоучителей». Руководителем его дипломной работы стал доцент богословия по кафедре истории русского раскола, будущий священномученик, Илья Михайлович Громогласов. В своей рецензии на дипломную работу, он отмечает:

«…это превосходная работа, о которой можно и должно отозваться с самой решительной похвалою. Внимательное изучение основных первоисточников и литературы, определенность научных взглядов, зрелость суждений, ясность мысли и почти безукоризненная выработанность стиля, дают право приветствовать в лице г. Лясковского, человека вполне подготовленного к серьезной ученой работе, по крайней мере, в области избранной им специальности»[8].

Житомир

По окончании Московской академии в 1907 Пётр Лясковский направлен в Житомир, который в начале ХХ столетия был небольшим губернским городом. Преобладающую часть населения составляли иудеи, затем православные, третье место занимали католики, а также в небольшом числе проживали чехи-гуситы и немцы-лютеране. В городе было множество синагог, католическая семинария, костелы, одна немецкая кирха и более десятка православных церквей. Весной город утопал в садах. Так, Житомир на несколько лет становится городом, с которым тесно связана судьба владыки.

Преподавательская деятельность Петра Лясковского началась в Волынском епархиальном женском училище, куда он был определен на должность преподавателя истории и географии[9]. А спустя три года, в докладе по учебному комитету при Святейшем Синоде от 15 сентября 1910, говорится, что Пётр Александрович ходатайствовал о переводе его в Житомирское духовное училище на должность преподавателя греческого языка[10].

В те годы Волынскую епархию возглавлял архиепископ Антоний (Храповицкий) — личность в истории Русской Православной Церкви яркая и самобытная. Возможно именно под его влиянием в 1911 в возрасте 27 лет Пётр Лясковский принимает монашеский постриг.

В Волынских епархиальных ведомостях в статье о постриге Петра Лясковского писали: «Любовь к церкви, предпочтительный пред всеми прочими интерес к религиозным вопросам, склонность к монашескому подвигу всегда заметно выделяли Петра Александровича и делали его близким и родным монашеской братии. Вопрос о постриге для него был только вопросом времени».

Пётр Лясковский в своём прошении о пострижении в монашество 21 мая 1911 писал: «Познав мирскую суету, смиреннейше прошу Ваше Высокопреосвященство сподобить меня малого ангельского образа»[11].

Для приготовления себя к достойному принятию пострига Пётр подвизался в Свято-Духовом скиту Почаевской лавры, там он нёс клиросное послушание.

Постриг состоялся в Успенском соборе лавры. Решением Духовного собора лавры дата пострижения была назначена на 24 мая 1911; 25 числа он был рукоположен во иеродиакона, а 29 мая – во иеромонаха[12].

Исповедовал и приводил к присяге духовник Почаевской лавры архимандрит Паисий. Он писал: «По испытании его совести препятствий к рукоположению его в иерейский сан не оказалось»[13].

В Волынских епархиальных ведомостях описываются самые важные моменты монашеского пострига Петра Лясковского — как все происходило, кто совершал постриг, и какими словами напутствовали новопостриженного. Всё это позволяет нам лучше узнать личность молодого Петра Лясковского. Несмотря на молодой возраст, ему была свойственна любовь к храму, чем он был сродни монашеской братии. Имея добрые человеческие качества, он заслужил к себе любовь друзей и сослуживцев. Именно, поэтому архиепископ Антоний выбрал ему монашеское имя Памфил, что в переводе означает «всем друг»[14].

По ходатайству архиепископа Антония (Храповицкого) 10 июня 1911 иеромонах Памфил назначен преподавателем гомилетики, литургии и практического руководства для пастырей в Волынской духовной семинарии[15].

Проживал новопостриженный иеромонах Памфил в архиерейском доме в Житомире[16]. Здесь была домовая церковь и маленькая монашеская братия при ней, что позволяло служить в семинарии и вести монашеский образ жизни.

Работа в семинарии требовала от преподавателя большого терпения, такта, искреннего и доброго отношения к воспитанникам. Весной 1912 десять семинаристов перед началом экзаменов решили сходить на богомолье в Тригорский монастырь, что в 30 километрах от Житомира. Руководителем паломнической группы семинаристы единогласно избрали иеромонаха Памфила (Лясковского). В Волынских епархиальных ведомостях отмечалось, что проповедь, сказанная в монастыре отцом Памфилом, произвела сильное впечатление на молящихся: «Дело в том, что в монастыре за отсутствием образованных проповедников живое слово с кафедры раздается не особо часто»[17].

Любовь владыки Памфила к людям, отеческое отношение и забота о ближних прослеживается на протяжении всего жизненного пути. Все его слова и наставления, обращенные когда-либо к студентам семинарии, полны искренней любви: «Постарайтесь, дети, чтобы это время жизни провести так, как подобает христианскому юноше, жить по- Божьему, ходить в Его святых заповедях, преуспевать в вере и благочестии, под водительством нашей общей Матери — Св. Церкви, а не жить по стихиям мира сего. Не развратиться навсегда, как это бывает со многими и весьма со многими современными юношами…»[18].

