Медведь Роман Иванович, протоиерей, святой, исповедник

Протоиерей Роман (Ярослав)* Медведь родился в скромной семье учителя прогимназии. Получив духовное образование, он полностью посвятил себя пастырскому служению, во всем стараясь следовать примеру духовного отца — святого праведного Иоанна Кронштадтского, с которым познакомился, когда учился в духовной академии в Санкт-Петербурге. Через четыре года по окончании академии он женится на Анне Николаевне Невзоровой, дочери священника. Отец Иоанн Кронштадтский благословил молодых на брак и сам проводил Таинство Венчания. Анна Николаевна оказалась удивительной женщиной, которая, в полном соответствии с библейскими словами, стала помощником мужа. Она поддерживала и заботилась об отце Романе на протяжении всей его жизни.

С самого начала служения будущий исповедник проявил себя как истинный ревнитель Православия. В 1901 г. Романа рукоположили в священнический сан, и епископ направил молодого иерея служить в церковь Воздвижения Креста Господня в Черниговской губ. Храм находился в имении помещика Неплюева, который являлся основателем Крестовоздвиженского братства, в основу деятельности которого были положены скорее коммунистические идеалы, нежели христианские. В братстве ограничивалось вмешательство приходского священника в жизнь братчиков, в результате чего он становился здесь исключительно требоисполнителем. Руководителем духовной жизни братчиков был сам помещик Неплюев, что приводило к конфликтам между священниками и помещиком. Неприемлемым для священников было и то, что основой материального благосостояния братства было производство и продажа спирта. Увидев, что существующих в братстве порядков он никак не сможет изменить, отец Роман послал обстоятельный доклад епархиальному архиерею.

В 1902 г. отца Романа переводят в Санкт-Петербург в церковь Марии Магдалины, где вокруг него образовывается крупная духовная община. Священник целиком отдается приходской деятельности, беспрерывная напряженная работа в течение нескольких лет подорвала его здоровье. В 1907 г. отец Роман и его жена заболели туберкулезом и находиться далее в сыром климате Санкт-Петербурга было сочтено для них опасным. Но была и еще одна причина, которая способствовала отъезду священника из северной столицы. В этот год происходит встреча отца Романа с Григорием Распутиным. Будучи человеком прямолинейным, он высказал все, что было на сердце, в лицо Распутину. Встреча закончилась на повышенных тонах, в одной из последних фраз Григорий Распутин обещал отомстить священнику. Вскоре после этого события пришел указ о переводе отца Романа на границу Германии и Польши, в г. Томашов Польский.

Однако «ссылка»  длилась не долго. Немногим больше чем через полгода отца Романа направляют на служение в Крым. Он «был назначен настоятелем Свято-Владимирского Адмиралтейского собора в Севастополе, стал благочинным береговых команд Черноморского флота. В его подчинении были Покровский храм и Свято-Никольский, что на Северной стороне, храм Архистратига Михаила и 50 священников на кораблях. Отец Роман, путешествуя с эскадрой, посетил Грецию, Италию, побывал у мощей святителя Николая. О своем крымском периоде о. Роман говорил: "В Севастополе нет крыши, под которой бы я не проповедовал"» (Доненко Н., протоиерей. Священноисповедник Роман Медведь).

В 1912 г. произошло восстание матросов на линкоре «Св. Иоанн Златоуст». После подавления бунта отец Роман настоял на индивидуальной исповеди всех приговоренных к смерти матросов. «Всю ночь сам исповедовал и причащал. Закончил буквально перед расстрелом. После этого ночь не спал, был бледен и долго не мог успокоиться... После окончательной ликвидации революционных очагов командующий флотом поинтересовался мнением благочинного, надо ли вводить тайную полицию в среду матросов для выявления подстрекателей и вообще настроения команды. Отец Роман, пользуясь своим авторитетом, воспротивился этому предложению, уверил командование, что духовный климат на флоте изменился и подобные меры будут излишними. И тайная полиция не была введена. Чтобы окончательно успокоить матросов, развеять революционную романтику и прекратить брожения, о. Роман написал и выпустил брошюру "О дисциплине и товариществе на флоте", где речь шла об основах Православия, через призму которого надо смотреть на общественную и политическую жизнь, о соблазнах революции и т. д. Впоследствии это будет предъявлено о. Роману Медведю следователем НКВД как контрреволюционная деятельность, прозвучит обвинение в том, что он индивидуально исповедовал матросов и тем самым подрывал их веру в "правду" революции. На самом же деле о. Романа допустили исповедовать только после суда, когда приговор был вынесен, и на обстоятельства дела он уже влиять не мог» (Доненко Н., протоиерей. Священноисповедник Роман Медведь).

