Евфимий (Лапин Евгений Николаевич), епископ

Будущий епископ Евфимий (в миру Евгений Николаевич Лапин) родился 14 февраля 1873 года в сл. Суерская Ялуторовского уезда Тобольской губернии в семье священника Николая Ивановича Лапина и его жены Екатерины Алексеевны. Крещен 17 февраля в слободской Смоленской церкви. Таинство совершал священник местной церкви Василий Михайлович Сперанский. Он же, а также священническая дочь девица Анна Алексеевна Лепорская (родная тетя), были восприемниками при крещении[1].

«Учился в Тобольской духовной семинарии (1888–1894) и Московской духовной академии (1894–1898). 16 февраля 1899 года утвержден в звании кандидата богословия за представленное сочинение «Средства нравственного самовоспитания по творениям христианских подвижников 4–6 вв.».

По окончании академии Евгений Николаевич преподавал арифметику и геометрию в Тобольском епархиальном женском училище (23.12.1899–22.5.1902). Занимал должность делопроизводителя училища (8.6.1901–31.12.1902) и временно — инспектора классов (15.6–15.8.1901). Переведен в Тобольскую духовную семинарию преподавателем догматического, основного и нравственного богословия (22.5.1902-15.1.1909). Временно являлся членом распорядительного собрания (1.6–15.8.1904) и членом ревизионного комитета по проверке экономических отчетов семинарии (1.3.1905–20.8.1906). По совместительству преподавал арифметику и геометрию в разных классах Тобольского епархиального женского училища как временно (26.8.1902–15.8.1903; 1.12.1904–20.8.1905; 20.8.1905–24.9.1907), так и на постоянной основе (24.9.1907–15.8.1908). Временно находился на должности законоучителя трех старших классов Тобольской мужской гимназии (1.9.1908–15.1.1909)»[2].

Был женат на Евстолии Ивановне, дочери умершего священника Ивана Васильевича Соколова. Бракосочетание с супругой состоялось 4 июля 1903 года в Покровской церкви с. Бобылевское Ялуторовского уезда Тобольской губ. Поручителями при бракосочетании были: со стороны жениха — священник Спасо-Преображенской церкви с. Спасское Ялуторовского уезда Тобольской губ. Евфимий Яковлевич Пузырев и крестьянин с. Бобылевское Георгий Васильевич Белоусов; со стороны невесты — псаломщик Никольской церкви сл. Терсюкская Ялуторовского уезда Владимир Иванович Низковский и запасный унтер-офицер с. Бобылевское Яков Петрович Турбский. Таинство совершали священник Никольской церкви с. Красновское Валентин Серебренников с местным псаломщиком Александром Петровичем Заборовским[3].

В метрической книге Михаило-Архангельской церкви г. Тобольска за 1907 год в части об умерших под № 53 значится: «октябрь 30, погребена 2 ноября преподавателя Тобольской духовной семинарии Евгения Николаевича Лапина жена Евстолия Ивановна, 23 года. Умерла от чахотки. Погребение совершали ректор Тобольской духовной семинарии, архимандрит Николай, священник местной церкви Михаил Доброхотов и священнослужители других храмов г. Тобольска. Погребена в [роще ?] Тобольского архиерейского дома»[4].

Детей в семье, по-видимому, не было.

«11 июля 1908 года был пострижен в монашество в Абалакском Знаменском монастыре. 21 июля рукоположен в сан иеродиакона, а 6 августа — в сан иеромонаха.

Определением Св. Синода от 10/15 января 1909 года за № 61 назначен ректором Томской духовной семинарии. Во исполнение решения Синода 15 февраля 1909 года возведен в сан архимандрита. По отзывам ревизора Учебного комитета Савваитского "он с глубокой серьезностью относился к своему служебному долгу" и был "человеком нравственно безупречной жизни". Однако был замкнутым, малообщительным, что мешало ему установить добрые отношения с преподавателями. Редко выносил проблемные вопросы на рассмотрение педагогических собраний, но решал их, единолично представляя рапортами на имя архиепископа Макария (Невского). Также мало общался и с воспитанниками. Вступив в должность ректора, предпринял попытку наведения порядка в вопросах дисциплины, но встретил противодействие учащихся, отказавшихся посещать занятия до полного удовлетворения их требований. Резолюцией владыки Макария ТДС была временно закрыта 30 октября 1909 года, а ее учащиеся уволены. Вновь семинария была открыта 9 января 1910 года и в нее были зачислены только благонадежные воспитанники. После этого в семинарии учебный процесс проходил без эксцессов.