Поскольку сам владыка родился и вырос в семье потомственных священников, он не представлял себя вне Церкви, ревностно относясь к ее проблемам и нападкам внешнего светского мира. Его проповеди — это крик души, боль и понимание неизбежности чего-то страшного и зловещего надвигающегося на Россию. В одной из них «За что мы почитаем мучеников» еще в 1911, он не только прямо говорит о грядущих временах, но и призывает защищать даже ценой своей жизни веру и отечество:

«…мир — люди лукавые будут преуспевать на худшее, умножатся беззакония и соблазны. Поэтому и теперь можно и даже должно обнаруживать православным, если не мученичество, то хотя мужество защищать свою веру и Церковь от преследований и поруганий; ее достойных служителей — пастырей Божьих от поношений и клеветы. И для этого нужно мужество, а на него не все решаются в наше жалкое время всеобщего развращения и малодушия, нравственной дряхлости и умственного шатания. Знайте, вы, простые верующие люди, жители дорогих нашему сердцу деревень, что самое дорогое, величайшее наше сокровище — есть вера наша. Ее-то берегите и любите больше всего, больше жизни, больше даже самого себя, до готовности умереть за святую веру»[19].

Воспринимая Церковь как богозданный организм, он часто подчеркивал ее вневременный характер, призывая не изменять богослужение в угоду светскому обществу:

«Вы, думая своими подделками защитить христианство и его богослужение от нападок толпы, приблизить их ко Христу и к св. церкви, привлекая их в церковь светским пением, не сознавая сами унижаете их… Церковь Христова пребудет, по неложному обетованию Спасителя до скончания века. Она сама по себе есть свет, ярко горящий на земле и привлекающий сердца людей к Богу. И она не нуждается в нашей жалкой защите, особенно если мы будем прибегать к угодничеству. Задача пастырей вести верующих чад к пути спасения»[20].

Так ясно и четко формулирует свои мысли молодой иеромонах Памфил. Тут же он говорит о сущности человеческой, бесцельно ищущей счастье мирское. Эти слова и сейчас не утратили своего смысла, словно через столетие сам владыка Пафмил обращается к нам, ныне живущим, и призывает прислушаться к ним.

«…Многие жестокосердные и упорные люди тоже закрывают уши свои от слушания божественных слов, не ходят в церковь, избегают бесед со священством и между собою даже, как бы сговорились говорить обо всем, только не о Боге, будущей жизни, спасении, чтобы не будить свою совесть, которая, конечно, всегда осуждает человека. Этим и объясняется такой разлад в душе современного человека, потому он всегда неспокоен ищет счастья, душевного мира, но не находит и никогда не найдет там, где его ищет, потому что счастье в Боге, а в мире его нет и нечего искать его, а равно и желать христианину земного счастья преступно и бесцельно, потому что его нет на земле; на земле только тлен, суета скорбь и болезнь, а счастье в Боге, поэтому, на земле нет и не было счастливцев без Бога. Поэтому, и мечутся современные люди, как угорелые, ищут счастья и спокойствия, от злобы скрежещут зубами (тоже будут испытывать и грешники за гробом) и никогда им не успокоиться, если не покаются и не обратятся к Богу…»[21].

Зрелость мыслей, способность сказать правду, дать правильный совет и взять на себя ответственность — таким представляется нам иеромонах Памфил в свои 28 лет. Именно в этот период, освобождается должность ректора Полтавской семинарии. Не смотря на то, что иеромонах Памфил был самый молодой из десяти претендентов на эту должность — решающим требованием стали опыт в воспитательном деле и знание особого характера студентов, которые состояли в основном из малороссов[22]. Так 10 декабря 1912 решением Святейшего Синода иеромонаха Памфила назначили ректором Полтавской духовной семинарии с возведением его в сан архимандрита[23].

Этим назначением закончился волынский период в жизни будущего владыки Памфила. Покидая Житомир, он наверное и помыслить не мог, что через десять лет его арестуют, а сёла Арестов Ровенского уезда и Иванье Дубенского уезда, где служили его предки, окажутся под властью Польши.

Полтавская семинария

Полтавская семинария последние десятилетия своего существования переживала очень серьёзные проблемы в воспитании семинаристов. В 1905 семинарию неоднократно закрывали за революционные бунты и беспорядки. Нарушались общие правила поведения не только в семинарии, но и на улицах города. Семинаристы могли находиться в нетрезвом состоянии, были замечены в курении, непочтительном отношении к губернатору, что привело к обострению отношений между бывшим ректором семинарии и губернатором города[24].

Такой досталась ПДС в управление архимандриту Памфилу. К тому же на пороге была Первая мировая война и революция. С началом войны, одни события сменяются другими — еще более тяжелыми. В семинарии в этот период размещалось эвакуированное Виленское военное училище, а так же она служила лазаретом для раненных воинов. В отчете за 1914–1915 годы архимандрит Памфил отмечает:

«…Военное время благотворно отразилось на общем настроении воспитанников, в них заметно проявилось и успело вылиться в широких размерах чувство патриотизма. Так, в пользу раненных воинов они отказались от завтрака и на эти сбережения содержали в семинарии лазарет для 10 раненных. Затем из своей среды образовали санитарную дружину которая ухаживала за раненными своего лазарета и принимали участие в приеме и отправке прибывших в Полтаву раненных из других городов…»[25].

