Вениамин (Кононов Василий Васильевич), архимандрит, преподобномученик

Последний перед закрытием Соловецкого монастыря настоятель архимандрит Вениамин был из крестьянского сословия, из которого в Соловецком монастыре в конце XIX века было до 70% братии. Он был уроженцем Шенкурского уезда Архангельской губернии. Родители его, Василий Егорович и Пелагия Ильинична Кононовы, проживали в деревне Евсевиевской, относившейся к Шиленгскому приходу[1]. Согласно записи в метрической книге Шиленгского прихода[2], 4 января 1868 года у них родился сын Василий, который был крещен 5 января. Таинство крещения совершали священник Василий Фомин с дьячком Иваном Костылевым. Крестным восприемником был пономарь Шиленгского прихода Иван Семенович Конанов.

Анна Андреевна Усова, внучатая племян­ница преподобномученика Вениамина так рассказывала о его юности: «В миру его звали Василий, а фамилия — Кононов. Василий был вполне жизнерадостным молодым человеком, и его досуг не отличался существенно от досуга сверстников. Когда родители его умерли, а стар­шим в семье остался его брат Федор, Василий ушел в город, где стал работать на одном из за­водов в Маймаксе. Как-то раз приснился ему образ Спаса Нерукотворного, укоряющий его за невыполнение обещания побывать в Соловках на богомолье. На следующий день ушел Василий с завода, а через несколько лет узнали одно­сельчане Василия Кононова в одном из соло­вецких монахов, принявшем имя Вениамин»[3].

 В 1893 году при архимандрите Варлааме 24-летний Василий Васильевич Кононов поступил в Соловецкий монастырь трудником. Через четыре года он был определен в число послушников и руководил хлебопекарней. В послужном списке за 1898 год настоятель архимандрит Иоанникий писал о нем: «Очень благонравен, послушен и верен, с большими задатками к внутреннему самоуглублению и духовной деятельности»[4]. В 1900 году послушник Василий заведовал расходной монастырской лавкой, в послужном списке настоятель отмечал его добросовестность при исполнении послушаний и любовь к церковной молитве: «Очень благонравен, способен и благонадежен, к церкви всегда привержен»[5].

12 июня 1903 года архимандрит Иоанникий постриг тридцатичетырехлетнего Василия Кононова в монашество с именем Вениамин (в честь сщмч. Вениамина Синайского). Новоначальный инок отличался склонностью к уединению, стремился неопустительно посещать церковные богослужения, усердно учился в Соловецком братском училище и к 1909 году окончил 6 классов.

В августе 1905 года монах Вениамин был командирован в Архангельск для рукоположения[6]. 28 августа в воскресный день при служении в Крестовой церкви[7] епископ Архангельский и Холмогорский Иоанникий (Казанский) рукоположил его в иеродиакона[8], а 15 июля 1908 года он был рукоположен в сан иеромонаха. Когда в декабре 1909 года отошел ко Господу духовник Соловецкой обители старец иеромонах Дамаскин, братия избрали духовником иеромонаха Вениамина, несмотря на то, что он  лишь полтора года назад стал священником. На момент избрания, помимо исполнения  череды богослужения, отец Вениамин нес послушание приставника при святых мощах преподобных Зосимы и Савватия и состоял законоучителем в III-м и IV-м классах братского училища. В послужном списке за 1909 год настоятель архимандрит Иоанникий дал о сорокалетнем иеромонахе следующий отзыв: «Кроткий, смиренный и благоговейный инок, весь исполнен страха Божия»[9]. Казалось бы, в этой характеристике названы качества, не свидетельствующие о том, что иеромонах Вениамин сможет духовно направлять братию по пути спасения, однако, видя его подвижническую жизнь и преданность Божиему Промыслу, из 80 человек старшей братии 60 проголосовали за избрание его духовником. 22 февраля 1910 года указом Московской Святейшего Правительствующего Синода конторы за № 515 иеромонаха Вениамин был определен духовником Соловецкого монастыря и членом Учрежденного собора.

Из характеристики следующего года видно, что новый духовник оправдал доверие священноначалия и братии: «Отличных нравственных качеств и способностей, благоговейный инок, жизни строгой, внимательной, ревностно исполняет свои высокие обязанности»[10]. Подписи иеромонаха Вениамина встречаются в документах, которые члены Учрежденного собора направляли в Московскую контору Святейшего Синода: «Об устройстве торжественного празднования по случаю исполняющегося 18 июня 1912 г. 200-летнего существования Голгофо-Распятского скита»[11], и «Дело по ходатайству настоятеля Соловецкого монастыря архимандрита Иоанникия с Учрежденным собором о пострижении в монашество 22 послушников обители»[12].

Святейший Синод, высоко оценивая духовные дарования и организаторские способности иеромонаха Вениамина, «по указу Его Императорского Величества» назначил его в 1912 году на должность настоятеля Антониево-Сийского монастыря с возведением в сан архимандрита[13].

23 декабря 1912 года в воскресный день перед Рождеством Христовым, посвященный памяти святых отец, за Божественной литургией в Крестовой церкви преосвященный Нафанаил, епископ Архангельский и Холмогорский возвел иеромонаха Соловецкого монастыря Вениамина в сан архимандрита[14].

В 1913 году 21 февраля в Архангельске торжественно отмечался 300-летний юбилей царствования дома Романовых. По-видимому, архимандрит Вениамин также принимал участие в соборных богослужениях, по крайней мере, упоминается, что 24 февраля он сослужил епископу Нафанаилу в Крестовой церкви[15]. К дню рождения императора Николая II 6 мая 1913 года за заслуги по духовному ведомству архимандрит Вениамин был награжден наперсным крестом от Святейшего Синода выдаваемым[16]. Во время пятилетнего управления Антониево-Сийским монастырем о. Вениамин, бывая по делам в Архангельске, приблизительно раз в год участвовал в архиерейских богослужениях, например, в 1914 году в день Крещения Господня, когда после Литургии в кафедральном соборе, совершался крестный ход на реку Двину для освящения воды[17], в 1915 году 22 июля в кафедральном соборе[18].

Принимал он участие в архиерейских богослужениях, и когда преосвященный Нафанаил посещал приходы, расположенные неподалеку от Антониево-Сийского монастыря. Так 13–14 сентября 1914 г. богослужение на Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня в Покровской церкви Емецкого прихода совершил епископ Нафанаил вместе с архимандритом Вениамином. Владыкой было произнесено слово о несправедливом выступлении Германии против России и о необходимости оказать посильную помощь больным и раненым воинам и семьям призванных на войну. «В тот же день вечером его преосвященство прибыл в Сийский монастырь, где перед ракой преподобного Антония Сийского изволил совершить молебное пение»[19]. Архимандрит Вениамин с братией пожертвовали 81 рубль в пользу больных и раненых воинов и их семейств, за что удостоились архипастырской благодарности[20].