Кроме исполнения ректорских обязанностей преподавал Св. Писание в 6-м классе. На епархиальном поприще трудился в качестве члена Томского епархиального училищного совета, члена епархиального противораскольнического братства св. Димитрия Ростовского, члена Томского комитета православного миссионерского общества и члена законоучительской комиссии.

23 февраля 1912 года был избран епископом Барнаульским, вторым викарием Томской епархии. Хиротония совершалась 18 марта 1912 года в Троицком кафедральном соборе. По должности являлся настоятелем Богородице-Алексиевского мужского монастыря г. Томска. Являлся председателем Томского епархиального училищного совета и товарищем председателя братства св. Димитрия Ростовского.

26 января 1916 года владыка Евфимий был назначен епископом Якутским и Вилюйским»[5]. На кафедру прибыл 29 марта 1916 года. Указом императора Николая II от 16 июня 1916 года был награжден орденом святого Владимира III степени.

«Обращение к газетным публикациям свидетельствует, что в начале 1917 года епархиальная жизнь далекой от центра страны якутской провинции протекала в привычном русле. В первых номерах [Якутских епархиальных] ведомостей имеется напоминание об обязанности церковных причтов производить сбор пожертвований на церковно-приходские школы епархии, сообщается о "переменах по службе", архиерейских служениях, публикуется годовая смета редакции. Читатели информировались о проведенной в архиерейских покоях беседе епископа с духовенством по вопросам реформирования приходской жизни, где, кроме прочего, была отмечена значимость авторитета пастыря и важность доверительных взаимоотношений с прихожанами[6]. <…>

В начале апреля [1917 года] на пастырском собрании духовенства г. Якутска было принято решение о необходимости созыва чрезвычайного епархиального съезда духовенства, главной целью которого должно было стать «преобразование церковной жизни на новых началах». <…> Заседания пастырского собрания сопровождались нестроениями и конфликтами. <…> Таким образом, очевидно, что изменения политической ситуации [в стране] способствовали расслоению в среде провинциального духовенства.

Дальше больше: на заседании пастырского собрания протоиереем В. Н. Ильинским[7] на основании требований Комитета общественной безопасности о реорганизации Якутской епархии на выборных началах было высказано предложение об увольнении правящего архиерея епископа Евфимия (Лапина) "как не соответствующего новому строю и устранение его, как епископа, предоставить [на рассмотрение] общему собранию пастырей и верующих"[8]. [В свою очередь, "священником Ник. Никифоровым предложено подать Обер-Прокурору телеграмму и просить об оставлении его до обще-епархиального съезда духовенства. <…> Большинством голосов постановлено послать телеграмму в Св. Синод об оставлении до епархиального съезда епископа Евфимия"[9]]. В итоге была принята резолюция, согласно которой епархиальный архиерей "рассматривался как высший духовный глава во вверенной ему христианской общине в нравственном и вероучительном отношениях, что касается административной власти, он, епископ, пользуется ею не более, как член коллегиального учреждения — епархиального совета"[10]. <…>

25 июня 1917 г. начал работу 26 чрезвычайный съезд духовенства и мирян Якутской епархии. Епископ Евфимий в приветственной речи отметил значимость съезда, подчеркнув "Единство, свобода, любовь, вот три начала, которыми следует руководствоваться при обсуждении и решении вопросов". Делегатами на Всероссийский Поместный Собор были названы [помимо архиерея] ректор семинарии протоиерей В. Н. Ильинский, инспектор семинарии протоиерей Н. Н. Нифонтов и миряне, преподаватели семинарии Н. Н. Москвин, П. В. Новиков и П. В. Попов. В работе первой сессии Собора, проходившей с августа по декабрь 1917 г., приняли участие все делегаты из Якутии. Вторая сессия продолжалась с января по апрель 1918 г., и во время перерыва члены Собора возвращались в свои епархии, тогда как делегатам из Якутии это было нецелесообразно, в связи с чем трое из них во главе с епископом Евфимием остались в Москве. После второй сессии, когда депутатские каникулы растянулись почти на пять месяцев, в Москве находился только архиерей»[11].