В Полтавской семинарии архимандрита Памфила окружало много замечательных педагогов, некоторые из них в будущем стали знаменитыми архиереями: иеромонах Афанасий (Сахаров) — будущий епископ Ковровский, иеромонах Николай (Могилевский) — будущий митрополит и священноисповедник Алма-Атинский. В жизнеописании последнего есть воспоминания о периоде служения в Полтавской семинарии. Кстати, иеромонах Николай (Могилевский) в Полтавскую семинарию был назначен практически в одно время с архимандритом Памфилом. Вот как рассказывал владыка Николай об общей атмосфере в семинарии в тот период:

«…Потом назначили меня инспектором духовной семинарии в Полтаве. Сперва пришлось трудновато. Студентов 600 человек и инспекторов они не любят. Очень развита была в семинарии картежная игра. Здание большое, легко найти в нем укромное местечко, где бы четыре человека могли ночью тайком играть в карты. А пятого выставляли дежурить на лестнице — стоит, и как будто книгу читает. Подойдешь к нему, он сразу разговор об этой книге заводит, а игроки тем временем разбегаются и прячутся. Пришлось однажды, чтобы обличить их, подняться запасным ходом по черной лестнице. Они в азарте игры не замечают меня и кричат: «У меня пики!» — «А у меня трефы!» А я подхожу к ним и говорю: «А у меня бубны». Они с криком бегом прятаться в уборную… Вхожу туда — там только трое, а четвертого нигде нет. Ну, думаю, неужели выскочил в окно с третьего этажа? Даже страшно стало… А сторож показывает мне на печку — смотрю, действительно, на печке сидит семинарист. Стащили мы его оттуда всего в пыли и паутине, а он — в слезы:

 — Теперь меня исключат, а у меня мама только и ждет, пока я окончу курс.

Но я никогда никому на них не жаловался. Только сам пожурю, и на этом дело кончается.

Но все же сначала они меня не любили. Привезут, бывало, в своих чемоданах из дома сало, и едят его потихоньку в Великий пост.

— Нехорошо, — говорю, — ведь вы — будущие священники!

 А в ответ крики:

— Совсем мы не хотим быть священниками, а пойдем потом в светское учебное заведение!

 Но все же сало это я у них отнимал и целую груду кусков относил, бывало, в соседний с нами военный лазарет — пусть раненые едят на здоровье!..»[26].

Однако и в такой обстановке о. Памфил видел только лучшее в воспитанниках и старался своим словом и примером прививать семинаристам патриотизм, любовь к Богу и Родине. В одной из проповедей он обратился к выпускникам с такими словами:

«Вот вы, дорогие юноши, окончили полный курс семинарии, поздравляю вас с окончанием его. Вы учились в то время, когда жизнь в семинарии протекала неспокойно. Но вы всё это благополучно пережили… Живя в духовной школе, вы не пользовались таким весельем, каким пользуются, быть может, люди светской школы, не ищите и в жизни веселья. Да оно вас и не ждёт… Многих из вас, быть может, ждёт бедность, нужда, не бойтесь ее, знайте, что счастье не в богатстве. Полагайте цель свою в жизни будущей. Любите народ, из среды которого вы вышли, несите в благодарность ему всё то, что дала вам духовная школа, старайтесь посеять в нём духовное, чтобы пожать потом телесное…»[27].

Тепло и сердечно он относился и к коллегам по семинарии. В Полтавской семинарии на кафедре истории раскола и обличительного богословия преподавал Владимир Николаевич Терлецкий. Знаменит он был как автор статей против раскола, редактор Полтавских епархиальных ведомостей. В 1913 исполнилось 25 лет служения в семинарии сего уважаемого педагога. Архимандрит Памфил в своей речи особо подчеркнул яркие черты его личности:

«…нельзя не упомянуть о Вашем «внутреннем человеке», симпатичнейшем Вашем характере… Ваша доброта, приветливость, желание всем помочь, сделать добро — известны всем. К Вам с одинаковой любовью и уважением относятся, как сослуживцы, так и питомцы; и эти чувства являются ответными на такие же чувства с Вашей стороны. Ещё одна черта Вашего характера обращает на себя внимание, и не могу воздержаться, чтобы не упомянуть о ней. Вы, вероятно, являетесь единственным в России преподавателем семинарии по кафедре раскола, не изменившим своему первому назначению во всю жизнь. И прослужили на этой, скудно оплачиваемой кафедре, соединённой, кроме того, с бесплатным заведыванием фундаментальной библиотекой, что является делом весьма трудным, все 25 лет! И этим обнаружили своё полное бескорыстие в наш материалистический век…»[28].