Архимандрит Вениамин старался использовать праздничные богослужения для привлечения к молитве местного населения, он говорил поучения для укрепления веры, приглашал на трапезу в монастырь. В Антониево-Сийском монастыре была традиция — совершать крестный ход из монастыря в Крестовоздвиженскую церковь на карбасах по Михайловскому озеру в первое воскресение Петрова поста в память о прекращении по молитвам преподобного Антония ненастной и холодной погоды, угрожавшей неурожаем хлеба в 1672 году[21]. В 1915 году этот монастырский праздник отмечался во второе воскресение после Троицы 24 мая. «Накануне этого дня в обитель пришли крестные ходы из окрестных сел: Сии и Хоробрицы. В 6 часов вечера в главном монастырском храме началось Всенощное бдение, которое было совершено настоятелем монастыря отцом архимандритом Вениамином в сослужении со священниками: К. Варфоломеевым, А. Образцовым и И. Афанасьевым и иеромонахами: Феодосием, Германом, Леонтием и Евтихием. За Всенощным бдением отцом архимандритом перед ракой преподобного был прочитан акафист ему. В самый праздник в 6 часов утра крестные ходы на карбасах отбыли из монастыря на озеро Угловатое “на бор”, где находится церковь Воздвижения Креста Господня. Здесь в 9 часов началась Литургия, которую совершал архимандрит Вениамин с иеромонахами Германом и Евтихием. В конце Литургии отцом архимандритом было произнесено довольно обстоятельное поучение о тех скорбях, которые выпали ныне на долю русского народа, и о значении этих скорбей в деле спасения душ человеческих. Упоминание о наболевшем у всех горе встретило в слушателях живой отзвук. Послышались всхлипывания, раздались рыдания… То плакали матери, сестры, невесты, дочери, жены о своих убитых и раненых сыновьях, братьях, женихах, отцах и мужьях.

После Литургии крестный ход спустился к озеру Угловатому и, по совершении здесь водоосвящения, с молебным пением преподобному обошел вокруг церкви. После сего все возвратились в обитель, а отсюда, подкрепившись на монастырской трапезе, разошлись по своим селам и весям»[22].

29–30 июня 1915 года на праздник святых первоверховных апостолов Петра и Павла архимандрит Вениамин сослужил епископу Нафанаилу при освящении обновленного храма в честь святителя Николая в селе Зачачье неподалеку от Емецка[23], в этом селе приходской храм был посвящен преподобным Зосиме и Савватию Соловецким.

Будучи настоятелем монастыря, архимандрит Вениамин деятельно сочувствовал епархиальным делам, например, он он пожертвовал 5 000 рублей, а другие настоятели монастырей пожертвовали 15 000 рублей из монастырских сумм безвозмездно на строительство здания епархиального женского училища, причем отцы настоятели пожелали ознакомиться, каким образом будут потрачены монастырские средства, и при необходимости обещали дополнительную помощь[24].

18 августа 1915 года в Архангельске прошел съезд настоятелей мужских монастырей епархии, на котором архимандрит Вениамин был избран товарищем председателя, председательствовал настоятель Михаило-Архангельского монастыря архимандрит Павел[25]. Обсуждались в основном вопросы о жертвах и трудах монастырей на нужды войны (содержание лазаретов, устройство приютов, отчисление пожертвований, участие в снабжении армии теплой одеждой, валенками и пр.).

В 1916 году, «согласно определению Святейшего Синода, в 6-й день месяца мая  <архимандрит Вениамин был> Всемилостивейше удостоен награждения за службу по епархиальным делам орденом Святой Анны 3 степени»[26].

16–31 августа 1916 года в Архангельске работал епархиальный съезд духовенства, в котором участвовал и архимандрит Вениамин. 21 августа он сослужил епископу Нафанаилу в церкви Сурского подворья[27]. 2 сентября Его Преосвященство посетил Антониево-Сийский монастырь[28], а 4 сентября владыка совершил Божественную литургию в Покровской кладбищенской церкви в селе Емецком при сослужении архимандрита Вениамина. За Литургией иеродиакон Сийского монастыря Виктор был возведен в сан иеромонаха[29].

Какое-то время архимандрит Вениамин был благочинным монастырей Архангельской епархии, и в сентябре 1917 года был уволен от этой должности[30]. Причиной увольнения в газете названа болезнь, но, по-видимому, настоящей причиной было его избрание настоятелем Соловецкого монастыря, однако до утверждения кандидатуры настоятеля в Синоде объявлять об этом в епархиальной газете было преждевременно.

Господь призвал архимандрита Вениамина к служению на месте его пострига, в то время, когда ситуация в монастыре была духовно крайне неблагоприятная. С 1913 года некоторая часть старшей братии добивалась отставки настоятеля архимандрита Иоанникия, причем реальных обвинений, кроме единовластного и недемократичного стиля управления, не выдвигалось. Увлечение борьбой за свои воображаемые «права» повлекло за собой пренебрежение монашескими заповедями о послушании и смирении. Летом 1917 года около 70 монашествующих поставили свои подписи на заявлении в Святейший Синод об удалении отца настоятеля от должности ради общего мира и отправили это заявление с тремя ходоками[31] в Петроград. Дело рассматривал уже новый состав Святейшего Синода, сформированный после февральского переворота. Обер-прокурор Синода Н. Львов обещал депутации всяческое содействие, боясь широкой огласки соловецкой смуты в столичной печати.

4 августа 1917 года Святейший Синод принял решение уволить архимандрита Иоанникия на покой по старости (67 лет), с правом проживания в монастыре и ежегодной пенсией в размере 2000 рублей. Настоятель, проживавший в это время в течение месяца в Ново-Иерусалимском монастыре и готовившийся к участию в Поместном Соборе, узнал об этом решении из газет. «Он только перекрестился и сказал: “Слава Богу за все, — и, немного погодя, тяжело вздохнув, со слезами на глазах тихо закончил, — мне своих дел не стыдно”»[32]. Архимандрит Иоанникий вернулся в Соловецкую обитель, где провёл 50 лет своей жизни, уже не как хозяин, а как смиренный богомолец.

Чтобы содействовать восстановлению порядка в монастыре, 22 августа 1917 года исполняющий обязанности прокурора Московской Святейшего Синода конторы направил протопресвитеру Московского Большого Успенского собора Николаю Любимову письмо, в котором писал: «Принимая во внимание, что в монастыре среди известной части насельников господствует немирное настроение, что неблагоприятное внутреннее состояние монастыря усугубляется внешнею угрозою неприятеля, что сообщение с монастырем, вследствие прекращения осенью навигации, будет затруднено, для пользы обители представляется необходимым просить Святейший Синод ускорить выборами настоятеля монастыря, дабы не оставлять монастырь в трудное время без настоятельского руководства, и командировать на выборы особое духовное лицо»[33].