В отсутствии выехавшего для участия в Поместном Соборе епископа Евфимия церковно-епархиальный совет взял на себя полномочия по перемещению, увольнению и согласованию отпусков священно- и церковнослужителей[12]. На это последовало телеграфное распоряжение архиерея от 20 октября на имя консистории: «"Перемены произведенные Епархиальным Советом [в] соборе не признаю. Якушков остается священником. Грачев [на] вакансии диакона, Бережнов иподиакона. Епископ Евфимий".

Церковно-Епархиальный Совет, заслушав настоящую телеграмму, журналом своим от 10 ноября за № 22б) вынес следующую резолюцию: в виду того, что в вопросе о перемещениях в соборе Церковно-Епарх. Совет руководствовался не только соображениями общественного значения, но и законом, то посему: 1) телеграфное распоряжение епископа Евфимия, как нарушающее принцип компетенций коллектива и клонящееся к прежнему единоличному решению, признать не приемлемым, оставить в силе перемещения и 2) войти, по сему вопросу, с особым докладом в Св. Синод»[13].

Согласно архивным документам за 1918 год, в списке временно проживавших на Московском подворье Спасо-Преображенского Валаамского монастыря (2-я Тверская-Ямская улица, д. 52), значились два архиерея — митрополит Владимирский и Шуйский Сергий (Страгородский) и епископ Якутский и Вилюйский Евфимий (Лапин)[14].

В 1918 году владыке Евфимию было поручено временно управлять делами Уфимской, а 4 декабря 1919 года — Курской епархии. Как известно, «в Курск он не выехал. Однако нельзя сказать, что он вообще не занимался вопросами курской церковной жизни. К примеру, уже в день своего назначения владыка Евфимий на подворье Валаамского монастыря рукоположил псаломщика из Старого Оскола Феодора Чекрыгина в сан диакона[15]. 7 декабря 1919 г. там же епископ Евфимий рукоположил диакона Андрея Феодоровского в сан священника[16]. Иерей Андрей и диакон Феодор были определены на служение к Вознесенской церкви, что в слободе Казацкой близ Старого Оскола[17]»[18].

В июне 1920 года владыка Евфимий был определен на Олонецкую и Петрозаводскую кафедру. Проживая в Петрозаводске, в июле 1922 года он был привлечен к суду и находился под следствием по обвинению в «дискредитации Советской власти». Оправдан за недоказанностью обвинения.

Ближе к августу 1922 года обновленцы объявили о смещении епископа Евфимия с Олонецкой и Петрозаводской кафедры. После того как владыка отказался принять предписание обновленцев покинуть Петрозаводск, обновленческое ЕУ обратилось к властям с просьбой применить против епископа свои меры.

«…После увольнения обновленческим Высшим церковным управлением (ВЦУ) местного епископа Евфимия (Е. Н. Лапина)[19], в Петрозаводске 1 августа 1922 г. прошло собрание городского духовенства, которое под влиянием уполномоченного ВЦУ протоиерея П. В. Дмитриева[20] согласилось с произошедшими изменениями и приняло постановление о создании обновленческого епархиального управления. В противовес этим решениям оставшиеся верными патриарху Тихону верующие провели "демонстративный крестный ход "в защиту старой церкви"", организованный священником Г. И. Гумилевым. После этого ГПУ поспешило арестовать выдавших себя "контрреволюционных элементов» — епископа Евфимия (Е. Н. Лапина), протоиерея В. Т. Хазова, священника Г. И. Гумилева и мирян — братьев В. Н. и С. Н. Подкользиных. Подведя итог своей деятельности, чекисты сообщали: "На обвиняемых имеется крепкий изобличающий материл. Дело передано в трибунал. Отношение масс к операции спокойное" [Архивы Кремля. Политбюро и Церковь, 1922–1925 … Т. 2. С. 322–323].

До публикации этой сводки в историографии, в основном церковной, бытовало мнение, что в Петрозаводске в образованную протоиереем П. В. Дмитриевым группу "Живая церковь" вошли духовенство и, как нигде более, — большинство мирян, которые после отказа епископа Евфимия признать обновленческое ВЦУ, организовали собственное управление, вставшее во главе епархии [Архивы Кремля. Политбюро и Церковь, 1922–1925 … Т. 1. С. 244–245]. <…>

Выявленные документы дают видение происходившего не глазами большевистских чиновников и чекистских функционеров, а православных верующих, отреагировавших на события не столь спокойно, как представлялось ГПУ в сентябре 1922 г.