20 июля 1914 Российская империя стала участницей Первой мировой войны, которая повлияла и на жизнь семинарии. Впервые в истории духовного образования России на войну были призваны семинаристы. В 1915 с наступлением австрийской армии, целый ряд уездов Волынской губернии были оккупированы. У архимандрита Памфила на Волыни оставались родственники: братья, сестры, отец. В числе беженцев, эвакуированных из оккупированной части Дубенского уезда, оказался родной брат владыки Евгений Лясковский. Трудное положение брата, побудило архимандрита Памфила обратиться за помощью к наблюдателю церковно-приходских школ Волынской губернии протоиерею Федору Казанскому. 1 ноября 1915 он пишет ему письмо в Житомир с просьбой устроить брата на преподавательскую должность. Эта просьба вскоре была удовлетворена[29]. В числе беженцев оказалась и родная сестра владыки Памфила — Мария Лясковская, которая была учительницей в церковно-приходской школе г. Луцка[30].

Последние годы служения архимандрита Памфила в Полтавской духовной семинарии приходятся на начало 1918 года. В январе 1918, в Полтаве утвердилась власть большевиков, и вскоре семинарию закрыли. Архимандрит Памфил оказался последним ректором Полтавской духовной семинарии.

Епископ Памфил

26 декабря 1921, архимандрита Памфила возводят в сан епископа Стародубского, викария Черниговской епархии. Известна только дата хиротонии, по новому церковному стилю приходящаяся на 8 января 1922. Где, кем и при каких обстоятельствах было совершено его рукоположение во епископа пока остается невыясненным. В те годы, каждый, кто принимал епископский сан, обрекал себя на добровольное страдание и мучения, ведь большевики, стремясь уничтожить Православную Церковь, старались нанести удар прежде всего по епископату и обезглавить кафедры.

О периоде служения владыки Памфила на Украине немногое находим в труде А.Ф. Тарасенко, где опубликованы документы следственного дела архиепископа Пахомия (Кедрова). Среди них письма владыки Пахомия, написанные в 1922. В одном из этих писем, от 3 апреля 1922, владыка сообщает об управлении Черниговской епархией: «В Киевской епархии теперь до семи викариев. В Черниговской их пока трое: епископ Иоанн Конотопский и Новгород-Северский, живущий в г. Конотопе, Преосвященный Николай, епископ Сосницкий и Борзенский, живущий в г. Чернигове и Преосвященный Памфил, епископ Стародубский и Мглинский, живущий в г. Стародубе. Всеми делами уездов Черниговского, Городнянского, Остерского, Козелецкого и Нежинского управляю я, заведую в частности, в этих уездах и утверждением псаломщиков»[31].

В 1923 епископ Памфил арестован советскими властями и осуждён к трём годам ссылки. Причиной для ареста могли стать борьба с обновленчеством, украинскими автокефалистами, с богоборчеством. К сожалению, не найдены пока сведения, кем и за что конкретно он был арестован и осуждён. Сослали владыку в город Яранск Вятской губернии[32].

Ко времени возвращения владыки Памфила из ссылки (1928) уже три года как почил Святейший Патриарх Тихон, и Церковью управлял заместитель Патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский). В 1927, находясь под сильным давлением ОГПУ, 29 июля он опубликовал свою «Декларацию» — послание к пастырям и пастве. После чего власти официально признали Русскую Православную Церковь[33].

Однако не все архиереи были согласны с «Декларацией», и в церковной среде произошло разъединение на тех, кто признавал митрополита Сергия (Страгородского) как временно управляющего Церковью, и тех, кто его не признавал. Как относился к «Декларации» владыка Памфил (Лясковский), какую занимал позицию в этом церковном споре? Точно неизвестно, но по ряду фактов можно сделать вывод, что он поддерживал митрополита Сергия (Страгородского). Подтверждается это тем, что епископ Памфил был назначаем митрополитом Сергием на управление епархиями. 27 апреля 1934 заместителю Патриаршего местоблюстителя преосвященному Сергию, митрополиту Горьковскому был усвоен титул Блаженнейшего митрополита Московского и Коломенского с правом ношения двух панагий. Поздравительные телеграммы и рапорты от архиереев означали присоединение к акту об усвоении титула[34].

12 июня 1934 епископ Памфил (Лясковский) поздравил владыку Сергия: «Приветствую. Ваше Блаженство, радуюсь возвеличению Вашей святыни исполать. Епископ Памфил»[35].

В 1934 владыка Памфил принимал участие в работе летней сессии Патриаршего Священного Синода[36].

В течение шести лет епископского служения (с 1928 по 1933) владыку семь раз переводили с кафедры на кафедру, что было мерой вынужденной — в соответствии с распоряжением властей.

За этот период во вверенных ему епархиях он совершал рукоположения и назначения клириков на те или иные должности. Так, нам известны имена некоторых священников, которых рукополагал владыка Памфил. Во время служения в Воронежской епархии 24 июня 1930 в сан священника он хиротонисал Сергея Васильевича Суринова, назначив его священником в с. Березняки Богучарского района. Позже священник Сергий Суринов арестован и 5 октября 1937 расстрелян[37].