Примерно тогда же происходит событие, которое, спустя некоторое время, коренным образом изменит жизнь будущего протоиерея. Во время служб в Свято-Владимирском соборе многие послушания исполняли матросы, среди прочего на них же был возложен и сбор пожертвований. Матрос по фамилии Докукин был уличен отцом Романом в краже церковных денег. После революции 1917 г. Докукин был избран председателем солдатско-матросского революционного комитета и попытался отомстить священнику. Его стараниями в декабре 1917 г. комитет постановил арестовать и расстрелять отца Романа. Для того, чтобы избежать возмущения в народе, поскольку священник был весьма известен и его отсутствие на Рождественском богослужении могло вызвать возмущение среди верующих, организаторы решили подождать до святок. Один из матросов успел сообщить о готовящемся аресте супруге священника. Это и спасло отца Романа. Сразу по окончании Рождественской службы, не заходя домой, он отправился на вокзал, где был посажен в вагон до подачи поезда на перрон, и невредимым прибыл в Москву.

В Москве отцом Романом было создано знаменитое «Братство ревнителей Православия в честь святителя Алексия, митрополита Московского». В него входило не менее 200 постоянных членов. Сохранилось множество воспоминаний оставленных духовными чадами отца Романа, которые передают атмосферу царившую в братстве и рисуют пред нами портрет его руководителя. Вот одно из них: «Одаренный организаторскими способностями, он мудро очищал свою ниву... С его стороны давались исчерпывающие возможности для духовного роста... Знакомился он с духовным состоянием своих пасомых посредством приема в течение недели на частную исповедь. Из этих откровенных с ним бесед он узнавал духовные нужды, болезни и немощи каждого. По прошествии недельного труда, когда у него накапливался материал, он сообразно с духовным состоянием исповедовавшихся на частной исповеди... каждую субботу после всенощной проводил уже общую исповедь, в которой касался всего, что требовало исправления, преподавал соответствующие наставления... Его труд этих первых лет в одиночку можно назвать титаническим, обозрев и перечислив основные моменты его деятельности: ежедневная литургия с вечерним богослужением накануне, прием большинства [духовных чад] в течение недели на откровение помыслов, многочисленные причастники каждое воскресенье, в тот же воскресный день, после вечерни, обширная проповедь на евангельскую тему... Трудно себе представить, как мог он "тащить такую мрежу" один без помощников. Не сверхъестественно ли то, что он выдерживал, причем выдерживал, оставаясь всегда спокойным, доступным и... ангельски кротким. Чему учил, тому был и примером» (Бог судил мне быть исповедником ... С. 142–143).

Оживленная деятельность братства и прихода не могла не привлечь внимание советской власти. За период с 1918 по 1929 гг. отца Романа арестовывали 15 раз. Чтобы избавить от преследований властями свою семью, по решению духовного собора Высоко-Петровского монастыря отец Роман официально разводится со своей женой. Анна Николаевна берет свою девичью фамилию — Невзорова, чтобы в случае ареста отца Романа ее не выгнали с работы, и устраивается в Боткинскую больницу медсестрой.

Но скорби не оставляют отца Романа. В 1924 г.** власти выселяют протоиерея из церковной квартиры, ухудшается состояние его здоровья. В это время в стране набирает обороты очередная кампания по закрытию храмов и арестам священнослужителей. 16 февраля 1931 г. арестовывают около 30 членов братства святителя Алексия и самого отца Романа. Он был обвинен в руководстве контрреволюционной организацией, участниками которой проводились нелегальные собрания, а также велась работа по воспитанию членов организации в антисоветском духе. В начале весны 1931 г. протоиерея Романа Медведя приговорили к расстрелу, с заменой ее заключением в концлагерь на 10 лет. 