Напомним, хотя бы кратко, хорошо известный в историографии сюжет. В середине октября 1922 г. арестованные духовенство и миряне были выпущены на свободу под подписку о невыезде. Спустя два месяца, в честь пятилетия октябрьского переворота большевиков Карельский ревтрибунал амнистировал их и вообще закрыл дело. Однако президиум Карельского исполкома в конце декабря 1922 г. постановил выселить епископа Евфимия, протоиерея Хазова, священника Гумилева, мирян Подкользиных за пределы Карельской трудовой коммуны не менее чем на 5 лет — в Сибирь. Он обратился с этой просьбой в соответствующую комиссию НКВД, а до получения ее решения распорядился по-прежнему содержать недавних подследственных под стражей в местном отделе ГПУ. Комиссия НКВД по административным высылкам 30 марта 1923 г. согласилась с карельскими большевиками и отправила находившихся под арестом епископа, двух священников и двух мирян на три года в Нарымский край.

В силу того, что иереи Гумилев и Хазов состояли в причте Александро-Невской церкви, братья Подкользины являлись членами приходского совета Свято-Духовского собора, а епископ Евфимий после выхода в октябре 1922 г. на свободу служил в обоих храмах, прихожане кафедрального собора и заводской церкви проявили поразительную активность в происходивших событиях, сочтя необходимым после второго ареста послать в Москву два протестных документа[21]. Датированные 14 января 1923 г., они были направлены в V отдел НКЮ, отвечавший за осуществление отделения церкви от государства. Посланные протесты составители оснастили обширным приложением в виде копий с исполкомовских, чекистских и церковных документов, призванных подтвердить все происходившее в Петрозаводске[22].

Поводом для написания первого протеста стали два отношения из Карельского отдела ГПУ, доставленные в кафедральный собор уполномоченным обновленческого ВЦУ протоиереем П. В. Дмитриевым. В первом из них от 4 января 1923 г. говорилось, что все написанное во втором документе "каждому Приходскому Совету должно быть прочтено и по ознакомлении приходского совета председатель должен расписаться"[23]. Из второго же следовало, что с 29 декабря 1922 г. все церковные собрания разрешались чекистами только после того, как их проведение одобрит обновленческое епархиальное управление[24]. Признавая данное требование местного ГПУ ошибкой, кафедральный приходской совет считал, что обновленцы таким правом не обладают и их притязания являются противозаконными. Верующие писали: "...Епархиальное-же Управление не есть юридическое лицо[,] и никакими административными, или судебными функциями не пользуется, следовательно[,] и давать разрешение на собрания верующих не имеет права, тем более Епархиальное Управление в Петрозаводске является от Живой церкви, к которой группа верующих Петрозаводскаго Каф[едрального] собора не принадлежит, и[,] по мнению Приходскаго Совета[,] притязания Епархиального Управления является некотораго рода насилием вопреки декрета об отделении церкви от государства". Согласно протесту, V отдел НКЮ должен был разъяснить верующим правильность понимания ими норм советского законодательства в данной сфере[25].

Во втором документе, названном ходатайством, приходские советы двух обозначенных выше храмов излагали свое видение всего произошедшего с августа 1922 г. Из этого документа становится понятно, почему местный отдел ГПУ запретил в конце декабря проводить церковные собрания, не санкционированные обновленцами. После ареста владыки Евфимия епархия осталась без архиерея: обещанный на его место уполномоченным ВЦУ обновленческий архиепископ Александр (А. П. Надежин) все никак не мог добраться до Петрозаводска. В ходатайстве уставшие от ожидания приходские советы излагали это так: "...местный епархиальный уполномоченный свящ[енник] П. Дмитриев более трех месяцев вводил верующих в заблуждение о времени прибытия в Петрозаводск епископа Александра, говоря, что вот епископ сегодня, завтра — на этой или на будущей неделе — прибудет, а на самом деле оказалось, что ожидаемый епископ Александр уже назначен на новое место служения в г. Тверь[,] где и в настоящее время находится"[26].