Также известно, что 24 октября 1929 владыка назначил псаломщиком к Преображенскому собору в г. Павловск Воронежской области Виктора Александровича Коноплёва, будущего митрополита Алексия, который 8 октября 1966 стал архиепископом Краснодарским и Кубанским. Так совпало, что владыка Алексий ровно через 30 лет вступил на кафедру, на которой в 1936 принял мученический венец епископ Памфил[38].

В 1932, когда владыка Памфил окормлял Чебоксарскую епархию, он рукоположил в сан священника Емилиана Киреева. 26 декабря 1941 священник Емилиан расстрелян, причислен к собору новомучеников и исповедников Российских на заседании Священного Синода 6 октября 2003[39].

Епископ Краснодарский (1933–1936)

В мае 1919 образована самостоятельная Краснодарская епархия. Её история, как и история первых христианских церквей, началась с гонений.

В 1922 большая часть духовенства Краснодара перешла в обновленчество. В Краснодаре все храмы принадлежали обновленцам. Православным (которых называли «тихоновцами») только в 1925 передали часть храма во имя великомученика Георгия Победоносца. Церковь построена в 1903, оставалась действующей и в 20–30-е гг. ХХ столетия.

Самых деятельных борцов с обновленчеством власти репрессировали. 24 января 1933 арестован архиепископ Феофил (Богоявленский) и расстрелян. Вместе с ним убиты почти два десятка священнослужителей и монахов. На Краснодарскую кафедру назначили епископа Могилёвского Феодосия (Ващинского). Но и он 28 февраля 1933 был арестован.

25 августа 1933 правящим архиереем Краснодарской епархии назначен епископ Памфил (Лясковский). Супруга репрессированного священника Петра Алексеевича Голощапова Мария в своих воспоминаниях пишет: «Митрополит Сергий, направляя епископа Памфила в Краснодар, сказал: «Ну, владыка, посылаю вас на заклание!»[40]. Учитывая то, что большая часть приходов Кубанской епархии находилась в руках обновленцев, преследовалось «тихоновское» духовенство епархии, можно понять, почему митрополит Сергий сказал такое напутствие владыке Памфилу.

Согласно требованиям властей, никто из священнослужителей не имел права служить в храме до тех пор, пока не станет на учёт в местных органах власти. Называлась эта процедура: «пройти регистрацию». Протопресвитер Михаил Польский в своей книге «Новые мученики Российские» пишет, что новоприбывшему владыке отказали в регистрации, поэтому во время богослужения владыка Памфил «обычно находился не облачённым в алтаре и, выходя за всенощной прикладываться к Евангелию, он безмолвно благословлял народ и опять удалялся в алтарь. Наконец, спустя несколько месяцев, ему было разрешено служить»[41].

Три года служил владыка в Краснодарской епархии. Это было время широко известных трагических событий: массовый голод (1932–1933), уничтожение церковных колоколов, закрытие храмов и попытка заменить Православную Церковь обновленческой. Безбожники устраивали поношение верующих в прессе, «комсомольские пасхи и рождество», молодёжь натравливали на верующих. На государственные деньги организовывались «кружки безбожников», ставились антирелигиозные пьесы, проводились антипасхальные вечера. В таких условиях основная цель епископского служения сводилась к сохранению христианских общин Краснодарского края.

В те годы даже внешний облик священника, свидетельствующий о том, что он «служитель культа», т.е. священнослужитель Православной Церкви, был сильным поступком. На улице такого пастыря могли безнаказанно оскорбить, унизить. Владыка Памфил «на службу и со службы ходил пешком, в клобуке, в рясе, с посохом. Часто дети бросали в него камни, гнилые фрукты, и поэтому прихожане провожали его домой. Если он шёл не в храм и не из храма, то ходил в рясе и в шляпе»[42].

Чем запомнился владыка Памфил как человек и пастырь? В обращении был прост и ласков[43], но требователен к правильному совершению порядка богослужения. По воспоминаниям матушки Марии Голощаповой, проповеди владыки не были «блестящими», но всегда содержательными. Он как-то сказал: «Умеешь, не умеешь, а говори, — ибо если не говорим, то мы псы не лающие»[44]. Запомнилась его первая проповедь: он «поучал молящихся духовной мудрости и рекомендовал почаще посещать кладбище или же чаще думать о неизбежности смерти, так как эти мысли могут человека заставить воздержаться от многих грехов этой земной жизни»[45].

Монахиня Сергия, которая готовила кушать владыке, говорила, что епископ Памфил «Великим постом первый раз вкушает пищу в среду после Литургии Преждеосвящённых Даров»[46]. Также она заметила, что он непрестанно творил Иисусову молитву. Именно поэтому на его могильном кресте, на табличке были написаны слова Иисусовой молитвы.

Владыка очень любил Почаевскую лавру, которая в те годы была оккупирована Польшей. Однажды монахиня, приехавшая в Краснодар из Старокорсунской станицы, после окончания архиерейского богослужения, когда владыка давал людям целовать крест, запела молитву на почаевский распев. Услышав, «владыка перестал давать крест, подозвал монашку и попросил спеть ещё раз»[47].