На следующий день последовало распоряжение: провести выборы и командировать для наблюдения за ними епископа Угличского, викария Ярославской епархии Иосифа (Петровых). По существующим в то время правилам, в выборах настоятеля должны были участвовать только монашествующие братия, но, поскольку архимандриту Иоанникию ставилось в вину, что многие указные послушники, живя в монастыре по двадцать лет, не постригались в монашество, некоторые из оппозиционно настроенных монахов потребовали допустить и некоторых послушников к участию в выборах. Выборы настоятеля были назначены на 4 сентября 1917 года.

Поскольку архимандрит Иоанникий имел право быть вновь избранным, то он в этот день передал письмо, адресованное епископу Иосифу и братии:

«Ваше Преосвященство, Преподобные отцы и Братия! В интересах мира обители я отказываюсь от чести переизбрания в настоятели, предоставленной мне Святейшим Синодом. Хочу остающиеся дни моей жизни окончить среди вас в безмолвии и уединении, в мире и безмятежии. Смиренно прошу всех вас простить мне грехи и прегрешения мои пред вами вольные и невольные. В свою очередь от души прощаю всех вас, кто согрешил предо мною. Усердно прошу вас принять меня в свою среду как брата, как друга, как сомолитвенника вашего! Да благословит Господь Бог ваше избрание нового настоятеля»[34].

4 сентября 1917 года преосвященный Иосиф совершил Божественную Литургию, затем молебен Соловецким Святым, после чего в Успенской трапезной церкви состоялись выборы нового настоятеля, которые производились тайным голосованием — путем подачи записок; в них участвовало 170 монахов и 77 указных послушников; «из поданных 247 записок подавляющее большинство (238) оказались за отца архимандрита Вениамина, настоятеля Сийского монастыря, бывшего духовника Соловецкой обители»[35].

На основании рапорта епископа Иосифа Святейший Синод определил 3 октября 1917 года: «избранного братией Соловецкого ставропигиального монастыря для замещения в сем монастыре настоятельской должности настоятеля Антониево-Сийского монастыря, Архангельской епархии, архимандрита Вениамина переместить на должность настоятеля в Соловецкий монастырь»[36], о чем и были посланы указы: преосвященному Нафанаилу, епископу Архангельскому и Холмогорскому и Московской Святейшего Правительствующего Синода конторе. Но указы шли медленно, а архимандрит Вениамин оставался в Сийском монастыре, ожидая, когда ему будет благословлено сдать дела и направиться в Соловецкий монастырь. Он опасался, что по погодным условиям закроется навигация и монастырь останется на долгую зиму без руководства. Наконец, 17 октября долгожданный указ пришел, на следующий день, сдав дела старшей братии Антониево-Сийского монастыря, архимандрит Вениамин отправился на Соловки на дожидавшемся его последнем монастырском пароходе.

По статусу настоятеля Соловецкого монастыря архимандрит Вениамин должен был бы участвовать во Всероссийском Поместном Соборе, открывшемся 15 августа, в праздник Успения Пресвятой Богородицы, в Успенском соборе Кремля[37], однако он не решился оставить обитель, так как в России уже шла Гражданская война, а в монастыре братия так и не склонилась к единству. Архимандрит  Вениамин с горечью писал: «Тяжело жилось монахам в эти смутные годы. Братия разделились на два лагеря и враждовали между собою, не было покоя в их душах и менее всего были заняты они думами о своем душевном спасении»[38]. В таких условиях настоятельство означало не только тяжкое бремя, но и мученический крест.

С самого начала управления монастырем отца Вениамина преследовали различные искушения, которые он связывал с неправильным, немонашеским поведением братии по отношению к прежнему настоятелю. В ночь с 7  на 8 декабря 1917 года над монастырем прошла первая гроза — по неизвестной причине сгорел бучильный (прачечный) корпус. Огонь угрожал мельнице и всему южному двору с Головленковой башней. Несмотря на свирепствовавший ветер, после совершения молебна и обнесения местных святынь вокруг пламени огонь, грозивший уничтожить весь монастырь, затих и ветер переменился. Отец Вениамин сказал тогда братии, что это несчастье попустил Бог за тяжкие братские грехи и смуту против настоятеля. «Все ли мы хороши сами? — сказал он. — Отца Иоанникия не считали ли первым человеком — и его же загрязнили, и заплевали, и заушали. Ныне я кажусь многим из братии хорошим, но боюсь, что придет, и скоро, время, когда и я буду казаться тоже худым и ненужным, и против меня также начнут вести козни и смуты»[39]. Архимандрит Вениамин призвал братию монастыря к миру, любви и примирению и забвению скорбного прошлого. «"Отныне никаких обвинений против о. Иоанникия я принимать не буду", — твердо сказал о. Вениамин. Из собравшейся во время этой беседы братии тотчас выступил иеродиакон Вячеслав и стал жестоко поносить о. Иоанникия, вновь обвиняя его в разных преступлениях. Но братия, даже не дослушав его до конца, с бесчестием вытолкали его из помещения. Всех охватило чувство покаяния из-за несправедливого гонения на своего старого настоятеля»[40]. По его ходатайству они поступали в обитель, почти всех их он постриг в монахи, а затем представил к священным степеням. И сейчас они восстали на своего духовного наставника… Однако нашлись непримиримые бунтовщики, которые требовали замены всех монастырских должностных лиц своими сторонниками. Архимандрит Вениамин твердо отказался исполнять их незаконные требования, старался поддерживать молитвенный настрой в монастыре, составлял «Соловецкий Лавсаик» об известных ему подвижниках благочестия начала XX века,  ревностно совершал богослужения и по возможности продолжал хозяйственные дела, начатые при архимандрите Иоанникии. Продолжались работы по строительству каналов под руководством монахов Иринарха и Авенира.

В это время в России уже утвердилась советская власть. Безбожники‐большевики издали декрет об отделении Церкви от государства[41], Церковь была лишена прав юридического лица, а все ее имущество государством реквизировалось.

