«То, что в одних случаях и у одних людей вызывает глубокое уважение и горячую любовь, то в других случаях и у других людей возбуждает черную зависть и недоброжелательство. Таков уж человек в настоящем своем состоянии, что, в своей нравственной личности, иногда извращает естественные, нормальные чувства и отношения. Начальство, видя умную и энергичную пастырскую деятельность отца Иакова, выдвигало его, поощряло, давало старшинство в причте, благочинничество в округе и миссионерство — не за выслугу лет, чем оскорблялись окружавшие лица, которые, как более послужившие в должности священника, признавали себя более достойными того или иного звания… и нередко вредили пастырской деятельности его, ставя свое мелкое самолюбие выше Христова дела. Например, старались препятствовать проповедничеству, которым он ревностно занимался. Случалось, что они не представляли начальству проповеди о. Иакова, и тому приходилось отсылать их на свои последние копейки, чтобы получить разрешение на произнесение… Вредили благому делу построения церкви, расстраивая прихожан и возбуждая их против о. Иакова. Посягали на его материальные интересы (вторгались в его приход или требоисправления) или пятнали доброе имя, в целях расстроить отношения его к прихожанам и начальствующим лицам.

«Милость Божия буди с Вами… Желаю всем всякого возможного облегчения в трудностях жизни… Я по милости Божией здоров, сравнительно благополучен и, как всегда, благодушен, хотя временами бывает очень тяжело. Говорю сейчас не о физических тяжестях. Работаю по-прежнему ассенизатором. Конечно, соскабливать лед, сбивать примерзший навоз не так легко. Но главная моя работа утром — часа 1½–2 — тут не легко, часто прихожу в барак после работы с совершенно мокрой рубахой. Обычно после возвращения в барак подкрепляюсь маленьким, грамм в 40 ломтиком хлеба (больше не умею выгадывать для этого из моих 550 грамм). Хлебушек смазываю постным маслицем, которое все еще тянется у меня из Вашей посылочки. Утром и кончается моя главная работа. Среди дня только наблюдаю за чистотой в уборной. Тем и нравится мне моя работа, что она дает возможность располагать большею частию моего времени более или менее свободно и самостоятельно…

«...Странно, как это христиане мечутся туда-сюда и ищут ответа на вопрос: как жить, чтобы на земле счастье и правда царили? Неужели могли они забыть, что Господь Иисус Христос так ясно и просто раз навсегда разрешил этот вопрос, сказавши, что "Царство Божие внутри нас". Кажется, ясно: займись каждый переделкой себя, своей внутренней жизни, преобразись по образу Христа, а внешнее, формы жизни сами собою будут хороши. Человек, преобразившийся по Христу, никого не обманет: ни Бога, ни людей. Мне всегда представляется, что если воду грязную, находящуюся в глиняном сосуде, перелить в золотой, она от этого не станет чище, так как не в стенках сосуда находится грязь, а внутри самой воды. Отсюда, конечно, вывод прост: как бы ни были совершенны внешние формы жизни, они сами по себе не очистят внутренней порчи, а, наоборот, замаскировавши внешним блеском внутреннее разложение, только долее продержат людей в обмане. Нет, дай, Господи, нашему дорогому отечеству... возродиться во Христе, да так, чтобы каждый русский мог всегда сказать: "Теперь уже не живу я, но живет во мне Христос". Вот тогда и воцарится на нашей родине правда и счастье...»

«С Лубянки епископа перевели в Бутырскую тюрьму, затем — в Таганскую. Когда его уводили из Бутырской тюрьмы, то с ним прощались все заключенные в камере, многие плакали, даже надзиратели пришли проститься. "Я вспомнил тогда прощание апостола Петра", — говорил он, рассказывая о своем пребывании в заключении...»