Пелагея Григорьевна Копытова, которая с пятнадцати лет, еще девочкой, знала владыку, вспоминала, как она «по поручению владыки Памфила относила передачи матушкам репрессированных священников»[48]. Только тот, кто жил в лютые годы гонений, может нравственно оценить смелость такого поступка владыки.

Матушка Мария Голощапова с теплотой вспоминала, что как только владыка Памфил узнал, что она, жена погибшего священника, живёт в страшной нужде, он тут же прислал ей 10 рублей (в то время это была сумма немалая), а также благословение и приглашение навестить его.

Заботилась о владыке и паства: «Близкие помогали ему в быту. Он беседовал с ними, выслушивал, а потом часто говорил: «Ну, а теперь я вам расскажу о своих делах». Однажды владыке на день ангела решили подарить белые брюки, чтобы «не просвечивались тёмные через белый подрясник… Купили брюки, достали мягкие полусапожки, вышили пояс и по-гречески написали на нем: «Исполать деспота» вперемежку с цветами на голубой ленте. Владыка был очень доволен, особенно брюкам…»[49].

Некоторые лица, окружавшие Владыку, были замешаны в принадлежности к органам НКВД. Верующие знали об этом, знал об этом и сам Владыка[50]. Особенно неблагожелательно к нему относился настоятель Георгиевской церкви, который был определенно связан с НКВД. Положение епископа Памфила было тяжелое и становилось, чем дальше, тем тяжелее. Защиты искать было негде, борьба была бессмысленна. Владыку стали переселять из одной квартиры в другую.

Наконец, он поселился на квартире у протодиакона, который тоже был подозреваем в связях с НКВД. Один пожилой интеллигент сказал как-то епископу Памфилу: «Вы бы пожалели себя, Владыка!», на что тот ответил: «Пою Господу моему дондеже есмь!»[51].

Рано утром 23 января 1936 владыку Памфила нашли подвешенным на дереве в саду дома, хозяином которого был протодиакон, у него архипастырь жил последнее время. Владыка, очевидно, предчувствовал, какой смертью умрет, и часто говорил об удушении. Он упоминал удушение митрополита Филиппа Малютой Скуратовым. Как-то при переезде на другую квартиру владыке Памфилу предложили домик, стоящий внутри огорода, а он сказал: «Нет, не подходит, здесь задушат и никто не узнает»[52].

После гибели владыки, не без участия властей духовенство отказалось хоронить «самоубийцу». Однако народ не верил официальной версии, шумел. Один верующий высказал намерение взять тело владыки в свой дом. Тогда тело епископа Памфила перенесли в Феодоровский придел Георгиевского храма, в углу около иконы Божией Матери «Троеручица»[53]. Отпевать согласился самый младший священник Георгиевского храма о. Иоанн[54]. Он совершал чин погребения и все время плакал. Как дойдет до слов «монаха Памфила» (владыку отпевали, как простого монаха), так служба прерывается, рыдает священник и вся церковь. По словам очевидцев, в церкви стоял один стон и плач. Вскоре после отпевания и отец Иоанн исчез.

Монахиня Варвара публично укоряла диакона, хозяина дома, у которого жил владыка: «Бог с тебя спросит!» Тот возражал: «Я что ли его убил?». А она: «Ты сделал хуже: зная, что его задушили, ты не сказал об этом и тем поддержал поношение епископского сана»[55]. В воспоминаниях матушки Марии Голощаповой сообщается, что перед смертью диакон исповедовался в том, что не может умереть с таким грехом: он слышал всё, что происходило за стеной, но не сказал, т.к. ему пригрозили, что и с ним будет то же самое[56].

 Но нет воспоминаний о том, чтобы владыка Памфил находился в тяжелом психическом, подавленном состоянии или наблюдали у него депрессию. Наоборот, дошедшие воспоминания говорят: «Как это — вчера ещё говорил проповедь о вечной жизни, терпел мужественно все насмешки и надругательства, а сегодня повесился?»[57]. Люди из близкого круга общения владыки утверждали, что он «предчувствовал, какой смертью умрёт, и часто говорил об удушении».

До приезда милиции в дом, где проживал владыка, прибежала Пелагея Григорьевна Копытова[58]. Она увидела, что под яблоневым деревом владыка стоял на коленях с петлёй на шее. Однако верёвка не была натянутой. В кармане владыки найдена записка: «В моей смерти никого не вините». При этом, по её мнению, почерк не могли сличить, так как все документы в доме пропали. Это наводит на мысль, что предварительно бумаги у владыки были изъяты, а в те годы, надо сказать, епархиальные документы хранились по месту проживания владыки. Однако, при желании следователи без труда могли бы найти документы, которые были заполнены рукой епископа Памфила. Не посчитали нужным, не было необходимости, у них другая была цель.

«Негласно узкий круг верующих узнал результаты экспертизы: в горле владыки нашли несколько метров длинной ленты…» Этот факт укрепил верующих в убеждении, что владыку убили. Об этом же пишет и архимандрит Спиридон (Лукич)[59].

