Сергий (Сребрянский (Серебрянский) Митрофан Васильевич), архимандрит, преподобный, исповедник

В 1892 г., окончив духовную семинарию, Митрофан Сребрянский не стал сразу священником, а поступил в Варшавский ветеринарный институт. В Варшаве вновь стал размышлять о правильности выбора своего пути. В 1901 г., будучи уже священником, в записях «Особенные сны мои» он опишет свои колебания: «Без рассуждения особенного, хотя и со страхом великим принял я сан священника. Понимал хорошо я великую важность служения пастырского и ответственность перед Богом и людьми. Мне предстояла возможность пойти по другой дороге. Я мучился страшно». Святитель Митрофан Воронежский во сне благословил его: «Успокойся, все будет хорошо и тебе будет легко».

В 1902 г. на средства отца Митрофана была построена школа, которая была пожертвована им Покровской церкви 51-го драгунского Черниговского полка.

В 1904 г. началась Русско-японская война. 11 июня 51-й драгунский Черниговский полк выступил в поход на Дальний Восток. Вместе с полком отправился и отец Митрофан. Во время служения он вел подробный дневник. «Ох, картина, — описывал он один из эпизодов той войны, — в далекой Маньчжурии, вместо храма — на дворе китайской фанзы собрались христианские воины помянуть молитвенной и вечной памятью погибшего при выполнении своего долга и присяги товарища. И грустно было нам и вместе с тем напало на нас что-то вроде воодушевления; каждый взором говорил: "Что ж? И я исполню свой долг, когда придет час мой".

Я облачился в ризы Великой Княгини, взял в руки ее же крест и, обратившись к солдатам, сказал в поучение несколько слов, приглашая их после усердной молитвы за усопшего воодушевиться его примером и без страха идти на поле брани, памятуя о долге и присяге, как их исполнил корнет Гончаров. "А потому нам, живым, — сказал я в заключение, — необходимо, помянувши умершего, попросить себе у Господа благодатной помощи; а для этого после панихиды отслужим молебен".
— Благословен Бог наш... — возгласил я.
— Аминь, — дружно подхватили солдатики.

И полилось наше чудное священное пение панихиды на китайском дворе. Быть может, маловато было гармонии в пении, но, где ее не хватало, там ее восполняли необычайная обстановка священнодействия и общее наше воодушевление.
Смотрю я во время молебна на небо, и мне представляется, что это мы поем на родине… Да, Господь везде, везде Его возможно славить. Вот и здесь мы молились, и горячо молились, китайцы даже притихли, с удивлением наблюдая из своих фанз за нашим богослужением…».

Вдали от дома, служа в походных условиях, в минуты грусти отец Митрофан вспоминал торжественные служения в родном храме. В г. Орле, близ казармы 51-го Черниговского полка, энергией отца Митрофана была выстроена полковая каменная церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы, освященная в 1896 г. Он принимал активное участие и в построении городской вокзальной церкви, помогая сбором пожертвований и служением молебнов. В благодарность прихожане этой церкви, освященной в честь иконы Божией Матери Иверская, благословили его иконой. В своем «Дневнике» отец Митрофан упоминает: «...у меня всегда лежит под подушкой икона Богоматери Иверская, что от вокзальной церкви, и этим утешаюсь».

В 1908 г. великая княгиня Елисавета Федоровна трудилась над устройством в Москве Марфо-Мариинской обители. Из предложенных проектов более всего ей пришелся по душе проект отца Митрофана, и именно ему она доверила место духовника и настоятеля храма. Впоследствии великая преподобномученица отзовется об отце Митрофане так:

«Это широкий человек, в котором нет ничего от ограниченного фанатика, целиком основывающийся на безграничной любви о Господе и всепрощении, — истинно православный священник, строго придерживающийся нашей Церкви, для нашего дела — благословение Божие, так как он заложил основание, какое и должно быть. Скольких он вернул к вере, наставил на путь истинный, сколько людей благодарят меня за великое благо иметь возможность посещать его» (Дамаскин (Орловский), игумен. Преподобноисповедник Сергий ... ).

