«Мне довелось реставрировать Успенский храм села Лезье-Сологубовка, где, естественно, я занялся изучением судеб моих предшественников и нашел историю отца Александра Вишнякова, сына священнослужителя нашего храма… Я нашел дочь отца Александра Вишнякова, нашел последнюю прихожанку отца Александра — Веру Ивановну, она стала моей прихожанкой. И узнал историю о том, как отцу Александру уже где-то в тридцать втором году запретили служить в храме. Крестил на дому, иногда причащал, совершал требы, молебны, но частным образом. А жил в маленьком домике, недалеко от церкви со своей семьей.

4 ноября 1937 года у домика остановился "воронок" местного отделения милиции, и отца Александра увезли в неизвестном направлении. Буквально через пару дней, 7 ноября — в праздник — дочь Нина шла по парку во Мге (это 6 километров от деревни Лезье) и встретила мужика на подводе. Тот пристально посмотрел на нее и спросил: "А ты не поповская дочь?". "Поповская", —сказала она. "Ну, я твоего батьку встретил в милиции, меня за пьянку посадили. Встретил его в камере. Ты бы ему хоть кружку принесла и ложку, у него ж ничего нет". Нина Александровна бегом побежала из Мги в Лезье, схватила все, что сказал этот мужчина (кружку, ложку, полотенце, самый минимум), и так же бегом 6 километров назад во Мгу в отделение милиции, где ей равнодушно сказали: "Да не надо твоему батьке ничего, он уже далеко отсюда".

Уже впоследствии она узнала, что 14 декабря 1937 года ее отец был расстрелян.

Нина Александровна вместе со своей семьей была репрессирована, их отправили в Сибирь — посадили на пароход, по Каме спустили неизвестно куда, высадили в тайге, и там, на лесоповале, они еле-еле выжили. Страх перед машиной репрессии, перед гулаговской системой, НКВД у нее был всю жизнь. Только за два года до смерти она сообщила своим сыновьям, что они — внуки репрессированного священника»

(Протоиерей Вячеслав Харинов. Господь знает их имена).

На фото: памятник расстрелянным священникам и мирянам в городе Шуе.