Уже весной 1918 года по распоряжению Архангельского губисполкома в Соловецкий монастырь был отправлен из Кеми ледокол «Микула Селянинович» с комиссией, которая должна была реквизировать «в пользу голодающих» продовольственные запасы. Об этом первом вторжении советской власти на Соловки писал в 1926 году в заметке «Соловки и революция» А. Иванов: «О приезде комиссии монахи были предупреждены и отнеслись к ней враждебно, но сдержанно… Явившись в покои настоятеля, комиссия была встречена двумя архимандритами, Вениамином и Иоанникием, с секретарем иеромонахом Досифеем, которым она предъявила требование на осмотр всех запасов продовольствия, всех кладовых и амбаров. Архимандрит Иоанникий потребовал от комиссии предъявить мандаты. Члены комиссии от удивления рассмеялись, когда из уст архимандрита услышали слово мандат, но удовлетворили любопытство монахов. Посмотрев мандаты, архимандрит Иоанникий заявил, что книги записей продовольствия отосланы в Синод, а допустить осматривать склады без духовного собора он не может. Комиссии стало ясно, что монахи хитрят, не желая показать приходно-расходные книги, и поэтому она категорически приказала к утру следующего дня сдать книги и приготовиться к сдаче. Монахи согласились. Всю ночь отцы переписывали книги, чтобы показать только минимальное количество, а остальное скрыть. Однако укрывательство не удалось. Комиссия уличила в тайной работе монастырского секретаря иеромонаха Досифея и прекратила ее, забрав настоящие книги, по которым и проверила записи продовольствия. Запасы оказались громадные. Капитал монастыря приносил 25 000 рублей одних лишь процентов, а прочие доходы были свыше 200 000 руб. В потаенных комнатах Преображенского собора было найдено большое количество оружия и снаряжения. В "доме молитвы" за иконостасом укрывались обнаруженные комиссией 8 трехдюймовых орудий, 6 пулеметов, 600 винтовок, берданок, большое количество пороха и снарядов. Все это было припасено для борьбы с большевиками. Всего было обнаружено так много, что пришлось опасаться отправлять отобранное на плохом пароходе, каким являлся "Микула Селянинович", старый и дырявый пароход. Снеслись с Архангельском, и решено было ждать нового парохода. В этот промежуток времени началась английская интервенция и Кемь… пала. По распоряжению Соловецкого монаха Досифея был арестован т. Степанов с комиссией и выдан английскому командованию»[42].

Во время этих событий 28 апреля 1918 года в Архангельской газете была опубликована заметка следующего содержания: «Делегация духовных лиц и мирян под руководством смотрителя Соловецкого подворья иеромонаха Серафима обратилась к председателю губисполкома, обеспокоенная высадкой отряда красногвардейцев в Соловецком монастыре. Делегации объяснили, что… исполком считает своим делом охранять, а если потребуется, обезопасить все ценности, имеющиеся на Соловках»[43].

Поживиться монастырским имуществом исполкому в тот год не удалось, так как в начале июня Соловецкий архипелаг был занят английскими войсками. Член очередной комиссии, посланной на Соловки, А. Дмитриев писал в заметке «Переворот и белые на севере»: «Пароход "Север" из Архангельска вышел 6 июня и 7-го прибыл в Соловки.… Проснувшись, вижу: английская канонерка и одна подводная лодка ведут нас в Соловки.… Схватив все свои служебные документы вплоть до партийного билета, забежал в кочегарку и бросил в топку парохода. Минут через 10 мы остановились в Соловках. К нам выехала еще моторная лодка; в ней сидело несколько английских моряков, английский офицер и много переводчиков. Стали обыскивать пароход и, отобрав у всех нас оружие, под арестом повезли в Кемь»[44].

После первой же встречи лицом к лицу с представителями советской власти стало очевидно, что в случае победы большевиков Соловецкий монастырь будет закрыт, а насельники изгнаны. Поэтому ввиду неустойчивости военно-политической обстановки было принято решение постричь в монашество тех послушников, которые желали встретить последние времена, будучи воинами Христовыми, и были к этому готовы. С 21 по 26 июня 1918 года было совершено более 60 монашеских постригов.

В монастырь даже добирались паломники, один из которых в 1919 году свидетельствовал, что видимая сторона монастырской жизни на Соловках почти не изменилась, в то время как по всей России бушевал пожар гражданской войны: «Приветливы лица монашествующих, радушие и гостеприимство их говорят о мирной тихой работе во имя Творца и любви к ближнему и заставляют хоть на время забыть весь гнетущий ужас классовой борьбы, где люди, забыв совесть и правду, готовы перегрызть друг другу глотки. Ведь перед нами многовековая коммуна, но какая колоссальная разница между ее работой и работой коммуны той, зафронтовой. Здесь терпеливая созидательная, культурная работа на голом камне, там — полное разрушение всего прежде созданного в кратчайший срок. Здесь призыв к смирению труду и любви, там разбойный клич "сарынь на кичку" и "грабь награбленное". Да, многому могут здесь научиться наши господа коммунисты и социалисты.

Стоя много веков на страже государственных и народных интересов, монастырю придется и впредь играть немаловажную роль в охране тех же интересов… Ему придется выступать в роли активного созидателя в двух хотя противоположных, но важных полях деятельности: первое — это придется будить уснувшую совесть русского человека, так как оружием еще не завершится победа над психической заразой, посетившей страну, а второе — это посильная помощь в воссоздании вконец загубленного народного сельского хозяйства…»[45].

Среди паломников, побывавших в Соловецком монастыре летом 1919 года была Ольга Павловна Поварова. Она и ее дочь Екатерина Ивановна[46] были арестованы 19 августа 1926 года архангельским губотделом ОГПУ. При обыске у них была «обнаружена целая кипа переписки, доказывающей их связь с административно-ссыльным и заключенным в Соловецких лагерях духовенством и оказываемой ими материальной и моральной помощи этому духовенству, путем сборов материальных средств среди Архангельских, так называемых тихоновцев, духовенства и мирян»[47]. У Поваровых был также изъят замечательный документ от 29 июля/11 августа 1919 г. со штампом Соловецкой обители и за подписью настоятеля Соловецкого монастыря архимандрита Вениамина и делопроизводителя иеромонаха Досифея следующего содержания:

«Партизанскому добровольческому отряду Завражско-Савпольской вол. Пинежского уезда.

Вследствие просьбы Вашей, Учрежденный Собор Соловецкого монастыря вместе с сим посылают Партизанскому отряду в благословение от Соловецкой обители св. икону Преподобных Зосимы и Савватия Соловецких Чудотворцев, да молитвами и предстательством их подаст Господь Вам и всему христолюбивому воинству нашему свою помощь и скорую победу на одоление врагов Церкви Христовой и Родины нашей»[48].

