Вознесенский Александр Павлович, священник

Душа его во благих водворится!

Настоящая великая война с тевтонами, которая так неожиданно разразилась над нашей великой Россией, дала целый ряд героев из среды православного военного духовенства, мужественно и терпеливо разделяющего невзгоды военной и боевой жизни вместе с серыми героями.

В числе героев, «кровию венчавшихся» в эту годину великой войны, особенно почетное место должно быть отведено благочинному 38 пехотной дивизии, священнику о. Александру Павловичу Вознесенскому, в течение целого года являвшего пример доблестного и неустрашимого служения Св. Церкви и христолюбивому воинству.

Нам, обыкновенным рядовым служителям Св. Церкви, трудно разгадать, а еще труднее понять, величие души этого смиренного и ревностного пастыря Церкви, в числе других павшего на бранном поле за великое дело спасения Родины от немецкого ига.

На мне, его ближайшем помощнике и сослуживце, лежит нравственный долг хотя бы в кратких словах изобразить великий образ почившего о. Александра.

Не всем, знавшим этого пастыря, понятен был он; немногие пытались разгадать его душевный мир; большинство же, после знакомства с ним, определяли его быстро и легко: «оригинал».

Да, с точки зрения современных людей, не отделяющих пастыря от среды его овец, зараженных людей, привязанных к внешним формам жизни, о. Александр, как чуждый всего этого, действительно казался оригиналом, ибо он сам по себе и в связи с условиями жизни являлся необычным. Но что же скрывалось за этим словом «оригинал»? Ответ на этот вопрос читатель найдет в кратком жизнеописании о. Александра.

Отличаясь чрезвычайной скромностью, о. Александр все, что могло служить в его пользу, тщательно скрывал от людей; потому-то трудно было людям узнать его. Но, случалось, что за дружеской беседой о. Александр вспоминал прошедшие годы своего детства и юности, которые были для него годами разного рода лишений и борьбы.

Это был сын бедного и многосемейного причетника Ярославской епархии. Вследствие нищеты, царившей в доме родителей, особенно усилившейся после ранней смерти отца, он вынужден был в детские годы свои пасти в поле скот и помогать матери по хозяйству.

Рано обучился он грамоте и был отдан матерью в духовное училище, по окончании которого поступил в семинарию, где окончил курс учения с званием студента. Тяжелы и полны лишений были эти долгие годы ученья, но о. Александр вспоминал их с теплым чувством, так как изучение Св. Писания и других богословских предметов семинарского курса способствовало выработке мировоззрения о. Александра, отличавшего его среди современных людей и даже пастырей.

И твердая и живая вера в Бога, покорность Его Божественному провидению, любовь к церковному богослужению и домашней молитве — были теми драгоценными качествами души почившего о. Александра, которые с годами все более и более укреплялись и совершенствовались. «Люблю, — не раз говаривал о. Александр в последние годы своей жизни, — монастырскую жизнь и весь уклад ее; но не люблю того, что в среде монахов мешает быть на высоте своего положения, т. е. тех отношений, которые, ради власти и почета, царят в монашеской среде».

Женившись, по окончании семинарии, о. Александр принял диаконский сан и поступил на диаконское место в родной епархии. Но вскоре тяжелое горе постигло его: он лишился жены. С покорностью воле Божией нес свой тяжелый жизненный крест, оставаясь все на том же месте диакона и занимаясь в часы досуга самообразованием.

Спустя 15 лет, о. Александр поступает в число студентов Императорской Московской духовной академии и через четыре года оканчивает ее с званием кандидата богословия. Назначение на должность псаломщика при Православной церкви в Чешской Праге заставило его переселиться в Чехию, где он пробыл несколько лет.

История чешского народа и движение, вызванное борцом с католической церковью Иоганном Гусом, были предметом всестороннего изучения о. Александра в период его жизни заграницей. Результатом этого изучения явился объемистый труд, посвященный жизни и деятельности чешского реформатора, окончившего, как известно, дни своей жизни на костре. Обширная переписка И. Гуса с разными лицами, обрисовавшая его, как великого борца за основные догматы православного учения, приложена к этому труду. О. Александру принадлежит составление акафиста покровителю чешской земли св. Вячеславу, князю чешскому, и перевод некоторых церковных служб на чешский язык.

В 1904 году о. Александр получает назначение на должность священника резервного полка, стоявшего в г. Кишиневе, с званием благочинного резервной бригады. Устройство полковой церкви и религиозно-нравственной жизни в частях бригады совершились при непосредственном его участии.

В 1910 [1908. — Ред.] году, по расформировании резервных полков, он назначается на должность священника церкви 149 пехотного Черноморского полка с званием благочинного 38-й пехотной дивизии. Вместе с полком он выступил в начале войны на театр военных действий.

На первых же порах о. Александр, постоянно сопутствовавший своему полку, явил пример неустрашимости и отваги. Он, с крестом в руке, неоднократно водил полк в атаку, шел с цепями по полю брани, под огнем противника напутствуя и погребая. При отходе полков дивизии 8 июля с. г. у м. Покрой, он с вечера до глубокой ночи совершал погребение павших героев под сильнейшим огнем тяжелой артиллерии противника. «Копали, — говорил о. Александр мне, — могилы лежа, и я, лежа с церковником в окопе, отпевал убитых. Лишь только поднимешь голову, противник начинает по нас стрелять из тяжелых орудий. Ночью все отошли, а меня об отходе не предупредили. Пришлось идти ощупью, без карт и проводника: едва к немцам не попали».