О мученической кончине епископа Памфила во второй книге «Новые мученики Российские» в 1957 сообщил протопресвитер Михаил Польский: «23-го января 1935 года владыку Памфила нашли рано утром подвешенным на дереве в саду дома, где он жил последнее время. Обстоятельства, при которых произошло это трагическое событие, остались невыясненными, так как власти не производили расследования, а тело его доставили в анатомический театр Кубанского медицинского института… Так загадочно закончилась жизнь ещё одного архипастыря, которому пришлось взойти на Голгофу служения в Кубанской епархии в те времена…»[60]. Сообщение о гибели владыки предоставил некий священник, который, по всей вероятности, хорошо знал жизнь Кубанской епархии в 20–30-е года ХХ столетия. Автор книги прямо пишет, что владыка Памфил «взошел на Голгофу».

О смерти владыки Памфила пишет митрополит Мануил (Лемешевский) в его известном труде «Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы»: «окончил жизнь самоубийством, чрез удушение в архиерейском саду»[61]. Думается, однако, что митрополит знал общее мнение в Церкви о том, что владыку Памфила убили. Необходимо учитывать, что названный труд писался в советское время, и автор не мог отходить от официальной версии гибели епископа Памфила.

Работа митрополита Мануила распространялась в машинописных копиях и была достаточно известна, на нее делались замечания и отзывы. Одним из авторов таких поправок был архимандрит Спиридон (Лукич). Копия дополнений и правок к каталогу русских архиереев за последние 60 лет митрополита Мануила, сделанных архимандритом Спиридоном, хранится в архиве Игоря Валерьевича Александрова (г. Житомир). Отцу Спиридону суждено было дожить до открытия Киево-Печерской лавры и стать первым духовником возрождённой лавры. Почил исповедник 2 сентября 1991.

Вот его свидетельство: «Памфил (Лясковский). Сведения об обстоятельствах кончины — неточные: кончина произошла не в архиерейском саду (да и какой архиерейский сад и дом мог быть в 30-х годах), т.к. жил он на частной квартире у местного диакона. Смерть последовала не от самоудавления, а — насильственно, т.к. во рту его найдена была тряпка, глубоко забитая в горло, чтобы воспрепятствовать крику о помощи. По-видимому, петля была накинута чей-то чужой рукой. Настоящие сведения — совершенно точны»[62].

Можно предположить, что о владыке Памфиле (Лясковском) архимандрит Спиридон написал в конце 50-х – начале 60-х годов ХХ столетия. И это ценнейшее свидетельство, позволяющее сделать ещё один шаг к восстановлению истины, признанию мученического конца владыки. Для подчёркивания своей мысли он завершил свидетельство словами: «Настоящие сведения — совершенно точны».

Но откуда мог знать архимандрит Спиридон обстоятельства гибели владыки Памфила? В 1936 он проживал в Житомире, здесь был арестован и потом десять лет находился в заключении во 2-м лагпункте Вятского исправительно-трудового лагеря. Вероятно, ему их сообщил тот, кто был свидетелем гибели владыки. Это позволяет архимандриту Спиридону описать детали гибели архиерея-мученика. Сообщивший имел большой авторитет в глазах иерея-исповедника Спиридона (Лукича), который счёл своим долгом написать митрополиту Мануилу опровержение утверждения о самоубийстве владыки Памфила.

На месте погребения владыки Памфила всем миром был поставлен скромный памятник из серой мраморной крошки со словами Иисусовой молитвы: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». При жизни покойный всегда старался её творить.

Прибывший на смену убиенного архипастыря епископ Софроний (Арефьев), узнав, что поминают его, как простого монаха, собрал все материалы и отправился в Москву; когда вернулся, владыку Памфила стали поминать, как епископа.

За последние 25 лет имя владыки Памфила стало широко известно среди православных Кубани. В 2009 над могилой епископа Памфила возведена часовня. 25 августа 2010 в устроенной часовне впервые отслужена Божественная литургия. Её совершил протоиерей Анатолий Петров, настоятель войскового Александро-Невского собора Краснодара.

Вечная память невинноубиенному епископу Памфилу.

Архимандрит Трифон (Плотников)
М. В. Бравкова

[1] Клировая ведомость Михайловской церкви с. Свищев Дубенского уезда за 1914 г. // ГАЖО. Ф. 1. Оп. 78. Д. 477. Л. 176 об. – 178 [сведения об отце владыки Памфила — священнике Александре Иосифовиче Лясковском. — Авт.].

[2] Православный голос Кубани. 2012. № 10.

[3] Арестово-Богдашевская летопись // ЦГИАК Украины. Ф. 2205. Оп. 1. Д. 417.

[4] Центральный ист. архив Москвы (ЦИАМ). Ф. 229. Оп. 4. Д. 2234. Л. 2.

[5] Волынские епархиальные ведомости. 1903. № 20, часть офиц. С. 546.

[6] Журналы Совета Московской духовной академии за 1903 год. 3 сентября 1903 года // Богословский вестник. 1904. Т. 2, июль/авг. С 258–259.

[7] ЦИАМ. Ф. 228. Оп. 4. Д. 2234. Л. 6.

[8] Научно-исследовательский отдел рукописей Рос. гос. библиотеки. Ф. 172. К. 296. ед. хр. 1.