С этого момента единственным средством связи между ним и его духовными детьми являлась переписка. Все письма отец Роман отправлял на имя дочери, «дорогой Ирочки». В них раскрывается вся полнота души протоиерея Романа. Перед нами вырисовыватся образ удивительно чистого, честного, смиренного человека. Несмотря на все испытания выпавшие на его долю, первое, что чувствуешь прикасаясь к этим письмам, безгранничная любовь к людям. 

«Мир и радость оставил нам Пастыреначальник, и никто их не в силах отнять от нас. Радостно ощущать, что среди людей нет и не может быть у нас врагов, а есть только несчастные братья, достойные сожаления и помощи даже тогда, когда они (по недоразумению) становятся нашими врагами и воюют на нас. Увы! они не понимают, что враг-то находится прежде всего в нас самих, что его вначале нужно изгнать из себя, а потом помогать и другим сделать это.

Один враг у нас общий — это диавол и его духи злые, а человек, как бы низко ни пал, никогда не теряет хотя бы нескольких искорок света и добра, которые могут быть раздуты в яркое пламя. А нам нет никакой выгоды воевать с людьми, хотя бы они били нас не только в правую ланиту, но постоянно осыпали бы нас всякого рода ударами и поношениями. Одно важно: твердо держаться нам своего пути и через войну с людьми не сходить со своей дороги. Воевать с людьми — это значит становиться на их ложную позицию. Даже в случае успеха эта война нам бы ничего не дала, а отвлекла бы надолго от нашей задачи…»

В связи с полученной инвалидностью срок заключения отцу Роману сократили. После освобождения он поселился в окрестностях Волоколамска, через некоторое время его перевезли к духовной дочери под Москву, в поселок Валентиновку. Но годы ссылки не прошли бесследно, у отца Романа стал развиваться туберкулез, которым он болел еще в молодости. Московский климат становился опасным для его жизни. Один из друзей священника, с которым они делили ссылку, пригласил его в г. Черкассы Харьковской области. Но и здесь здоровье его продолжало ухудшаться. Спустя некоторое время Анна Николаевна увозит отца Романа в Малоярославец. Здесь за ним ухаживает одна из его духовный дочерей, часто приезжает Анна Николаевна с дочерью Ириной, приезжают и его духовные чада.

Господь сподобил отца Романа предвидеть день свей кончины. За несколько дней до смерти он «сказал ухаживавшей за ним духовной дочери: "Смерть на расстоянии двух дней, и тогда конец. Остались последние денечки. Я поставлен Господом быть ответчиком — и буду, как пример для других". В этот же день отец Роман продиктовал Анне Николаевне письмо духовным детям: "Дорогие, все бывшие духовные дети мои! Я тяжко болен, и дни мои сочтены. Христиане перед смертью прощаются и примиряются друг с другом. Прошу простить меня во всем, в чем я согрешил перед вами: делом, словом, помышлением. Со своей стороны, во всем, в чем вы согрешили против меня, я властию, мне данной от Господа нашего Иисуса Христа, прощаю и разрешаю во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Недостойный протоиерей Роман Медведь"»  (Бог судил мне быть исповедником ... С. 267–268).

По свидетельству келейниц отца Романа, незадолго до смерти он принял постриг в рясофор с именем Иосиф.

_____________________________________________________
* «При крещении получил двойное имя Роман Ярослав, во время учебы называл себя Ярослав, также подписывал этим именем свои публикации (иногда двойным именем — Роман Ярослав). Только после рукоположения в сан иерея с именем Роман стал пользоваться одним этим именем» (Роман Иванович Медведь ... С. 104).

** Так согласно источнику: Священноисповедник Роман Медведь / Нестор (Доненко), епископ. Согласно источнику:  (Бог судил мне быть исповедником ...). — в 1930 г.