Используя чрезвычайное недовольство всех без исключения храмов Петрозаводска сложившейся ситуацией, составители ходатайства, испросив разрешения у местных властей, инициировали выборы правящего архиерея, на место которого общим собранием вновь был избран освобожденный из-под ареста Евфимий. Они сообщили об этом V отделу НКЮ следующим образом: "Верующие г. Петрозаводска не могли более оставаться без епископа и в числе на[ме]ченных кандидатов был бывший до Живой церкви епископ Евфимий. Прежде чем приступить к выборам епископа Евфимия[,] Приходский совет Кафедрального собора испросил согласия местных властей, что видно из прилагаемой у сего копии[,] и епископ Евфимий не только верующими одного Кафедрального собора, но и верующими остальных церквей города был избран вновь епископом Петрозаводска"[27].

Несомненно, проведенными выборами, столь традиционными для мирян Русского Севера, приверженцы патриарха Тихона выбили почву из-под ног карельского апологета обновленчества протоиерея П. В. Дмитриева. Поэтому местный отдел ГПУ и поспешил запретить проведение без разрешения раскольников "всякого рода собраний, устраиваемых приходскими советами". Ощутили это и сами организаторы возвращения Евфимия на Олонецкую кафедру. Они писали: "Но этими выборами недовольствовался только один Епархиальный уполномоченный Живой церкви свящ[енник] П. Дмитриев, который и поспешил не точно осветить данный факт пред своим Высшим Духовным Управлением, указав между прочим, что происходят волнения среди верующих, вероятно разумея под этим сообщением свой единоличный протест против указанных выборов"[28].

Разоблачая подобного рода заблуждения обновленческого протоиерея, члены приходского совета кафедрального собора предупредили об этом заранее прокурора Карельской трудовой коммуны[29]. Их предчувствие, что о. П. В. Дмитриев обратится по данному вопросу к гражданской власти, подтвердилось в конце декабря 1922 г., когда ГПУ вновь арестовало амнистированных ранее епископа Евфимия, протоиерея Хазова, священника Гумилева, мирян Подкользиных[30]. Попытки ходатайствовать перед местной властью об освобождении арестованных не были успешными, поэтому приходские советы кафедрального собора и заводской церкви решили обратиться на самый верх властной большевистской вертикали с просьбой отменить декабрьское 1922 г. постановление президиума Карельского исполкома об аресте и высылке обвиняемых по делу епископа Евфимия или же назначить "особую следственную комиссию по этому делу для освещения истины"[31].

В подтверждение сообщенного в протестах их составители приложили упомянутые уже отношения Карельского отдела ГПУ о запрете на проведение церковных собраний, а также копии своих запросов от 7 декабря 1923 г. прокурору Карельской трудовой коммуны с воспроизведением полученных от него резолюций. В этих резолюциях верующим указали, что прокуратура в церковную жизнь не вмешивается, постановления обновленческого ВЦУ не являются обязательными, а за общинами сохраняется право выбирать епископов и священников. Спрашивали прихожане и о том, "является ли поминовение патриарха Тихона знаком явной политической контр-революции". Ответ был такой: "По сколько Тихон является Контрреволюционером и поминовение его может вызвать движение темных масс во имя его мнимого мученичества, ответственность за это движение падет на церковников"[32]. Несмотря на предупреждение, приходской совет кафедрального собора все же решил возносить имя патриарха на богослужениях. По всей видимости, это было условием служения в соборе преосвященного Евфимия и стало причиной нового ареста и дальнейшей высылки самого владыки и его "подельников" как "вредных элементов", для которых "К[арельская] Т[рудовая] К[оммуна] является благоприятной ареной для их контр-революционной агитации"[33].

Если учитывать сведения из приложенных к ходатайству других документов (имеются в виду только два из них — выписки из журнала заседания приходского совета Свято-Духовского собора от 14 декабря 1922 и 2 января 1923 г.), то ко всему вышеизложенному можно добавить следующее. Еще до избрания общим собранием прихожан Евфимия на Олонецкую кафедру имя патриарха Тихона стали поминать в соборе Петрозаводска (22 декабря чекисты запретили это) и, естественно, отменили поминовение ставленника ВЦУ и протоиерея П. В. Дмитриева — обновленческого архиепископа Александра. В качестве непременного условия пребывания в составе причта собора руководство прихода выдвинуло требование к духовенству — не состоять в рядах "Живой церкви". По поводу получаемых от протоиерея П. В. Дмитриева документов приходской совет однозначно решил "просить последняго не вмешиваться во внутренние дела Каф[едрального] собора"[34].