В роковой день — 6 августа — о. Александр, по окончании литургии, совершенной близ позиции при штабе полка, выразил желание окропить св. водой окопы и ободрить нижних чинов молитвой и своим словом. Место, где были окопы, было открытое, и гг. офицеры удерживали о. Александра, указывая на опасность обстрела со стороны врага. Но он не хотел отступить от принятого решения и пошел к окопам. Взошел на бруствер и отсюда, идя вдоль фронта, окроплял окопы и нижних чинов, сидящих в них. Немцы открыли по нему огонь, но он шел вперед, не обращая внимания на пули. Благополучно прошел расположение четырнадцати рот и по чистому полю приближался к пятнадцатой роте; стрельба противника усилилась. В это время одна из пуль пронзила о. Александра в области сердца, он пал на землю и тотчас же скончался. Ему было 53 года от роду.

Очевидно, о. Александр предчувствовал свою близкую кончину, ибо, незадолго до этого, проходя с о. Сергием Флоринским по д. Даугишки, сказал ему, остановившись у креста при разветвлении дорог: «Вот здесь, на этом месте, похороните меня; гроба не нужно, похороните, как солдата, наденьте только черную рясу».

И пришлось выполнить его волю. С трудом, под выстрелами, подняли санитары тело о. Александра и принесли его в д. Даугишки. Заботами ктитора подп. Кравченко был сделан гроб и в него в полном священническом облачении положено тело о. Александра. 7 августа на указанном месте, оно после отпевания, совершенного о. Сергием Флоринским соборне с духовенством дивизии, было погребено среди могил павших воинов.

Я же, вследствие ранения, находился в это время на излечении в госпитале, вследствие чего, к моей великой скорби, не мог дать о. Александру своего последнего целования. О его геройской кончине я узнал лишь через месяц, по возвращении в полк.

Так, по слову Спасителя, о. Александр положил душу свою за други своя в годину тяжелых испытаний, выпавших на долю нашей Родины.

За год войны наша дивизия прошла расстояние от Карпат до Митавы. Временами переходы были слишком тяжелы, особенно в ненастное время. С о. Александром я очень часто встречался на походах и стоянках. Не раз удивлялся выносливости его, когда, невзирая на последствия паралича ноги, он бодро шел в ряду солдат, ведя на ходу беседу с ними. Видел я его совершающим богослужение близ позиций во время боев, причем он обнаруживал редкое спокойствие. Помню, я как-то говорю ему: «поберегите себя, ведь убить могут». «Что ж такого, что убьют? Ведь умирать все равно надо».

Сколько спокойствия сказывается в этих немногих словах! Умереть в любую минуту, быть всегда готовым предстать пред Господом, — разве каждый христианин может? Не успокаиваются ли многие люди мыслью, что еще успеют покаяться, будет для этого время впереди?

Как я уже сказал, о. Александр отличался глубокой верой и религиозностью. Вследствие этого он часто совершал богослужения, посещал приходские храмы в часы церковных служб, если сам не служил; ездил в ближайшие монастыри, так как любил истовое монастырское богослужение. В 1912 году он ездил в Палестину на поклонение Св. Гробу Господню и св. местам. С увлечением делился своими впечатлениями, рассказывая о своем путешествии и о том, как служил в разных храмах Палестины. Дома часто читал акафисты и службы. Нередко его молитва продолжалась далеко за полночь.

В домашней жизни своей о. Александр отличался простотой и не предъявлял никаких претензий. Одежда его была скромна, обувь — простая. Обстановка квартиры указывала на аскетический образ жизни хозяина: простой стол, заменявший письменный, — несколько стульев, этажерка и полочки с книгами, и здесь же, где-нибудь на полу, свернутый тощий сенничок с подушкой и одеялом. На этом сенничке, раскинутом на полу, спал о. Александр.

Требований к жизни, как я уже сказал, о. Александр никаких не предъявлял; не было у него и желаний, указывавших на пристрастие к миру. Одно было у него желание, которое он не скрывал, — уйти в монастырь. На святках после совершения литургии на открытом воздухе в лесу он сильно простудился. Зашел я к нему; он весь горит. Потом говорит мне: «Поправлюсь, уйду в монастырь». Но не решился оставить свой полк, когда выздоровел.

Незадолго до смерти говорит мне о. Александр: «Устал уж очень, хочу отдохнуть, хочу уйти в монастырь; да вот спрошу совет у арх. А., своего бывшего ректора академии». Проходит время и говорит мне при встрече о. Александр: «Не советует мне арх. А. бросать полк до конца войны; не поеду без благословения Владыки, останусь с полком». Не судил ему Бог дожить до конца войны.

Равнодушен он был и к мирским почестям. Затронули мы как-то вопрос о наградах, а он на это говорит: «Что значат эти награды? Вот где нужно заслужить награду», — сказал он, указывая на небо.

Так прост и велик был среди нас о. Александр, усердный молитвенник и строитель Таин Божиих!

Царство ему Небесное!

Текст: Макарий (Кармазин), епископ, священномученик. Памяти героя-священника о. Ал. Павл. Вознесенского /
Свящ. Григорий Кармазин // Вестник военного и морского духовенства. 1916. № 5. С. 143–146