«Очень много совершенно ненужных терзаний и малоспасительных страданий наших, и в частности моих, проистекают оттого, что мы все не можем забыть этого: „О лес, о жизнь, о солнца свет, о счастье, слезы“ и т. д. — и плачем над щепками от леса вместо того, чтобы заставить мысль работать над тем, как и из них строить все то, на что прежде шли целые дерева. Совершенно справедливо и то, что теперь не благоуханье роз, а крепкий аромат помойки и такие чудные произрастания, как крапива, репейник — не тронь меня... и раз это так, то, конечно, вместо того, чтобы ныть и тосковать о том, „как хороши, как свежи были розы“, надо лучше подумать, как парализовать „воню“ помойки и во что надо одеться, если приходится в жизни идти не по роскошному лугу с душистой и сочной травой, а сквозь цепкие кусты репейника и не менее жгучие — крапивы. Конечно, логика христианской правды и должна каждому из нас говорить: стало меньше храмов — сам будь, и ты должен быть, храмом Бога; стал неудобен вход ко многим святыням — сам стань этой святыней и живой иконой; не стало многого внешнего, много влияющего на внешних и младенцев еще в вере — дай им то, что несравненно выше этого и одинаково понятно и близко и мудрому и младенцу, дай им теплоту искренней и нерассеянной молитвы и высшее изящество веры: простоту и глубину благоговения и смирения.

Конечно, только наша духовная косность мешает нам видеть в настоящем призыв к „самоуглублению, самопознанию и самообузданию“. Выражаясь языком одной великопостной молитвы, теперь именно „время делания явися“, и часто жалко бывает не себя (у меня, кажется, не так уж много этого саможаления), как жалко то, что данное время как-то больше употребляется на душевное и телесное, чем на духовное»

(из письма священномученика Германа (Ряшенцева) Вере Тимофеевне Верховцевой, 27.5/9.6.1925 г.).