Мещеряков Михаил Семенович, протоиерей

В 1919 призван в колчаковскую армию. Служил один месяц в нестроевых частях, демобилизован по состоянию здоровья. В мае 1920 призван в Красную армию служил один год в должности батальонного учителя школы грамоты.

В 1924 Михаил и Капитолина Мещеряковы — учителя с. Крестовоздвиженского были уволены за утвердительный ответ в анкете в графе о вере. С 1924 по 1926 Михаил работал статистиком в Амгубстатбюро, откуда уволен по той же причине. После этого Михаил выбрал путь священства, осознавая испытания, который готовит этот выбор: «Господь дал мне образование, и я должен отдать Богу то, что мне дано» — сказал он супруге (Сохранившие веру. С. 24). Испытаний ждать не пришлось, вскоре священника с семьей сослали в Красноярский край, где он неоднократно арестовывался. После освобождения из ссылки по благословению владыки Евгения (Зернова)[*] приехал в Вятку и получил назначение вторым священником в Преображенский храм с. Великорецкое, которое называют сердцем Вятской земли.

Семья жила очень бедно. Простота, открытость и добросерддечное отношение привлекало к ним людей. Отец Михаил бесстрашно, настойчиво и в то же время спокойно, боролся против закрытия храмов, защищал обиженных, отстаивая правду. «Проповедью был весь его образ жизни, тщательное вдохновенное служение в церкви, отношения с людьми» (Сохранившие веру. С. 40).

Осенью 1936 отца Михаила арестовали за «антисоветскую проповедь», произнесенную на похоронах еще весной. На допросах он отрицал показания «свидетелей»: «В своей проповеди действительно призывал верить в религиозные обряды и Бога, других слов я не говорил, и не признаю себя виновным» — отвечал священник (Там же. С. 44).

Спустя год заключения дело было пересмотрено за «непомерно мягкую меру наказания», срок увеличен до 10 лет. Вспоминая пережитое в лагерях, отец Михаил говорил, что «другие больше страдали, многие погибли, и раз Господь его сохранил, то для того, чтобы он продолжал священническое служение». Рассказывал дочери, как в лагере служил для заключенных молебны, панихиды, как нательным крестом освящал воду на Богоявление, ему даже сшили епитрахиль из мешковины (Там же. С. 45–46).

Голодная жизнь, малярия сделали сорокапятилетнего священника немощным инвалидом. В 1943 в числе других актирован и освобожден из лагеря. Вместе с конвойными освобожденных отправили на станцию, продуктовые карточки и деньги вручили охранникам, которые им не отдали ничего. Отец Михаил, питаясь подаянием доехал до знакомых в Уфе, но те боялись за детей и не приняли. Священник поселился при храме, исполнял требы.

Матушка Капитолина с дочерью к тому времени перебрались к родственникам отца Михаила в г. Канск. Ранней весной в тех же лохмотьях, в каких вышел из лагеря, и почти босиком отец Михаил приехал к родным. Как только вернулся, сразу стали приходить люди с требами. За службу «без разрешения» его тут же вызвали. «Буду делать то, на что я поставлен. Ваша работа — меня допрашивать, а моя работа — крестить, проповедовать, отпевать, служить. Можете меня снова арестовать, но я отказать людям не могу — война идет, у людей горе. Как это не отпеть погибшего, не послужить молебен, панихиду»? — твердо заявлял священник (Там же. С. 62). Два года семья Мещеряковых провела в Красноярском крае.

В марте 1945 отца Михаила назначили настоятелем храма Казанской иконы Божией Матери в Тельме. «Долгие годы здание храма использовалось как склад зерна, таким образом удалось сохранить его от разрушения. Настоятель и прихожане много потрудились для восстановления храма. В 1946 начали служить в храме. Службы совершались почти каждый день, певчие уставали, просили уменьшить количество служб, но для отца Михаила это было непросто — найти в календаре дни, которые недостойны богослужения. 

Проповеди в те годы также регламентировались светскими властями. Разрешалось только пересказать содержание Евангелия, прочитанного во время богослужения, или рассказать житие святого, память которого совершалась. Но и внутри этих рамок оставалось много возможностей для назидания, воспитания прихожан. По воспоминаниям прихожан «проповеди отца Михаила были проникновенными, убедительными, содержательными». Сам отец Михаил в одном из документов личного дела писал: «Священники должны обличать людские пороки, особенно распространенные в Тельме пьянство и сквернословие. И если от моих проповедей не видно результатов сразу, это не значит, что я должен перестать говорить. "Капля камень долбит"» (1965 г.).

В послевоенные годы настоятель призывал прихожан помогать в уборке урожая, работали по заповеди: все, что делаете, делайте, как для Господа. Бабушки опережали комсомольцев. За эти труды отца Михаила представляли к награде, представление хранится в семейном архиве, но оно осталось без результата... Ко всем церковным предписаниям, будь то молитвенное поминовение по запискам или чин облачения, отец Михаил относился внимательно, стремился исполнить все точно...

И в Великорецком, и в Тельме протоиерей Михаил собирал библиотеку, которой пользоваться могли все, приходили дети, им было интересно посмотреть, что же такое храм. Став священником, он не забыл своего первого «служения», говорил: «Мы с матушкой — учителя». После 1950 стали одна за другой появляться при храме монахини (Священник Михаил Семенович Мещеряков. С. 48, 49). Отец Михаил брал на себя ответственность за ввереных Богом людей.

Служил до 1974–1975, в 1973 у него был первый инсульт и частичная парализация. Вскоре ушел на покой, до последнего дня продолжая «перебирать записочки» (поминать).

_______________________

* Их пути впервые пересеклись во время учебы Михаила в семинарии, и связь сохранялась до мученической кончины владыки Евгения в 1937