Необходимо отметить также, что всплеск протестных настроений верующих двух петрозаводских храмов был, по-видимому, спровоцирован конкретным поводом — отказом президиума Карельского исполкома освободить хотя бы временно из-под ареста архиерея и двух священников на Рождество Христово для совершения праздничных богослужений. Этот отказ, зафиксированный в выписке из протокола заседания президиума исполкома Карельской трудовой коммуны от 5 января 1923 г., авторы ходатайства в НКЮ тоже приложили к отправленным в Москву документам[35].

Как быстро петрозаводские документы попали в столицу, сказать трудно. В проставленных на них рукой помощника заведующего V отделом НКЮ В. А. Шумова пометах даты, к сожалению, отсутствуют. Рукописный входящий номер и на одном, и на другом протесте тоже указан без дат. Однако чтобы ответить на вопросы верующих Карелии, наркомюстовский чиновник был вынужден отправить документы на рассмотрение в ГПУ, начальнику VI отделения Секретного отдела Е. А. Тучкову. Составленный В. А. Шумовым секретный запрос имеет точную дату, правда, очень удаленную от описываемых событий — 30 мая 1923 г. В данном запросе он писал: "5-ый Отдел Н.К.Ю. просит Г.П.У. сообщить истинные причины высылки указанных служителей (епископа Евфимия, протоиерея Хазова, священника Гумилева. — С.П.) и о положении этого дела в настоящее время, а равно разследовать факт издания Кароблотделом Г.П.У. постановления, ограничивающего права религиозных групп на собрание и сообщить по этому поводу Ваше заключение"[36].

В совершенно секретном ответе ГПУ от 11 июня 1923 г., который, очевидно, был продублирован от имени НКЮ и в Петрозаводск, начальник Секретного отдела Т. Д. Дерибас и его VI отделения Е. А. Тучков сообщили В. А. Шумову, что интересуемое его духовенство постановлением комиссии НКВД по высылкам отправлено на три года в Нарымский край "за антисоветскую деятельность, т. е. за преступление предусмотренное 73 ст[атьей] Угол[овного] Код[екса]"[37]. В отношении же распоряжения Карельского отдела ГПУ приходским советам о проведении церковных собраний московские чекисты приняли следующее решение: они сочли его не обоснованным и немедленно отменили[38]. Столь запоздалое признание ошибки карельских чекистов никакой роли уже не играло, в Петрозаводске к середине июня 1923 г. утвердился добравшийся наконец-то до города обновленческий архиепископ Александр»[39].

Ссылку владыка отбывал в Парабельском районе, на заимке Кудрявчика, потом на заимке Мелетия Чернова Кенгинского сельсовета. В 1925-м епископ Евфимий обратился через Кенгинский с/с с ходатайством о досрочном освобождении из ссылки. 24 июля 1925 года получил ответ, что решением Особого совещания при Коллегии ОГПУ его ходатайство было отклонено.

По постановлению ОСО при Коллегии ОГПУ от 30 марта 1926 года из ссылки освобожден с запрещением права проживать в ряде городов страны с прикреплением к определенному месту жительства. В ссылке сохранял титул «епископа Олонецкого» до конца 1927 года.

28 февраля 1929 года, ввиду отбытия срока, было вынесено решение «предоставить свободное местожительство в СССР». Проживал сначала в сторожке Знаменской церкви Томска (1926–1928), затем в Тобольске (1928–1929), Елуторовске (1929–1930) и Новосибирске (1930–1938).

В последний, четвертый раз, владыку Евфимия арестовали 3 марта 1938 года по ложному обвинению в «контрреволюционной шпионской деятельности» и постановлением Тройки при УНКВД по Новосибирской области от 15 марта 1938 года он был приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян 19 марта 1938 года. Арест и расстрел произведены в Новосибирске. Погребен в безвестной могиле.

6 сентября 1990 года епископ Евфимий (Лапин) был реабилитирован прокуратурой Карельской АССР по 1922 году репрессий, а дело прекращено за отсутствием состава преступления.

______________________

[1] Архивная выписка из метрической книги Слободо-Суерской Богородицкой (Смоленской) церкви сл. Суерская (Осинова) Ялуторовского уезда Тобольской губ. о рождении и крещении младенца Евгения Лапина, 1873 г. …

[2] Биографический словарь преподавателей и наставников Томской духовной семинарии (1858-1920) … С. 113.