На вопрос следователя, почему этот документ оказался у них в доме, Екатерина Ивановна ответила: «Упоминаемая в этом отношении икона была добыта лично по просьбе моей матери О. П. Поваровой у настоятеля Соловецкого монастыря и переслана по назначению» [49]. Сама Ольга Павловна на  вопрос следователя: «Просили ли у настоятеля Соловецкого монастыря икону для отправки белогвардейскому партизанскому отряду», —  чистосердечно отвечала: «Я очень любила этих партизан и по их просьбе в бытность мою в Соловецком монастыре я выхлопотала для них икону, которую и послала отряду»[50].

Английские войска дислоцировались на Соловецких островах до осени 1919 года, они проводили военные маневры, использовали монастырский флот для нападения на г. Онегу. Когда стало известно о предполагаемом выводе английских войск, 11 августа 1919 года Учрежденный собор Соловецкой обители в лице настоятеля архимандрита Вениамина, наместника иеромонаха Зосимы, благочинного иеромонаха Геронтия, казначея иеромонаха Арсения и ризничего иеромонаха Климента обратился к митрополиту Англии, архиепископу Кентерберийскому с телеграммой, в которой просил его «ходатайствовать перед своим правительством и обществом о том, чтобы военные силы Англии оставались еще в Архангельске и в иных местах Северной Области».

Основанием для такого обращения собора было предчувствие, «что с уходом английских войск большевики сожгут наши жилища, прольют целые реки человеческой крови, истребят не только интеллигенцию и буржуазию, не только священников и монахов, но крестьян с рабочими, массы которых относятся к ним отрица­тельно и смотрят с негодованием на их преступления. Мы уверены, что храмы наши и святыни подвергнутся кощунственному надругательству и разорению и к боли физической присоединяется при этом боль страдающего бессилием воспрепятствовать такому святотатству сердца»[51].

В дополнение к телеграмме Учрежденный собор передал архиепископу Кентерберийскому икону Соловецких Чудотворцев. Однако осенью 1919 года английские войска вынуждены были покинуть Соловецкие острова. 21 февраля 1920 года Красная армия взяла Архангельск, и на Севере установилась советская власть.

Соборное постановление обязывало архимандрита Вениамина и братию монастыря к сохранению соловецких святынь и укрытию ценностей и имущества от большевиков. По указанию архимандрита Вениамина в многометровых стенах Спасо-Преображенского собора было сделано хранилище, где были упокоены святые мощи первооснователей монастыря — преподобных Зосимы и Савватия. Ценности из ризницы были сокрыты в стене Спасо-Преображенского собора, под его папертью и над алтарем Никольской церкви. Строились тайные хранилища продовольствия на Амбарном озере и каналах.

29-го апреля 1920 года на Соловки прибыла комиссия Кедрова, по результатам работы которой монастырское имущество уже в мае было поделено между тремя организациями: совхозом «Соловки», лагерем принудительных работ Архангельского губчека и затоном для ремонта судов Белмортрана. Поскольку большая часть монашествующих пожелала оставаться на Соловках в качестве работников совхоза, им была оставлена для богослужений кладбищенская церковь во имя преподобного Онуфрия Великого. В остальных храмах и часовнях совершать богослужения не разрешалось. Во главе монашеской общины оставался настоятель архимандрит Вениамин. Им, а также иеромонахом Досифеем и монахами Иерофеем и Пафнутием подписаны все акты, касающиеся передачи монастырского имущества в мае-июле 1920 г.

Поскольку началось бесконтрольное расхищение монастырских запасов продовольствия различными советскими организациями, 20 июля 1920 г. архимандрит Вениамин обратился в Кемский продовольственный комитет со следующим письмом: «Хлебные припасы в нынешнее военное время… были тщательно хранимы внутри монастыря в разных каменных складах, заложенных кирпичом. Открытие складов было в следующем порядке:

1. Первые два склада были открыты бывшим комендантом Соловецких островов С. Абакумовым без предъявления мандата… и без участия монастырских лиц… На просьбу настоятеля к т. Абакумову дать копию с протокола о вскрытии складов был получен отказ.

2. Склады, открытые по мандату уполномоченного секретно-оперативного отдела т. Рекстина 18 июня 1920 г., показанные настоятелем и по его приказанию амбарным иеродиаконом Сосипатром… На указанные продукты дана монастырю копия с протокола о вскрытии склада и вывозе из ограды монастыря в другую кладовую.

Все хлебные продукты и запасы мною были открыты в надежде, что Советское правительство не оставит монастырь без внимания и попечется о нем… потому что, если не достанет хлеба хотя бы на пятнадцать дней, — все мы должны будем помереть с голоду на диком суровом морском острове… Часть последних продуктов тоже вывезена из монастыря и скитов в общий деревянный амбар за монастырем, который в настоящее время находится в заведовании политического комиссара С. Абакумова. А потому, чтобы не остаться на зиму совершенно без хлеба, вследствие могущих последовать новых распоряжений о вывозе хлебных продуктов с Соловецких островов, еще раз всепокорнейшее прошу Кемский уездный продовольственный комитет оставить годовую норму продуктов на братию монастыря и разрешить для большей сохранности и безопасности перевезти их внутрь монастыря в каменную кладовую»[52]. Ходатайство не было принято во внимание. Некоторые монашествующие, настроенные враждебно к настоятелю, стали пособниками новой власти, указывая скрытые запасы.                               

Поскольку архимандрит Вениамин был истинным пастырем, вокруг которого сплачивались монашествующие, и, вдобавок, свидетелем расхищения монастырского имущества летом 1920 года, от него решили избавиться. 14 сентября 1920 года по постановлению Архангельской губернской ЧК архимандрит Вениамин был лишен свободы на 5 лет «за способствование побегу заключенных Онегина и Гандлера с Соловков»[53]. По этому же делу вместе с ним осужден на три года послушник Сергей Воробьёв. Истинной причиной ареста было их участие в «сокрытии монастырских ценностей и хранении оружия»[54].

Через несколько дней — 20 и 21 сентября 1920 года — за «антисоветскую агитацию» и сокрытие монастырского имущества были арестованы монах Никифор (Кучин), принявший впоследствии мученическую кончину, и послушник Александр Коробицин (будущий иеромонах Александр). Их приговорили к заключению в концлагерь принудительных работ «до конца гражданской войны». Все они отбывали наказание в Холмогорском лагере принудительных работ и были освобождены досрочно в связи с амнистией, посвященной 4-й годовщине Октябрьской революции.

