«Теперь только начинаю понимать, насколько неправилен обычный полуутилитарный подход к вере в Бога. В том-то и состоит радость нашего следования Христу, что мы не просто балованные дети Небесного Отца, получающие от Него все, что ни пожелаем: "Отец Мой доселе делает, и Аз делаю", говорит Господь; и мы "друзи" Его, если творим то, что Он нам заповедал, то есть если участвуем в Его делании. Делание же воплотившегося Господа состояло в препобеждении злобы любовью, в безропотном приятии Крестной смерти от облагодетельствованного Им народа. "Отче, отпусти им!" Но чтобы мы могли принять участие в делании Христовом, мы прежде всего должны стремиться любовию препобедить то начало злобы, которое живет в нас самих и выявляется во всех видах эгоизма. Убить в себе эгоизм или, по меньшей мере, отрешиться от него — есть первое условие для следования Христу: "Да отвержется себе". Второе условие — готовность к постоянному в земной жизни перенесению скорбей: "Да возьмет крест свой". "В мире скорбни будете". По естеству мы не сыны Божии, но создание Его и безответные рабы, по благодати же делаемся сынами Божиими, если бываем верными Его рабами…

«Многие люди, живущие в мире, не испытывая усиленной борьбы страстей, готовы думать, что, следовательно, они и не подвержены последним. Как часто и печально подобные люди обманываются! Ведь эти люди иногда не испытывают борьбы со страстями потому лишь, что слишком свыклись и сжились с ними, или, почитая себя свободными, незаметно для себя самих находятся в "плену" у них, как говорят святые отцы подвижники. Так, иной человек почитает себя благодушным и мирным, но первая вспышка самолюбия показывает, как он несвободен от гнева. Иной, не достигши власти, почитает себя чуждым властолюбия, но, получив даже малую власть, обнаруживает, как глубоко, хотя и скрытно, гнездилась в нем страсть властолюбия. Еще более все это нужно сказать о страсти плотской....

«Сегодня сочетаются вместе — радость Благовещения и скорбь Голгофы, обрызганный кровью траур Креста и благоухающие белые лилии Назарета. И конечно, не случайно это совпадение. В нем самая сущность, самая тайна христианства. Крест, прорастающий розами и лилиями, розы и лилии, сплетающиеся в распростертый над миром Крест, — вот христианство. Христианство — это религия Голгофы, религия последнего, предельного страдания. В нем должно переплавиться сердце мира. Распятый человек должен умереть вместе с Распятым за мир и Умирающим Богом. Язвы гвоздиные и прободенное сердце Бога и Человека — вот христианство. Но вместе с тем христианство, Евангелие — это свет, это победа, это радость совершенная. И всякая радость земная и все, чем хотят утешить и возвеселить человека, все земные учения, все религии мира — все это ничто перед Божественным благовестом радости Евангелия. Богоусыновление, воскресение, обожение — вот имя этой радости, вот ее обетование, уже открывшееся в веках в Начальнике жизни...

Мария Александровна Шахматова (ум. в 1968 г.), заведующая Свято-Тихоновским приютом в Шанхае, была свидетельницей пастырских подвигов святителя Иоанна (Максимовича) почти с самого начала его пребывания в Шанхае с 1934 года. «Она стояла почти у самых истоков сиротского приюта Архиепископа Иоанна в Шанхае. Ее собственная дочь жила в этом же приюте. Она видела, как Архиепископ доводил себя до изнурения, основывая этот приют, который он посвятил своему любимому святому — Святителю Тихону Задонскому; от него он и почерпнул первое вдохновение к его созданию. Условия жизни были тяжелые, и нужды детей, чьи родители спасались от коммунистов, удовлетворить было невозможно. Молодой Епископ почти сразу собрал несколько женщин и попросил их основать попечительский комитет, арендовать дом и открыл приют для сирот и для детей, чьи родители нуждались в помощи. Каким поразительным образом Святой Иоанн сумел собрать и накормить этих детей! Прежде эти дети недоедали, испытывали всякие недостатки, были напуганы, пока не появлялся Владыка Иоанн и часто лично забирал их в свой приют и школу. Каждый из этих детей имел за плечами свой трагический опыт страданий, и он утешал!..