[3] Архивная выписка из метрической книги Покровской церкви с. Бобылевское Ялуторовского уезда Тобольской губ. о бракосочетании преподавателя Тобольской духовной семинарии Евгения Николаевича Лапина и дочери умершего священника Евстолии Ивановны Соколовой, 1903 г. …

[4] Архивная выписка из метрической книги Михаило-Архангельской церкви г. Тобольска о смерти Евстолии Ивановны, жены преподавателя Тобольской духовной семинарии Евгения Николаевича Лапина, 1907 г. …

[5] Биографический словарь преподавателей и наставников Томской духовной семинарии (1858-1920) … С. 113–115.

[6] Беседа Его Преосвященства с градо-Якутским духовенством но вопросу о благоустроении приходской жизни // Якутские епархиальные ведомости. 1917. № 1. С. 10–15 ; № 2. С. 32–35 ; № 3. С. 48–55.

[7] Ильинский Василий Н. (1863–?), выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, кандидат богословия. В 1908 г. — инспектор, 1910–1917 гг. — ректор Якутской духовной семинарии, делегат Поместного Собора Русской Православной Церкви (1917–1918) от Якутской епархии.

[8] Протоколы пастырского собрания духовенства гор. Якутска // Якутские епархиальные ведомости. 1917. № 8. С. 135.

[9] Там же. С. 136.

[10] Резолюция, принятая на пастырском собрании 14 июня 1917 г. // Якутские епархиальные ведомости. 1917. № 9–16. С. 160.

[11] Духовное сообщество Якутии в событиях 1917 года … С. 79, 80, 81, 82.

[12] Резолюции Церковно-Епархиального Совета 21–22 сентября// Якутские епархиальные ведомости. 1917. № 21. С. 243–244.

[13] Распоряжения Церковно-Епархиального Совета // Якутские епархиальные ведомости. 1917. № 24. С. 282.

[14] В год 100-летия русской революции написана картина «Изгнание братии Московского подворья Валаамского монастыря в 1924-м году» …

[15] Государственный архив Курской области (ГАКО). Ф. Р-750. Оп. 2л. Д. 2041. Л. 7 об.

[16] Там же. Л. 15 об.

[17] Там же. Л. 8. Ныне храм находится в черте города.

[18] Митрополит Курский Назарий (Кириллов) как управляющий епархией и жертва репрессий …С. 85–86.

[19] Это произошло 19 июля 1922 г. на заседании ВЦУ, определением которого [епископ] Евфимий был уволен с Олонецкой кафедры «за контрреволюционную скверну» без подачи прошения об отставке [1, с. 249].

[20] Протоиерей Павел Дмитриев — настоятель кладбищенской Екатерининской церкви в Петрозаводске, обновленческий активист. «Человек с большим самомнением, всех и все критикующий, карьерист, во всем желающий быть оригинальным, имевший сношения с петроградским протоиереем о. И. Ф. Егоровым и от него заразившийся "новшествами" в богослужении, которые ввел у себя в церкви без согласия Преосвященного Евфимия» (Митрополит Григорий (Чуков): вехи служения Церкви Божией …).

[21] Там же. Л. 56, 54–54 об.

[22] Там же. Л. 55–55 об., 53–49.

[23] Там же. Л. 55.

[24] Там же. Л. 55 об.

[25] Там же. Л. 56.

[26] Там же. Л. 54.

[27] Там же.

[28] Там же.

[29] Там же. Л. 53–53 об.

[30] Там же. Л. 52.

[31] Там же. Л. 54.

[32] Там же. Л. 53–53 об.

[33] Там же. Л. 52.

[34] Там же. Л. 53, 50, 49.

[35] Там же. Л. 51.

[36] Там же. Л. 59–57 об.

[37] Статья 73 Уголовного кодекса РСФСР того времени гласила: «Измышление и распространение в контр-революционных целях ложных слухов или непроверенных сведений, могущих вызвать общественную панику, возбудить недоверие к власти или дискредитировать ее, карается — лишением свободы на срок не ниже шести месяцев. При недоказанности контр-революционности означенных действий, наказание может быть понижено до трех месяцев принудительных работ» (Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР: Отдел первый. 1922. № 15. С. 211).

[38] ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 55. Л. 60.

[39] Сопротивление обновленчеству в Карелии : Протесты православных верующих Петрозаводска (1922–1923 гг.) / Петров С. Г. // Гуманитарные науки в Сибири. 2011. № 4. С. 52–55.