Некоторое время архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор жили в Архангельске на Соловецком подворье. Несмотря на то, что здания подворья были «муниципализированы», а склады разграблены, около 20 человек братии занимали часть здания в качестве жильцов. В январе 1922 года они от имени объединенного коллектива верующих Зосимо-Савватиевского храма ходатайствовали о передаче им дома в аренду на приемлемых условиях. Это ходатайство было подписано: «За Председателя Секретарь Кононов», то есть, по-видимому, послушником Феофаном Кононовым[55]. Местные власти готовы были пойти им навстречу, так как коллектив верующих был «единственным налаженным аппаратом по домоуправлению бывшего Соловецкого подворья, не требовавшим операционных и других расходов ни от казны ни от Комхоза, являлся объединенный коллектив с издавна существующей при нем трудовой артелью около 15-20 человек, из коих каждый знал свое дело: кому чистить двор и улицу, кому ездить за водой, кому заботиться об удалении нечистот и о сгребании снега, кому заготовлять дрова, кому и как вести прописку жильцов и т. п. Попытка использовать этот единственный бесплатный рабочий аппарат и была сделана…»[56]. Тем не менее, храм был закрыт, дом отобран, и верующим предложено было освободить его до 26 октября 1922 года.

После закрытия подворья архимандрита Вениамина и иеромонаха Никифора приютил Александр Алексеевич Левичев, архангелогородский фармацевт. В его квартире на Обводном канале (д. 7, кв. 8) они проживали с 28 ноября 1922 года до 17 июня 1926 года. Где они служили, когда и кем был рукоположен монах Никифор, неизвестно.

Летом 1926 года о. Вениамин и о. Никифор по совету бывшего послушника Соловецкого монастыря Степана Антонова переехали в село Часовенское, где жила Анна, сестра Степана. Они нашли подходящее для пустынножительства труднодоступное место на высоком берегу Волкозера, в 32-м квартале Беломорского лесничества, в 40 верстах от ближайшего населенного пункта — деревни Коровкинской Часовенского сельсовета.

Там с помощью Степана они поставили себе келлию, а рядом разбили небольшой огород. В трудах и молитвах прожили два года. Недостающие продукты Степан привозил по зимнику из Архангельска. Изредка их навещали бывшие насельники Соловецкого монастыря иеромонахи Алипий и Гедеон, жившие в двадцати верстах к югу в лесной избушке у Лодьмозера, да местные православные крестьяне-охотники, которые относились к монахам с большим почтением.

4/17 апреля 1928 года во вторник Светлой седмицы архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор были зверски убиты жителями села Часовенского, 19-ти летним комсомольцем Владимиром Ивановым и дважды судимым бандитом 23-х летним Степаном Ярыгиным с целью ограбления. Бандиты предполагали, что у отшельников хранятся сокровища Соловецкого монастыря. Грабители пришли к избушке вечером во вторник Светлой седмицы, в окошке виден был свет — монахи славили Бога. Когда свет погас, Иванов и его сообщник подошли к избушке и в темноте начали стрелять в окна, стараясь попасть в монахов. Иванов, хорошо изучивший расположение дома, стрелял в восточное окно — туда, где располагалась кровать архимандрита Вениамина. Раздались стоны преподобномучеников, затем все стихло... Однако ограбить избушку бандитам не удалось: их обуял непонятный ужас, так что они не посмели переступить порог келии. Иванов и Ярыгин зашли только в сени и влезли на чердак, где хранились припасы, подвезенные по зимнику, запасы верхнего и нижнего белья и обуви. Они взяли две пары сапог, два дождевика, фуфайку, нижнее белье, носки, брюки, кусок черного брезента, голубой эмалированный чайничек, набор рыболовных крючков и плотницкий инструмент. Чтобы замести следы, сообщники облили избушку снаружи керосином, найденным на чердаке, и подожгли. Мученики-иноки были в то время еще живы, их стоны продолжали быть слышимы из огня...

9 июня 1928 года Степан Антонов, приехавший навестить архимандрита Вениамина, обнаружил только остатки избы и два обгоревших скелета в ней. Совершал отпевание преподобномучеников Соловецкий иеромонах Елисей[57]. Где были погребены их останки, до сих пор неизвестно.

В Архангельской областной газете «Волна» были опубликованы две заметки, касающиеся расследования убийства монахов на Волкозере:

«Произведенным на месте происшествия дознанием установлено, что убийство монахов и сожжение избушки произведено с целью ограбления гражданами Подгородней волости Ивановым Влад. Мих. и Ярыгиным Степ. Данил. … По пути ими были совершены кражи вещей из лесных избушек, принадлежавших лесорубам, работающим от Северолеса. Иванов и Ярыгин заключены в исправдом»[58]. Во второй заметке от 1 сентября говорится, что губернский суд, разбиравший в течение суток это дело, приговорил Иванова к 10 годам заключения, а Ярыгина — к 8.

В материалах уголовного дела, с которым первый из исследователей ознакомился В. П. Столяров, сохранился план местности, на котором было зафиксировано расположение останков преподобномучеников и положение избушки отшельников относительно берега озера[59]. Узнав об этом из публикации в «Московском журнале», в конце девяностых годов Лявленский приход церкви Успения Пресвятой Богородицы организовал три экспедиции на Волкозеро, надеясь обрести мощи преподобномучников. Но, как рассказал участнику экспедиций Николаю Ивановичу Суханову начальник охраны семиозерского лагеря, их «опередил» уголовник из этого лагеря по фамилии Скоробогатов. Ему кто-то сказал, что у монахов должны быть серебряные нательные кресты. Он вскрыл могилу, крикнул Павлу Дзюбе, случайно ехавшему мимо на лесовозе, что кресты деревянные, но главное — этот «черный копатель» уронил могильные кресты, которые ставил Степан Маркелович Антонов, а без них определить место захоронения Новомучеников участники экспедиции не смогли.

В 2004 и 2005 годах участники совместной экспедиции Соловецкого монастыря и Соловецкого отряда Морской Арктической комплексной экспедиции (МАКЭ) провели обследование и раскопки на месте мученической кончины архимандрита Вениамина и иеромонаха Никифора. На месте сожженной избушки был установлен поклонный крест. На месте кончины преподобных у восточной стены избы обнаружены несколько кальци­ниро­ван­ных фрагментов человеческих костей. Найдено более ста предметов, принадлежавших преподобным, в числе которых кадило, чашка, ухват и множество металлических предметов. Эти реликвии хранят на себе следы пламени, в котором приняли смерть за Христа преподобномученики Соловецкие. Все находки в 2006 году переданы на хранение в Церковно-археологический кабинет (ЦАК) Соловецкой обители. Там же хранятся и копии отчетов совместной экспедиции Соловецкого монастыря и Соловецкого отряда Морской Арктической комплексной экспедиции (МАКЭ). Интересные подробности и впечатления о работе экспедиции сохранились в дневниковых записях участников экспедиции архимандрита Германа и В. П. Столярова.