[9] Рос. гос. ист. архив (РГИА). Ф. 802. Оп. 10. Д. 272. Л. 5.

[10] РГИА. Ф. 802. Оп.10. Д. 272. Л. 12.

[11] Гос. архив Житомирской обл. (ГАЖО). Ф.1. Оп. 41. Д. 241. Л.17.

[12] ГАЖО. Ф.1. Оп. 41. Д. 241. Л. 5 об.

[13] ГАЖО. Ф.1. Оп. 41. Д. 241. Л. 5.

[14] Волынские епархиальные ведомости. 1911. № 25. С. 500, 501.

[15] РГИА. Ф. 802. Оп. 10. Д. 272. Л. 14.

[16] Памятная книжка Волынской губернии на 1912 год / Изд. Волын. Губерн. Стат. Ком. Житомир, 1911. С. 55.

[17] Волынские епархиальные ведомости. 1912. № 22. С. 464, 465.

[18] Почаевский листок. 1912. № 29.

[19] Там же. № 31–32.

[20] Русский инок. 1911. № 39.

[21] Там же.

[22] РГИА. Ф. 796. Оп. 194. Д. 692. Л. 2.

[23] РГИА. Ф. 802. Оп. 10. Д. 272. Л. 16.

[24] РГИА. Ф. 802. Оп. 11. Д. 460.

[25] РГИА. Ф. 802. Оп. 15. Д. Л. 18 об.

[26] Жизнеописание митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Николая (Могилевского) // Православие и современность : Информационно-аналитический портал Саратовской и Вольской Епархии. URL: eparhia-saratov.ru/Articles/article_old_3197

[27] Полтавские епархиальные ведомости. 1913. № 19, часть неофиц. С. 1372 

[28] Там же. 1913. № 35, часть неофиц. С. 2583, 2584.

[29] ГАЖО. Ф. 147. Оп. 1доп. Д. 42. Л,155, 155 об.

[30] ГАЖО. Ф. 147. Оп. 1 доп. Д. 55. Л. 101, 101 об., 122.

[31] Пахомий (Кедров), архиепископ Черниговский и Нежинский: Материалы к биографии / Составитель, автор вступительной статьи А.Ф. Тарасенко. Чернигов: РИК «Деснянська правда», 2006. С. 134-135.

[32] ГА РФ. Ф. 6343. Оп.1. Д. 263. Л. 85 (ссылка приводится по: Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX в. / Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет ; Братство во Имя Всемилостивого Спаса. URL: pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/ans/nm/?HYZ...8E*).

[33] Стратонов И. Документы Всероссийской Патриаршей Церкви последнего времени. Журнал «Путь» №9 // Электронная Библиотека Одинцовского благочиния. URL: odinblago.ru/path/9/6.

[34] Документы Московской Патриархии: 1934 год // Вестник церковной истории. 2010 № 3/4(19/20). С. 169–243.

[35] Там же. С. 189.

[36] Там же. С. 177.

[37] Гос. архив общественно-политической истории Воронежской обл. Ф. 9353. Оп. 2. Д. 21324.

[38] Алексий (Коноплёв) (1910–1988), митрополит Калининский и Кашинский // Древо : открытая православная энциклопедия. URL: drevo-info.ru/articles/11773.html.

[39] Распоряжение № 02 от 2 января 2008 г. [митрополита Чебоксарского и Чувашского Варнавы] // Чувашская митрополия РПЦ Московский Патриархат. URL: cheb-eparhia.ru/info.aspx?type=news&org=1&id=84.

[40] Голощапова М.К. Из времени обновленчества на Кубани. Машинопись. 1980 // Архив Екатеринодарской епархии.

[41] Новомученик Кубанский епископ Памфил : Воспоминания Пелагии Григорьевны Копытовой о епископе Памфиле. Самиздат, 2010. 30 с.

[42] Голощапова М.К. Из времени обновленчества на Кубани. С. 18.

[43] Там же. С. 17.

[44] Там же. С. 18.

[45] Новомученик Кубанский епископ Памфил. С. 113.

[46] Голощапова М.К. Из времени обновленчества на Кубани. С. 18.

[47] Там же. С. 17.

[48] Новомученик Кубанский епископ Памфил. С. 8.

[49] Голощапова М.К. Из времени обновленчества на Кубани. С. 18.

[50] Новые мученики Российские : Второй том собрания материалов / Сост. протопресвитер М. Польский. Jordanville, 1957. С. 113–114, 279, 319.

[51] Голощапова М.К. Из времени обновленчества на Кубани. С. 19.

[52] Там же. С. 17.

[53] Там же. С. 20.

[54] Там же.

[55] Там же.

[56] Там же. С. 21.

[57] Там же. С. 20.

[58] Новомученик Кубанский епископ Памфил. С. 9.

[59] Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы.

[60] Новые мученики Российские. С. 114.

[61] Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы.

[62] Новые данные о гибели епископа Памфила (Лясковского) / Александров И.В. // Комиссия по канонизации святых Екатеринодарской епархии URL: kanonkuban.ru/novye-dannye-o-gibeli-episkopa-pamfila-lyaskovskogo