После гибели Елизаветы Федоровны и до самого закрытия обители в 1926 г. архимандрит Сергий (Сребрянский) продолжал окормлять сестер. Был неоднократно арестован, провел в лагерях и ссылках 16 лет.

Последним местом его ссылки было село Владычня. По причине того, что появление отца Сергия в храме вызывало неудовольствие властей, он вынужден был поначалу молиться дома. Окормлял многих духовных чад, многие приезжали к нему за советом. Одно такое посещение описывает в книге «Под кровом Всевышнего» Н. Н. Соколова:

«Село выглядело серым и унылым, нигде ни души. На самом краю села под рядом высоких черных лип приютилась крохотная избушка в три оконца, крытая соломой. Здесь безвыездно доживал уже много лет свои дни отец Митрофан... Батюшку и матушку его, разбитую параличом, обслуживали две старенькие монахини. Нас ждали. Едва мы открыли тяжелую теплую дверь и, нагнувшись, переступили высокий порог, как нас охватило теплом и уютом. Налево — огромная русская печь, направо — сразу кровать для батюшки, отделенная от комнаты занавеской, а перед ней — еще одна маленькая железная печка-буржуйка с черной трубой, ведущей в трубу русской печи. В правом переднем углу — множество икон с зажженными лампадками, а под ними — малюсенький столик со святынями. Головой к этому столику и ногами к печурке лежала в аккуратной беленькой кроватке худенькая матушка, напоминающая скорее покойницу, чем живого человека... Батюшка был уже грузный, тяжелый, отекший, с длинной седой бородой и остатками жиденьких седых волос на голове. Он тяжело дышал, с трудом поднимался...

Наша беседа часто прерывалась. Садились за стол и обедали, причем народу было много. Все время кто-то приходил к батюшке, нас прерывали, батюшка всех усаживал за стол. Электричества в селе не было. День быстро сменился длинным темным вечером, и на столе появилась керосиновая лампа. Старушки выходили на холодный двор, кому-то было жутко, а батюшка сказал:

— А зачем бояться? И нечистого нечего бояться. Он сколько раз придет сюда и сядет в кресло под образами. Ведь до чего нагл — рядом со Святыми Дарами дерзает садиться! И начнет надо мной издеваться, ногой меня в мой огромный живот (грыжа) бьет, да я не чувствую — ведь он ничего не может. Если Бог не разрешит ему, он ничего и не может!
— Батюшка, а Вы бы скорее перекрестились, чтобы он пропал, — учу я отца Митрофана.
— Да, он сразу исчезает, он не выносит креста, — отвечает батюшка, — да только я не спешу, еще посмотрю на него, какой он отвратительный, безобразный и — бессильный.

Батюшка дал мне наставления, как в жизни относиться к людям: "Нет плохих людей на свете, а есть больные души, жалкие, подверженные греху. За них надо молиться, им надо сочувствовать"».

С 1945 г. и до самой смерти духовником отца Сергия был служивший в Твери и часто к нему приезжавший протоиерей Квинтилиан Вершинский. «Отец Квинтилиан сам несколько лет пробыл в заключении и хорошо знал, что это такое — нести тяготы и горечь гонений. Впоследствии он вспоминал об отце Сергии: "Всякий раз, когда я беседовал с ним, слушал его проникновенное слово, передо мной из глубины веков вставал образ подвижника-пустынножителя... Он весь был объят божественным желанием... Это чувствовалось во всем, особенно — когда он говорил. Говорил он о молитве, о трезвении — излюбленные его темы. Говорил он просто, назидательно и убедительно. Когда он подходил к сущности темы, когда мысль его как бы касалась предельных высот христианского духа, он приходил в какое-то восторженно-созерцательное состояние и, видимо под влиянием охватившего его волнения, помыслы его облекались в форму глубоко-душевного лирического излияния..."

После кончины архимандрита Сергия почитание его как подвижника и молитвенника не только не уменьшилось, но со временем еще более возросло. Многие верующие приходили на могилу отца Сергия помолиться, получить духовное утешение и заступничество. Мощи преподобноисповедника Сергия были обретены 11 декабря 2000 года и ныне находятся в Воскресенском кафедральном соборе города Твери» (Дамаскин (Орловский), игумен. Преподобноисповедник Сергий ... ).