Икона преподобномученика Вениамина с частицей его святых мощей, которая находится в настоящее время в северном приделе Свято-Троицкого собора Соловецкого монастыря, была подарена в 2007 году паломниками из Вырицы. Об истории появления этой иконы рассказала раба Божия Таисия: «Однажды в Вырицу приехал паломником священник отец Вячеслав, который служил в храме Успения Пресвятой Богородицы села Лявля недалеко от Архангельска. Он передал Вырицкому приходу часть мощей преподобномученика Вениамина: одну часть священнику отцу Владимиру, другую — прихожанину Александру, который принял его под свой кров, а третью — мне. Я ничего о преподобномученике Вениамине не знала, но летом отправилась на Соловки, стала о нем расспрашивать и мне рассказали житие, и подарили Соловецкий  календарь за 2003 год, в котором было его жизнеописание и фотография. В Вырице я рассказала о своем паломничестве на Соловки обладателям мощей преподобномученика Вениамина, и Александр решил заказать его небольшую икону для себя. Написанная Виталием Грошевым икона оказалась настолько хороша, что отец Владимир заказал большой образ с частицей мощей для храма. Когда образ уже установили в храме, я обычно молилась поблизости от него, а заодно и присматривала за подсвечником. Стоя напротив образа и сосредоточенно молясь во время евхаристического канона, я услышала от иконы голос: "Помоги мне вернуться в обитель". Я сразу подумала, что нужно написать такую же икону, вложить в неё мощи и отвезти на Соловки. Только денег у меня совсем не было, а чтобы начать работу требовалось 5 000 рублей на доску и краски. И пока я раздумывала, как приступить к сбору пожертвований, ко мне подошел Александр и со словами: "Мне Ангел Хранитель сказал передать тебе", — вручил мне ровно 5 000 рублей.

Когда в августе 2007 года я привезла икону на Соловки, её положили на аналой перед левым клиросом в Преображенском соборе. Было такое впечатление, что новописанная икона живёт какой-то своей жизнью: изображенный на ней преподобномученик Вениамин как будто действительно радовался своему возвращению». К иконе постоянно прикладывались паломники, и из опасения, что на свежей олифе останутся грязные следы, икону убрали в алтарь Благовещенской церкви, до тех пор, пока не будет изготовлен кивот. Прошло три года. На лекции для будущих экскурсоводов в Свято-Тихоновском университете студенты, увидев изображение иконы, стали расспрашивать, смогут ли они летом к ней приложиться. Им было разъяснено, что икона в алтаре, перед ней неугасимая лампада, но пока кивота нет, достуа к иконе ограничен… Тогда одна девушка предложила: «Дайте мне точные размеры, я закажу кивот в хорошей мастерской, а летом мы его привезем, когда поедем на практику». Они действительно привезли кивот, и икона теперь доступна для паломников. А девушка эта, когда вышла на свою первую в жизни экскурсию, спросила у группы: «Вы откуда?» Оказалось, что из Шенкурска, с родины архимандрита Вениамина. По отзывам группы, экскурсия прошла замечательно.

В 2014–2016 годах в Архангельской и Холмогорской совершались крестные ходы к месту мученической кончины архимандрита Вениамина и иеромонаха Никифора. Первый такой крестный ход был организован Архангельским епархиальным Центром по изучению и сохранению памяти о Новомучениках и Исповедниках Земли Архангельской в марте 2014 года. В первом его этапе (до Волкозера) участвовали митрополит Архангельский и Холмогорский Даниил и наместник Соловецкого монастыря архимандрит Порфирий. В 2015 году в летнее время с помощью архангельских предпринимателей был поставлен металлический поклонный крест на месте страдальческой смерти архимандрита Вениамина и иеромонаха Никифора, поскольку деревянный крест, поставленный на этом месте в 2005 году экспедицией Соловецкого монастыря, оказался недолговечен.

В марте 2016 года группа ревнителей Архангельского православного братства и его председатель священник Димитрий Макаров на шести снегоходах прошли от Волкозеро до Тельдозера. В урочищах «Волкозеро», «Лодьмозеро» и «Тельдозеро» были отслужены три панихиды в память о пострадавших в этих местах. По сведениям директора епархиального центра изучения и сохранения памяти Новомучеников и Исповедников Церкви Русской Николая Суханова, в урочища «Лодьмозеро» и «Тельдозеро» в 1923 году под конвоем по лявленскому зимнику были уведены некоторые соловецкие монахи, не захотевшие добровольно покинуть Соловецкий остров. Николай Иванович предполагал, что место строительства скита для жительства архимандрита Вениамина и иеромонаха Никифора было выбрано не случайно: до Лодьмозера — четырнадцать километров, до Кельдозера — двадцать три, до Семиозерья — семь, до женского лагеря — десять. Выше по карте, на водоразделе речки Кулой и Северной Двины, ещё множество командировок и подкомандировок, ниже — то же. Возможно, архимандрит Вениамин намеренно поселился поближе к своей братии.  

