Николай (Касаткин Иван Дмитриевич), архиепископ, святой, равноапостольный

Высокопреосвященнейший архиепископ Николай[1], в миру Иван Дмитриевич Касаткин, родился в селе Егорье, на р. Березе, Бельского уезда Смоленской губернии. Село это находится в 70 в. от г. Белого, по летнему тракту, и в 45 в. по — зимнему, по направлению к северу, в глухих лесах, в соседстве с местностью, известной под именем «Бельской Сибири», и по месту рождения своего Высокопреосвященный Николай был соседом другого великого человека, С. Ал. Рачинского, родившегося в селе Татеве Бельского же уезда. Но меняются времена, а с ними получают известность и просветляются и глухие местности, — теперь в одной четверти версты от села Березы находится станция Моск.-Винд. ж. д. «Мостовое», отделенная от села только р. Березою.

Отец Ивана Дмитриевича Касаткина Димитрий Иванович был диаконом в селе Березе. Мать его звали Ксенией Алексеевной, которая родилась 24 января 1806 года. Бракосочетание Димитрия Ивановича с Ксенией Алексеевной состоялось 15 февраля 1829 года. У супругов Касаткиных, как видно из памятной книжки, веденной самим о. диаконом Касаткиным, было четверо детей: первый сын Гавриил — родился 18 марта 1832 г. и умер 28 июля того же года. За ним следовала дочь Ольга, родившаяся 6 июля 1833 г., — при сем в памятной книжке отмечено: восприемником ее был «тесть», — отсюда следует, что Димитрий Иванович Касаткин поступал в село Березу на сдаточное место, со взятием в замужество дочери диакона Алексея Савинского. Третьим сыном у супругов Касаткиных был Иоанн, родившийся 22 авг. 1836 года, и последним — сын Василий, родился 16 марта 1840 г. Трое детей о. диакона Касаткина: дочь Ольга и сыновья — Иоанн (ныне архиепископ Николай) и Василий здравствуют доселе. Ольга живет в с. Егорье с детьми, а о. Василий в сане протоиерея — настоятелем женского Сретенского монастыря в г. Сызрани Симбирской губернии.

В 1841 г., 11 октября, о. диакон Димитрий Касаткин овдовел. В памятной книжке о покойной своей жене он оставил такую запись: «От рождения до бракосочетания жила 22 года, от бракосочетания до смерти 12 л., а всего жила 34 г. и 8 месяцев. Была из женского пола самого большого роста, волосы имела темно-русые, лицо белое, нос умеренный, большой лоб, несколько нависший на глаза. Скромна и набожна». Со смертью жены, на руках о. диакона Касаткина осталось трое малолетних детей, из коих старшей дочери было 8 л., сыновьям — Иоанну 5 л., а Василию меньше года. Все заботы о воспитании детей пали на одного молодого вдовца, который и воспитал их соответственно своему званию и своим средствам: дочь воспитывалась дома, а сыновья, по достижении школьного возраста, определены были в духовное училище. Воспитание детей и теперь сопряжено с великими заботами и расходами, но все эти заботы и расходы увеличиваются у вдовых священнослужителей, которым приходится выбирать женскую прислугу с великою осмотрительностью. Увеличивались расходы у Бельского духовенства по воспитанию детей и по причине отсутствия духовного училища в г. Белом, и оно, по необходимости, вынуждено было отправлять своих детей в Смоленск, Вязьму и, живущие на северо-восточной окраине уезда — во Ржев (Тверск. губ.) и Торопец (Псковской губ.). В одном из этих училищ начинал свое школьное образование и старший сын о. диакона Касаткина — Иоанн, а в 1849 г., по открытии училища в Белом, переведен был в Бельское.

Возвращаемся к памятной книжке о. диакона. «В 1850 г., — пишет он, — поступил в Рославльский монастырь, Смоленской губернии, в 1855 году выбыл из монастыря в село Березу». Поясняем эту запись. К этому времени достигла совершеннолетия старшая дочь его Ольга, которой он и сдал место. Зятем его был Филипп Измаилов, но он пожил недолго, от 3 до 4 лет, и умер, оставив жену с единственною дочерью Анною[2]. Вследствие этого о. диакон Касаткин вышел из монастыря и опять занял свое место в Березе, чтобы дать возможность сыновьям продолжить учение. Из этого обстоятельства видно, что диакон Касаткин жил в монастыре, не принимая иноческих обетов. Как ни тяжела была потеря молодого зятя, но все же она облегчилась тем, что в доме о. диакона был теперь свой родной глаз, за хозяйством его смотрела овдовевшая дочь.

