Федоровский Николай Прокопьевич, диакон

«Диаконом в Покровской церкви служил Николай Прокофьевич Федоровский... После службы в Воскресенской церкви Коломны (до которой он был певчим), подвизался в Москве дьячком церкви Иоанна Богослова на Бронной. Из разоренной Москвы, от сгоревшего дома был переведен в Кострому к Власиевской церкви. Наконец, в 1817 году вернулся на родину, уже диаконом. Перемещениям Николая Прокофьевича способствовал его брат, архимандрит Спасо-Андроньева монастыря Гермоген. Подробным описанием биографии Николая Прокофьевича мы обязаны его внуку, архимандриту Андрониева монастыря в Москве, Григорию (Воинову). Передав свою должность мужу внучки, Алексею Александровичу Кобранову, Николай Прокофьевич в [июне] 1867 году перешел на жительство в Златоустов монастырь к служившему там в это время внуку архимандриту Григорию. Скончался он в глубокой старости, на 92 году жизни в 1872 году.
Фамилии в семье Николая Прокофьевича были разными. Его брат, архимандрит Гермоген, был то Федоровским, то Успенским, то Сперанским. Сын, рожденный в Костроме, звался Костромским, младший сын – Сперанским; оба — священники в Москве» (Коломенское духовенство XVIII–XIX вв. ... 2016. Вып. 2. С. 18–19).

Архимандрит Григорий Воинов так описывал пребывание родного деда в Златоустовском монастыре:

«Он старался не [пр]опускать ни одной церковной службы, молясь притом каждый день и непременно на коленях за двумя обеднями; иногда облачался, для служения при Божественной литургии с другим диаконом и читал Апостол наизусть. "Божие благословение почивает на нем", от многих я слышал... В моей келье, по вечерам особенно, садился он на диван в передней комнате против Богоматерней иконы с Предвечным Младенцем, которая в моей зале озарялась неугасимою лампадой, и, творя умную молитву, осенял себя крестным знамением; случалось, что он и засыпал в таком молитвенном положении. Когда зрение не совсем изменяло старцу, он читал при солнечном свете псалтирь и четьи-минеи, сидя у окна или на крылечке. Назидал он моих келейников, например, говорил: "Мы Бога не видим, а Он нас видит, знает, слышит". Ко мне он был необыкновенно внимателен и почтителен, <…> после всенощной и Литургии ждет меня в церкви или на дому, чтобы, приняв мое благословение, поздравить меня с праздником; радушно он встречал меня по моем возвращении откуда бы ни было, и с благодарностью принимал от меня фрукты, если возвращался я с парадного обеда. Он вставал передо мной, тогда еще молодым, когда я случайно проходил мимо его, хотя я не раз говорил ему, что не подобает так поступать, ибо сказано: пред лицем седаго востани (Лев. 19:32). В Златоустове он у меня жил тихо, смиренно, не входя не в свои дела, и был от того любим братиею, не осуждая никого, а у старших иеромонахов принимая благословение с целованием их рук, он себе внимал, чуждый горделивой заносчивости, или самомнения, кто он такой. "Я нищий, живу только милостию отца архимандрита…". В монастыре, не принадлежа к составу братства, он совсем не пользовался деньгами из братской кружки. Надлежало мне заботится о нем…» (Из моих воспоминаний / Соч. архимандрита Григория. Вып. 3. М., 1893. С. 5–6).

А вот что писал архимандриту Григорию его двоюродный брат И. В. Чельцов: «Глубоко чтя и любя нашего общего дедушку Николая Прокопиевича, которому вы добросердечно устроили у себя такое покойное пристанище, какого только можно желать человеку под старость, я чувствовал себя в вашей настоятельской кельи, как бы в родном прародительском доме, и видел в вас вдвойне брата, брата не только по крови, но, что по мне еще более важно, и по чувствам усердия и живой преданности, доказываемой самым делом, к общему нашему родоначальнику. Поверьте, любезный мой брат, что придет время, когда пребывание у вас дедушки сделается для вас одним из отраднейших воспоминаний вашей молодости. От имени всех внуков дедушки благодарю вас душевно за вашу любовь к нему» (Архимандрит Григорий — настоятель и летописец Московского Златоустовского монастыря ...).