__________________________________________________________________

[1] Дер. Евсевиевская входила в VIII Шиленгский приход, относившийся к IV благочинию Шенкурского уезда. Приход включал 10 деревень, в которых проживало более 900 человек (Атлас Архангельской епархии. Архангельск, 1890). № 137. Дер. Евсиевская, местное название «Большой двор», принадлежала к Шиленско-Прилуцкому сельскому обществу Ростовской волости  (Список населенных мест Архангельской губернии к 1905 году. Архангельск, 1907. С. 64).
[2] ГААО. Ф. 29. Оп. 25. Д. 59.  Л. 728 об. – 729.
[3] Волкова Е. В. Соловецкий монастырь в воспоминаниях паломников и трудников (по материалам историко-этнографических экспедиций СГИАПМЗ) — окончание / Елена Волкова // Альманах «Соловецкое море». № 11. 2012. С. 97.
[4] РГАДА. Ф. 1201. Оп. 4. Д. 891. Л. 256 об. – 257.
[5] РГАДА. Ф. 1201. Оп. 4. Д. 893. № 58.
[6] ГААО. Ф. 878. Оп. 1. Д. 38. Л. 1–3.
[7] Домовая церковь при архиерейском доме в г. Архангельске (современный адрес: ул. Урицкого, д. 8).
[8] Архангельские епархиальные ведомости. 1905. № 17, часть офиц. С. 228.
[9] РГАДА. Ф. 1201. Оп. 4. Д. 900. №  40.
[10] РГАДА. Ф. 1201. Оп. 4. Д. 901. Л. 7.
[11] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Ч. 49.  Д.  90.
[12] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Ч. 49.  Д. 199. 18 октября 1912.
[13] РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Д. 209. 1912.
[14] Архангельские епархиальные ведомости. 1913. № 2, часть неофиц. С. 41.
[15] Архангельские епархиальные ведомости. 1913. № 7, часть неофиц. С. 179
[16] Архангельские епархиальные ведомости. 1913. № 11, часть офиц. С. 127.
[17] Архангельские епархиальные ведомости. 1914. № 4, часть неофиц. С. 80.
[18] Архангельские епархиальные ведомости. 1915. № 6, часть неофиц. С. 300.
[19] Архангельские епархиальные ведомости. 1914.  № 4, часть неофиц. С. 460, 461.
[20] Архангельские епархиальные ведомости. 1914.  № 21, часть офиц. С. 304.
[21] Православные монастыри Российской империи (сост. Л. И. Денисов). М., 1908. С. 32–33.
[22] Архангельские епархиальные ведомости. 1915.  № 12, часть неофиц. С. 235.
[23] Архангельские епархиальные ведомости. 1915.  № 16, часть неофиц. С. 300; № 18, часть неофиц. С. 353; №19, часть неофиц. С. 382.
[24] Архангельские епархиальные ведомости. 1915.  № 22, часть офиц. Приложение. С. 29.
[25] Архангельские епархиальные ведомости. 1915.  № 23, часть офиц. Приложение. С. 35, 39.
[26] Архангельские епархиальные ведомости. 1916.  № 11, часть офиц. С. 168.
[27] Архангельские епархиальные ведомости. 1916. № 18, часть неофиц. С. 402.
[28] Архангельские епархиальные ведомости. 1917. № 1, часть неофиц. С. 1.
[29] Архангельские епархиальные ведомости. 1916. № 19, часть неофиц. С. 406.
[30] Архангельские епархиальные ведомости. 1917. № 19, часть офиц. С. 242.
[31] В депутацию были избраны ризничий иеромонах Аверкий, иеромонах Викторин и уставщик монах Викентий.
[32] Мануил (Лемешевский), митр. Соловецкий цветник //Духовный собеседник. 2000. №1. С. 87.
[33]Дамаскин (Орловский), игумен. Соловецкие Новомученики. М. ; Соловки, 2009. С. 127. 
[34] Там же.
[35] Там же. Интересно, что не все монашествующие приняли участие в выборах настоятеля. Согласно списку 1915 г. в монастыре было 213 монашествующих и 137 послушников.
[36] ГААО Ф. 29. Оп. 1. Т. 2. Д. 1096. 20.09.1917–23.10.1917. Л. 7.
[37] Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния. М.:1918. I.1. С. 65.
[38] Мануил (Лемешевский), митр. Соловецкий цветник //Духовный собеседник. 2000. №2. С. 72.
[39] Там же. №1. С. 89.
[40] Там же. №1. С. 90.
[41] Декрет принят Советом народных комиссаров 20 января/2 февраля 1918 года и вступил в силу 23 января/5 февраля того же года, в день официальной публикации в «Газете Рабочего и Крестьянского Правительства». Подробнее см. https://drevo-info.ru/articles/15402.html
[42] Новые Соловки. 1926, 3 октября. № 40. С. 4.
[43] Известия Архангельского губернского исполкома СОЛОВЕЦК и Губкома РСДРП. 28 апреля 1918.
[44] Новые Соловки. 1925, 3 ноября. № 45. С. 2.
[45] Врублевский К. В Соловках // Русский Север. 29 июня 1919. Цит. по: Столяров В. П. Настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Вениамин / Вячеслав Столяров // Московский журнал. 1995. № 9. С. 9–10.
[46] Поварова Ольга Павловна, в 1926 г. 70 лет, дочь учителя мещанина г. Архангельска, вдова, работала портнихой. Поварова Екатерина Ивановна, в 1926 г. 43 года, дочь учителя городского училища, девица, беспартийная,  образование среднее, работала в архангельской центральной типографии корректором. Проживали в Архангельске на Псковском проспекте (с 1921 г. проспект им. Чумбарова-Лучинского) д. 3, кв. 1. В 1921–1922 гг. из-за отсутствия епархиальной канцелярии помогали правящему архиерею епископу Антонию (Быстрову) писать и распространять церковные документы, а после его высылки в 1922 г. продолжали  распространять церковную информацию по епархии и оказывать помощь ссыльным священнослужителям, рискуя разделить их участь.
[47] Архив УФСБ России по Архангельской обл. Д. П-3021. Л. 544.
[48] Архив УФСБ России по Архангельской обл. Д. П-3021. Л. 325. (В этом документе упоминаются добровольческие партизанские отряды, которые подчинялись Временному правительству Северной области, которое управляло территорией Архангельской губернии с августа 1918 по февраль 1920 гг. Отряды организовывались на местах, чтобы оказывать сопротивление Красной армии, пытавшейся наступать вдоль рек и дорог. Икона, упомянутая в документе, была послана по благословению Учрежденного собора Соловецкого монастыря, который состоял из настоятеля, наместника, казначея, благочинного, ризничего и духовника. Этот орган управления монастырем существовал с 1866 г., согласно распоряжению Святейшего Синода).
[49] Архив УФСБ России по Архангельской обл. Д. П-3021. Л. 78.
[50] Архив УФСБ России по Архангельской обл. Д. П-3021. Л. 82 об.
[51] Обращение к  христианам Англии // Вестник Временного Правительства Северной Области. 1919, 16 августа. № 180 (280).
[52] Список монашествующей братии, послушников и богомольцев-трудников Соловецкого ставропигиального первоклассного монастыря, 1920 // ЦГА РК Петрозаводск. Ф. 205. Оп. 1. Д. 7/143.
[53] За веру Христову. Духовенство, монашествующие и миряне Русской Православной Церкви, репрессированные в Северном крае (1918–1951). Биографический справочник. Архангельск: Православный издательский центр, 2006. С. 87.
[54] Столяров В. П. Указ. соч. С. 10. Также указано в базе данных ПСТГУ: http://sr.isa.ru/~bin/nkws.exe/no_dbpath/ans/nmcalen/?HYZ9EJxGHoxITceUeuKhd81Uv5soTcGhe5slBruFfuXVfeeIW6tyUeKhe80ge8oU86eifOuhfe6UUe1Ve8iceG00cC4ceymZceXb8LtmNKNyV8Kfc5tjA1AiBU*
[55] ГААО Ф. 286. Оп. 1. Д. 882. Л. 8.
[56] Там же. Л. 5.
[57] Письмо-исповедь Марка Ивановича Стрелкова митрополиту Исидору. 1990-е г. // Архив Церковно-археологического кабинета Соловецкого монастыря. Фонд М. И. Стрелкова. Д. 6. Л. 2.
[58] Волна. 12 июля 1928.
[59] ГААО. Ф. 149, Оп. 1, Д. 831. Л. 62–63.

Статья составлена монахиней Никоной (Осипенко) 15.05.2017 г.