В 1857 г. старший сын его Иоанн окончил семинарию первым студентом и отправлен был в С.-Петербургскую духовную академию на казенный счет. В следующем году сгорел дом  о. диакона. В 1860 году о. диакон Д. И. Касаткин вышел за штат, а старший сын его Иоанн оставил академию и, в сане иеромонаха, с именем Николая, отправился в Японию. За штатом о. диакон Касаткин прожил 18 лет. В 1867 г. он ездил к сыну Василию в село Кувай Симбирской губернии, так как этот сын его, по окончании курса в Смоленской семинарии, поступил священником в означенную губернию. В 1870 г. приезжал на родину для свидания с отцом и старший сын его, иеромонах о. Николай. В Березе тогда священствовал товарищ его по семинарии, о. Василий Руженцев, скончавшийся в сане протоиерея 21 янв. 1905 г. Был о. Николай и в городе Белом, одновременно с епископом Серафимом, который принял его весьма неблагосклонно и сделал даже выговор, что он без монашеского клобука. О. Николай оправдывался отдаленностью своего местожительства и продолжительностью путешествия по разным государствам, океанам, морям и каналам, и что в таком виде он являлся и ко Двору.

Первое путешествие о. Николая в Японию продолжалось едва ли не более года. Хотя в кратком очерке жизни Высокопреосвященного Николая, помещенном в № 4 Епархиальных Смоленских Ведомостей за 1910 год, сказано, что Иван Д. Касаткин, рукоположенный в иеромонахи 30-го июня 1860 г., осенью того же года прибыл в Японию, но есть другая дата прибытия о. Николая к месту служения — 8-е июля 1861 года [дата прибытия иеромонаха Николая (Касаткина) в Хакодате — 2 июля 1861 г. — Ред.]. Во время первого своего пребывания на родине, в 1870 г., о. Николай, бывши в  Белом, посетил своего товарища по семинарии, о. Ракитского, бывшего священником в градской Воскресенской церкви (†1874 г.); удостоил  своим  посещением и меня, в то время еще бывшего учителем в духовном училище; встретился у меня и со своим знакомым по семинарии, тоже учителем, В. Н. Пляшкевичем (†1905 г.); и вот здесь-то он выразился, что «теперь он на опыте убедился, что земля кругла», очертив тот путь, по которому он ехал в Россию и обратно поедет в Японию. В эту же поездку (1870 г.) иеромонах о. Николай произведен был в Петербурге, при отъезде в Японию, в сан архимандрита и поставлен начальником Японской духовной миссии, а до тех пор он числился при русском консульстве.

Припоминается нам и другой случай из жизни молодого японского миссионера, аналогичный с тем, который произошел у него с епископом Серафимом. Посетил однажды отца иеромонаха Николая маститый архипастырь, уже много потрудившийся и многого достигший на миссионерском поприще. Сей архипастырь (ныне уже почивший), увидя о. Николая, занимающегося английским языком, не одобрил этих занятий. В 1880 году архимандрит Николай вторично приезжал в Россию и на родину, и в эту поездку, 30 марта, архимандрит Николай хиротонисан во епископа Ревельского. На родине он уже не застал отца в живых — он умер 10 марта 1878 года, не дожив двух лет до того времени, когда сын его был возведен во епископа. Там (на родине) жива была и теперь здравствует старшая сестра Высокопреосвященного Николая Ольга Дмитриевна Куницкая, 77-летняя старуха, и три ее сына: Иван, Александр и Андрей Куницкие, не служащие дворяне. Мать их, Ольга Дмитриевна, по смерти первого мужа своего, диакона Филиппа Измаилова, вышла в замужество за дворянина Илариона Михайловича Куницкого, который также уже умер (в 1896 г.).

За все время своего пребывания в Японии, Высокопреосвященный Николай вел переписку с сестрой и детьми ее, а своими племянниками. Покойному отцу он приобрел в собственность небольшой участок земли, в смежности с причтовою землею с. Березы, которым теперь пользуется сестра его с детьми. Не забыл Высокопреосвященный Николай и подрастающего поколения своих односельчан-крестьян. В деревне Коптянке устроена церковно-приходская школа имени Высокопреосвященного Николая. На устройство этой школы он выслал 200 р., и столько же ежегодно высылал на содержание ее с 1902 года. Вспомнил Высокопреосвященный Николай и о родном Бельском духовном училище. В 1909 году, когда общество вспомоществования нуждающимся ученикам Бельского духовного училища избрало Высокопреосвященного своим почетным членом, он выразил «глубочайшую благодарность общему собранию членов этого общества» и на нужды учеников выслал свою жертву — 100 рублей. Горячо любят прихожане села Березы своего родного односельчанина, Высокопреосвященнейшего архиепископа Николая, такою же любовью отвечал и он им.

Появляясь редким гостем в родных краях, он собирал бывших сверстников своего детства и вел с ними увлекательные беседы об отдаленной Японии, о нравах и обычаях ее жителей. Нужно ли упоминать о том, сколько радовался и одновременно скорбел покойный отец Высокопреосвященного? Когда заходила речь о далекой Японии, где начинал свои апостольские подвиги его сын — иеромонах Николай, о. диакон положительно заливался слезами и при этом прибавлял, что «дети его оправдали свою фамилию: подобно перелетным птицам, разлетелись в разные далекие стороны»! И мы к этому прибавим, что и сам о. диакон полетал по матушке православной России. Из записной книжки его видно, что в 30-х годах прошлого столетия диакон Касаткин, в качестве сборщика денег на реставрацию приходского храма, прошел по семи губерниям: Петербургской, Московской, Смоленской, Тверской, Новгородской, Могилевской и Псковской, и посетил почти все уездные города этих губерний. И кроме сего, уже на старости лет, в 1877 г., он путешествовал к сыну Василию в Симбирскую губернию. Роста о. диакон Касаткин был среднего; не тучен, но крепок телосложением, посему и в старости отличался подвижностью; морозов не боялся и теплых сапогов не носил, и замечательную имел привычку: выезжал из г. Белого в свое село непременно в ночь, хотя большая часть пути пролегала по огромным и темным лесам; ночью, говаривал он, «не будет задержек от встречных путешественников».

Хотелось бы нам проследить первые шаги юного русского миссионера, 23-летнего иеромонаха о. Николая, когда он в первый раз поставил свою ногу на японскую территорию. В то отдаленное время Япония от нас была не только далека, но и малоизвестна настолько, что когда я в первый раз явился в местный почтамт с письмом, адресованным в Японию, то привел г. почтмейстера в большое затруднение. После долгого раздумья, он задал мне такой вопрос: а в каком это государстве будет Япония? Я ему дал ответ, но все-таки он не принял моего письма. Тогда я взял с собою товарища-специалиста, учителя географии, и больших трудов стоило нам двоим убедить почтмейстера в существовании на земном шаре Японской империи и только после этого письмо было принято. Но возвращаемся к юному миссионеру, иеромонаху о. Николаю, высадившемуся на японский берег. Вероятно, робки, рассчитаны и осторожны были первые шаги его на чужой земле и среди совершенно чуждых ему людей, тем более, что он и не именовался миссионером, а прикомандирован был к русскому консульству для удовлетворения религиозных потребностей членов этого учреждения. Что же видел, чувствовал и испытывал в своей душе этот миссионер? Выше мы сказали, что покойный отец его, при воспоминании о Японии, речь свою растворял слезами. Возможно, что и сына его, взявшего крест миссионера, давила тоска по родине, разлука с близкими родными, с самою родиною и наконец — одиночество полное в иноверной и иноязычной стране! Прежде всего ему нужно было взяться за изучение местного языка, который, по его словам, представлял первую, но самую трудную преграду на предлежащей ему деятельности, потому что японский язык труднее даже китайского. Но все эти препятствия, благодаря усиленному труду и настойчивости о. Николая, были препобеждены — Богу содействующу!

Особенно успешно стала развиваться деятельность русского миссионера после того, как он успел обратить в христианство некоего Павла Савабе, личность довольно заметную в религиозном отношении в Японии. Этот Павел Савабе долгое время был дорогим и незаменимым сотрудником Высокопреосвященного Николая, который и оплакал кончину его слезами искреннего сожаления! Год от году осваиваясь с новою местностью, с обычаями ее жителей — бытовыми и религиозными — и со своею деятельностью, иеромонах о. Николай пришел к убеждению, что для большего успеха в предлежащем ему деле, кроме национального языка японцев, ему необходимо владеть и английским, который в Японии является общераспространенным  языком, посему-то он и взялся за изучение этого языка. Шли годы за годами, с ними развивалась и миссионерская деятельность; из  малого зерна христианства, брошенного рукою о. Николая в  землю языческой Японии, возросло великое древо православной восточной церкви в Японии, которую справедливо можно назвать дщерью Православной Русской Церкви!

______________

[1] Почил о Господе в г. Токио 3 февр. с. г. [1912. — Ред.].
[2] Она была в замужестве за моим родным братом Василием, священствовавшим в Симбирской губернии, — оба они умерли. [Примеч. прот. П. Синявского. — Ред.].

Синявский П., протоиерей. Апостол Японии // Смоленские
епархиальные ведомости. 1912. № 4, отд. неофиц. С. 222–229 

* * *

Памяти Высокопреосвященного Николая, архиепископа Японского

Он, как апостол вдохновенный,
Всю жизнь свою Христу отдал:
Полвека подвиг он священный
В стране далекой совершал —
Покинул землю он родную
Еще от юношеских лет,
Чтоб понести в страну чужую
Сквозь тьму Христовой веры свет.
Свершая подвиг этот славный,
Он все преграды превозмог
И в лоно Церкви Православной
Сердца язычников привлек.
Из них могучею рукою
Он Церковь новую создал,
И ей он с верою святою
С любовью жизнь свою отдал.

И вот на островах японских,
Где тьма невежества жила,
Среди язычников жестоких
Звучит теперь Христу хвала!
Не смолкнет та хвала святая,
Пока вселенная живет
И с нею имя Николая
В Христовой Церкви не умрет.

Иванов В. Памяти Высокопреосвященного Николая, архиепископа Японского :
[стихотворение] / Василий Иванов // Таврические епархиальные ведомости.
1912. № 6/7, [ч. 1] : Таврический церковно-общественный вестник. С. 257